Нет дыма без меня - Энни Дайвер

даже спать по-мужски красиво. Большой и сильный, занимает полкровати. Лицо его расслаблено, губы чуть приоткрыты – так и хочется поцеловать, а еще лучше обратно забраться и сделать вид, что я никуда вообще не уходила. И как после такого снова его в дальнем уголке сердца запирать – не представляю.

Сбегаю из комнаты в кухню, когда по щекам текут слезы. Я ненормальная. Дурочка и просто круглая идиотка. Не знаю, чем вчера думала, раз позволила желаниям взять верх, но сегодня так больно от всего. Так ведь не должно происходить, не должна страсть так захватывать и доводить до безумия. Взяв чистые вещи, захожу в ванную – реву в полную силу, потому что теперь назад не отмотать. Я снова попала под очарование Дымова. И теперь не представляю, как без него быть.

«Я не шутил, когда говорил, что хочу попробовать начать все заново», – услужливо подбрасывает мозг вчерашний разговор. Тут действительно не до шуток. Только не знаю, что сказать. Хочу ли я? Тело еще помнит жадные ласки и скандирует «да», пока мозг просит списать все на алкоголь и давние воспоминания, которые накрыли меня после встречи с Егором.

Дымов во всем у меня первый: в поцелуе, сексе, в любви. И я со вчерашней ночи как будто вернулась в то место, в котором быть должна. Это странно и дико. Я обретаю устойчивость, меня перестает штормить, а последние слезы смываются водой из душа. Сделанного не воротишь, и все, что остается – смотреть вперед и надеяться, что новая реальность не переломает.

В комнате душно и напарено. Я кутаюсь в полотенце и открываю дверь, выпуская жару, но вместо этого натыкаюсь на сонного Егора. Он трет глаза и улыбается, видя меня. Как раньше, когда не мог день начать без звонка мне или утреннего поцелуя. До меня доходит слишком поздно. Пока я растягиваю губы в ответном жесте, он наклоняется и касается их своими. Мурашки не просто по телу рассыпаются – они взрываются тысячей крохотных бомбочек, сжигая все противоречия. Сложно уворачиваться, когда колени подкашиваются и сердце как сумасшедшее колотится.

И будь я моложе или чуточку глупее – запрыгнула бы ему на руки без раздумий и пылко на поцелуй ответила. Но сейчас Дымова я все же мягко отстраняю.

– Доброе утро, – трется кончиком носа, из рук выпускать не собираясь.

Сердце из груди вылететь готово, а я – кошкой свернуться на его коленях. Но между нами слишком много «но», поэтому распрямляю плечи и вздергиваю подбородок, встречаясь с теплыми карими глазами. Нет, он меня точно в ненормальную превратит, потому что нельзя так смотреть, я не выдержу еще одного нашего расставания.

– Я хочу одеться, – развеиваю щемящую нежность, приземляя обоих.

– А я – тебя, – одной фразой мысли путает. Игнорирует мои слова, ближе подходит и плечи влажные целует. – Давай проведем выходные вдвоем? Я сегодня совершенно свободен, – мурлычет мне в шею искуситель.

– А я занята, – запрокидываю голову, позволяя себя целовать. Кусаю губы, чтобы не стонать, потому что язык что-то невообразимое творит, узоры на коже вырисовывая. Сдаюсь, все еще помня о планах на день. – У меня занятия в лингвистическом центре, – опускаю ладони на его плечи, надеясь увеличить дистанцию, но Егор по-своему мои действия истолковывает и к себе тянет. – Мне еще готовиться нужно! – выпаливаю громче обычного, готовая позвонить и отменить все к чертям, чтобы еще немного потешить себя сладкой иллюзией и насладиться Дымом.

– Понял, выгоняешь меня, – усмехается Егор и выпрямляется.

– Немножко, – отступаю на полшага, потому что настроения ссориться нет. Просто очень хочется одной побыть и с мыслями собраться. Вчера я не думала, что делаю, а сегодня приходится размышлять вдвое усерднее. Дымов теплый, как солнце, и к нему невозможно не тянуться. Он простой и настоящий, и в эту искренность хочется закутаться, как в мягкий плед. Но я слишком хорошо помню, что эта же искренность наждачкой по нервам может пройтись. А еще она безжалостна.

– Ну хотя бы после завтрака? – глядит заискивающе, ждет ответа, но уже широко улыбается. Знает, зараза, что я не смогу отказать.

– По времени уже обедать пора, – смеюсь, и Егор облегченно выдыхает. Предполагал, что выставлю за дверь? Но от этого его вздоха мне становится гораздо спокойнее. Не я одна хожу по минному полю былых чувств и ушедших воспоминаний.

– Я не против.

Пока Егор принимает душ, успеваю почистить и порезать картошку и кинуть ее на сковородку. И еще сотню раз подумать о том, верно ли поступаю. Мне хочется дать нам шанс: мы уже выросли, вроде все те же, но совершенно другие. Новые люди со старыми привычками и незабытыми чувствами.

Настроение странно приподнятое. И я все жду какого-то подвоха. Например, что Дымов зайдет и скажет, что все было ошибкой или на один раз. Меня бы прямо по полу размазало в этот момент, но так было бы понятнее, чем мучиться в сомнениях. Напрямую спросить страшно. Что между нами? Какая-то ерунда. Страсть бешеная, стоит закрыть глаза – и я чувствую его прикосновения. А кроме нее? Мы знаем о теперешних друг друге крохи, которых недостаточно, чтобы восстановить некогда прочный фундамент.

Делаю вид, что слезы вызваны свежим луком, а не нахлынувшими эмоциями. Всхлипываю и чувствую, как на плечи опускаются ладони. Вздрагиваю, нож соскальзывает, и я шиплю, глядя, как расползается кровь. Подношу палец к губам, облизываю и ко рту прижимаю – так ведь рана лучше заживет, еще с детства повелось.

– Сильно порезалась? – спрашивает Егор и к себе лицом меня разворачивает. Осторожно берет мое запястье и подносит руку ближе, внимательно рассматривая, сам себе кивает и вдруг ладонь раскрытую целует. В груди все переворачивается и сжимается. Кровь хлещет в виски перепуганным стуком – это слишком нежно, слишком… интимно. Это даже сильнее, чем переспать, потому что о случайных не хотят заботиться.

– Да нормально, сейчас пройдет, – выдергиваю руку и дую на рану.

– Я дорежу, отходи. – Он отводит меня в сторону и усаживает на стул, не дожидаясь возражений. А я настолько ошеломлена, что из горла ни одного словечка вырваться не может.

Дымов хозяйничает на моей кухне, и это так… привычно выглядит, будто он всегда тут был. Губы кусаю, потому что они дрожать начинают, когда на глаза слезы наворачиваются. Одна встреча, одна ночь – и я забыла, как сердце на части разлетелось шесть лет назад. Я тогда его собрала. А теперь снова перед Егором на блюдечке с золотой каемкой выставляю.

И надо бы спросить, узнать, что дальше между нами