Нет дыма без меня - Энни Дайвер

Егор умудряется их смести шутками и заботой, как и стереть шесть тусклых лет, в которых я плыла по течению, что привело обратно к нему. Только когда мы останавливаемся у центра, я с горечью осознаю, что не желаю расставаться. Мне было мало этого дня, он всего один, и я мечтаю о большем, потому что мы с Егором удивительно совпадаем в настроении.

– Может, все же прогуляешь занятия? – предлагает Егор, к себе прижимая, на что я смеюсь и качаю головой, в душе млея от нашей близости:

– Не могу, я же препод, – пожимаю плечами и обхватываю плечи Дымова. Стоим глаза в глаза, и ни одного лишнего слова. Молчание настолько красноречиво, что его нарушать страшно.

Возможно, возвращаться к бывшим – плохая затея. Возможно, я пожалею еще сильнее, чем в прошлый раз, но пока что я делаю все осознанно. Поддаюсь Егору, позволяя ему флиртовать и ухаживать за мной, сама касаюсь, прощупывая границы. Я уже не та маленькая девочка, которая млела от большого и сильного будущего военного. Теперь я взрослая женщина, которая знает, что хочет, и уверенно это берет.

Егор наклоняется ближе, я чувствую его горячее дыхание на своих губах и уже жду поцелуя, но боковым зрением выхватываю силуэт в стороне. На нас кто-то смотрит, это точно. Лицо его скрыто за капюшоном, он стоит на углу здания, но я ощущаю его взгляд, он тяжелый, липкий и неприятный. Меня передергивает от отвратительного и непрошеного внимания. Поджимаю губы и касаюсь щеки Егора ладонью. Дымов хмурится и ждет пояснений, но при этом не перестает сокращать расстояние.

– У нас зритель появился, – шепчу, застигнутая врасплох, и киваю в сторону. Егору нужно мгновение, чтобы глянуть и вновь вернуться ко мне. Он даже позу не меняет – сразу ясно, профессионал, а у меня от этого по спине мурашки бегут. Дымов на самом деле хорошо натренированный боец, но я не чувствую опасности, исходящей от него, хотя она заметна для остальных людей.

– Идиот какой-то, – подмигивает мне Егор совсем по-мальчишески и крепче к себе прижимает. – Завидует, что я с такой красоткой. – На моем лице улыбка глупая растягивается, и Дымов ее сладким поцелуем стирает.

Он снова весь мой мир собой заполняет. Прямо посреди улицы целует, наплевав на прохожих, которые наверняка думают, что мы извращенцы. Нам ведь не по восемнадцать уже, чтобы так ярко чувства у всех на виду выражать. Но от ласки Егора и скользящего по моим губам языка мурашки бегут и ноги подкашиваются. Я и сама не замечаю, в какой момент висну на нем – обнимаю так крепко, что удивляюсь, как его кости не хрустят.

– Необязательно это было делать у всех на виду, – бурчу, когда он отстраняется.

– Обязательно. Я в лучшем случае тебя теперь до среды не увижу, так что это я еще поскромничал. – Егор наконец меня отпускает и кивает на входную дверь центра. – Иди, пока я не украл препода прямо перед занятием.

Отвожу взгляд и тихо посмеиваюсь, потому что это уже какой-то запредельный уровень. Переступаю с ноги на ногу, думая, что только обрадуюсь, если он меня украдет. Но между нами еще так много «но», что я тихо отступаю, боясь снова ошибиться, и в спешке поднимаюсь по ступенькам, оборачиваясь, только когда опускаю ладонь на дверную ручку, и понимая, что в Дымове я утонула окончательно.

Глава 12. Кино

– Пап, прекрати, – в который раз повторяю я в трубку, потому что отец не унимается вот уже пятнадцать минут, задерживая мое собрание с персоналом. – Антон взрослый и способен сам нести ответственность за принятые решения.

– Он заступался за тебя! – Даже думать не хочу, откуда он узнал о драке. Не следил же за мной, в самом деле? – А ты уехала неизвестно куда! – А это уже тревожный звоночек, потому что одно дело узнать о самой драке, и другое – обо всем, что было позже.

– Кто тебе все это рассказал? – хмурюсь и переворачиваю измалеванный лист, потому что каракули – единственное, что способно меня немного успокоить. Неприятная догадка колет в груди, и я решаюсь ее озвучить, потому что взаимоотношения папы с подчиненным слишком дружеские. – Антон?

– Какая разница, кто мне рассказал. Главное, что я знаю! – Он все еще кричит, говорит отрывисто, но уже делает частые перерывы на вздохи. – Значит, так, пока Антон на больничном, займешься меню, чтобы, когда он выйдет, у тебя были готовые варианты. – От слов об отпуске по болезни по коже бегут мурашки. Это же как его Дымов приложил, раз понадобился больничный? Или там просто много синяков? – А сегодня же позвонишь Антону и извинишься за свое поведение.

– Чего? – пищу от возмущения, которое моментально подскакивает к горлу. Я даже с кресла подскакиваю и бросаю ручку на стол.

– А еще лучше поезжай к нему, – продолжает родитель назидательно, игнорируя мое слабое возражение. С папой всегда так: он гнет свою линию до последнего. Даже когда мы с Егором встречались, противился долго, дома меня запирал, пока я не пригрозила в общежитие съехать.

Потом мы как-то помирились, он перестал лезть в мою личную жизнь, я прекратила скрываться и устраивать из своих будней тайну. Хватило нас до появления Антона. Теперь он слишком активно навязывает мне своего подчиненного, а я просто не смогу быть с Тохой, хотя в какой-то момент и думала, что мне будет лучше с тем, кого одобрит папа. Не будет.

– Я ни к кому не поеду и извиняться ни за что не буду, – говорю твердо и медленно, чтобы точно было понятно: мое решение окончательное. – Антон меня обидел, поэтому больше не сватай мне его, пожалуйста. Мы с ним вместе не будем.

– Как обиделись, так и помиритесь! Дело молодое. Антон достойный мужчина, который о тебе позаботится.

– Я дальше это слушать не буду. С меню я тебя услышала, хоть и считаю эту идею провальной. Пришлю на почту первые варианты через неделю, – отключаюсь первой, потому что больше выносить этот бред не могу. Падаю обратно на сиденье и закрываю лицо ладонями. Это точно заговор против меня, как бы папа ни начал вставлять палки в колеса и сталкивать нас лбами.

Он, кстати, перезванивает, но трубку уже не беру. Закрываю ежедневник и пишу в рабочий чат, что собрание проведем завтра перед началом смены, так что придется лечь спать не с рассветом. Гогу с меню тоже «обрадую» утром, пусть вечер проведет спокойно.

Выхожу на улицу и закрываю глаза, подставляя лицо октябрьскому ветру.