Дело всей жизни. Книга вторая - Ульяна Громова

— Не хочу тебя терять.

Приподнялся на локтях и тут же со стоном опустился — голова заболела, ребра завибрировали болью. Внутри затрясся фарш. Хотелось цепляться за это тщедушное тельце, не отпускать, во мне все противилось её уходу. Ее пальцы утекли сквозь мои, как наше с ней время.

— Ты не должен никого терять. И себя не должен терять. Жизнь слишком короткая, чтобы лишаться себя, любви, друзей, родителей, боли и даже потерь. Я-то это знаю… Мы увидимся. Только обещай, что больше не будешь пытаться убить себя. Иначе к кому мне возвращаться? — её голос выцвел окончательно, я угадал по губам последние слова, но казалось, что слышал их.

— Ангел… ты моя Ангел…

— Я всегда буду рядом…

Алена как легкий медленный мазок ветерка по полу выскользнула в узкую щель приоткрытой двери.

Я больше ее не видел. Мне ее не хватало, я каждый вечер верил в чудо, но оно не случалось. Меня будто лишили дыхания, но вдохнули силы. Я быстро пошел на поправку, будто кто-то попросил за меня Всевышнего. Мог думать только об Алёне, чувствовал, что она рядом, но не мог найти, как ни выискивал среди чужих лиц. Со временем стало казаться, что она всего лишь мой горячечный бред, сон в лунные ночи.

Визиты Макса, разговоры с отцом, Джейком и Расселом — все было лишь фоном. Я дико скучал, злился на Алену за своё одиночество, в котором она оставила меня, скучал по её голосу, похожему на тихий освежающий ручеек в невозможную жару, скучал по глазам, как два горных чистейших озера. Меня ломало от жажды по ней, я пересыхал без нее. Я ее не любил как любят женщину, она просто возместила собой то, что было отбито, уничтожено во мне. Я словно потерял часть самого себя, с которой мог бы жить, любить, растить детей, быть здоровым, работать. Она просто должна быть, как отражение, когда всегда знаешь: стоит кинуть взгляд — оно всегда там, на всех гладких поверхностях. Как тень, по которой в любой час можно ориентироваться в пустыне жизни и выйти к оазису счастья и умиротворения.

Слонялся из кабинета в кабинет в день выписки, проходя какие-то исследования. Снова КТ, МРТ, энцефалограмма, УЗИ головного мозга, тесты, анализы, опросы, осмотры… Ничего не имело значения.

И вовсе потеряло, когда шёл по подземному переходу из одного корпуса ЦКБ в другой, чтобы забрать выписку и уйти… куда? Я не хотел уходить, будто пока я здесь, оставался шанс на чудо.

Шёл по длинному каменному переходу мимо таблички «МОРГ», у стены стояли каталки, на одной из них лежало укрытое простынёй тело. Я прошёл мимо, лишь мазнув взглядом. И замер как вкопанный, пройдя дальше несколько метров.

Слишком узкие худые ступни не закрывала простыня. Бирка из рыжей медицинской клеенки на пальце.

Вернулся и прочитал: «Белова А.В. Онк. отд, 28 лет, №…, время смерти 15.03 21.09.2019…» Сорвал простыню и словно ослеп.

Алёна. Голая, на бедре зелёнкой продублирован текст с бирки.

Словно увидел отражение, а оно не повторило мои движения, а застыло и никак не реагировало. Удивило и напугало. Я растерялся, стоял и смотрел на опущенные веки, на посиневшие губы с замершей в уголках слабой улыбкой. Алёна совершенно растаяла за те дни, что я не видел её. Казалась облачком, даже как-то словно сгладилась вся, будто ничего в ней уже не осталось, за что жизни было бы зацепиться, словно лишилась даже скелета. Будто отдала свои последние силы мне и ушла тихо, не желая расстраивать, но так много пообещав и обязав меня сдержать слово своей жертвенностью.

Ангел…

Слёзы лились из глаз сами, как бы я ни сглатывал их. Поднял ее на руки, совершенно бестелесную, воздушную, словно ветер, убаюкивал и что-то шептал. А каменный холодный панцирь тихо монотонно гудел, утягивал ее из моих рук в ту самую нирвану, в которой

…хорошо.

…ничего не болит.

…ничего не хочется…

Уж я-то знал.

— Положите труп на место… — кто-то потряс меня за плечо. — Кто вы такой и как сюда попали? — потребовали отчета строго, будто я предстал с ней на руках перед Всевышнем, сам принес Алёну на Его Суд, но: — Вам здесь не место!

Взглянул на улыбку в уголках мертвенно застывших губ и сфокусировал взгляд на том, кто говорил со мной. Крупный мужчина в очках, руки как у мясника. На бедже ужасающее слово «Патологоанатом». Мясник, терзающий тела посмертно.

Но Алёна — Ангел. Она давно во мне, а я держал лишь временную оболочку. Передал ее в руки ошалевшему от этого мужику и унёс с собой облачко, в самом себе.

Мне больше нечего было делать здесь. Мне здесь не место.

Ангел обещала вернуться. И я чувствовал, что она сдержит слово.

***

Россия, Москва, Башня «Око»

Вошёл в квартиру. Душ, переодеться, сварить кофе — всё заняло двадцать минут. Стоял перед панорамным окном и, делая большие глотки терпимо горячего напитка, вспоминал, что увело меня из этого дома.

Я сейчас вернулся другим. Казалось, все что случилось — не со мной. Включил ноутбук посмотреть новости и заказать билет на самолёт в Германию, когда зазвонил телефон.

— Пап… — ответил на русском. — Как всё прошло?

Оглашение состоялось пару недель назад, отец звонил рассказать, но я отложил разговор на потом. Я вообще все в своей жизни отложил на потом, а оно — это потом — всё не наступало. Не приближалось, а лишь отдалялось прямо пропорционально упущенному времени. Пора с этим заканчивать.

— Не без сложностей. Но всё это пустое, ты как?

— Не без потерь.

Умиротворение, что дарила Алёна, будто влилось в кровь вполне физической субстанцией, меня будто надежно накачали антидотом к самому себе. Непривычное ощущение — будто горячий лоб к холодному стеклу — дарило прохладное облегчение, успокаивало взвинченность и порывистость. Я еще не освоился с этим новым чувством, совершенно не похожим ни на какое другое, не исследовал все его возможности, не умел жить с ним, не знал, как к нему подступиться и что с ним делать. Но мне нравилось оно, хотелось его пробовать на вкус, как какой-то напиток с многообразием нюансов, вроде бы знакомых, но в новом исполнении.

Я мог бы еще долго разбирать это ощущение на ингредиенты, как ароматы, но отец вернул мое внимание себе:

— Нам, сынок, нужно очень серьезно поговорить. Но это когда вернешься. Пока у меня есть вопрос… — Он замялся, и это было так непохоже на безжалостного политика, что я напрягся: неужели вот они — долгожданные новости о заказчике покушения на меня?

— Ну? — подтолкнул продолжить, чувствуя странную смесь предвкушения и тревоги, будто кто взял за яйца так, что сжался анус.

— Линда Фостер Саммерс… Какие отношения вас связывали?

— В жизни не поверю, что наш редкий, от силы четыре раза в год, трах так тебя заинтересовал…

И всё-таки речь о покушении… А чего я ждал? Разговоров о Несси? Ее предательстве?