Самозванка - Скотт Вестерфельд

слышу плачущий голос сестры:

«Убирайся из этого дома! Сейчас же, Фрей!

Вылезай в окно! Убей любого, кто встанет на твоем пути!

Через тридцать секунд это уже не будет иметь значения!»

Я смотрю в темные глаза Кола с надеждой, что ошибаюсь.

И зная, что права.

Арибелла не лгала, когда говорила о приготовленном моему отцу сюрпризе. Его войска в руинах встретили отпор. Этот бой оказался труднее, чем он предполагал.

И в этом случае он может ответить лишь одним доступным ему способом.

– Прости, – шепчу я.

– Ох. – Кол быстро отворачивается, прижав тыльную сторону ладони к губам. – Я думал, ты хочешь меня поцеловать.

Он не понимает. Ему не слышен звучащий у меня в ушах голос Рафи:

«Он намерен вести эскалацию.

Клянусь тебе, я ничего об этом не знала.

Уходи оттуда, Фрей. Уходи!»

Я уже открываю рот, чтобы все объяснить, вот только сообщение Рафи приходит слишком поздно. Небо с севера прорезает яркий блик, который движется с небывалой скоростью.

За ним тянется хвост – колеблющийся шлейф из плазмы. Воздух пылает…

А после он вонзается в самое сердце Виктории.

Мой отец создает свою собственную реальность. Иногда силой. Иногда жестокостью.

Сначала нас достигает вспышка. Вслед за ней воздух сотрясает взрыв, от его ударной волны мы покачиваемся на скайборде.

Из центра города валит темное облако дыма.

Кол смотрит в ту сторону широко раскрытыми глазами.

В эту минуту я не чувствую в душе ничего, кроме решимости. Я обязана его защитить, и это настойчивое желание сродни голоду.

– Нам нужно уходить, – тихо говорю я ему. – Следующий удар он нанесет по заводам.

– Но там же мой… – начинает Кол, и его голос срывается.

Я мягко отворачиваю его от столба дыма, поднимающегося от крыши его дома, и, подавшись телом вперед, увожу скайборд во тьму.

Часть II

Союз

Нанося кому-то обиду, продумайте ее так, чтобы потом не бояться мести

Никколо Макиавелли

Наковальни

Пока мы летим, на город снова и снова обрушиваются ракеты.

С гулким свистом они вспыхивают в небе и по дуге устремляются на землю. Горизонт озаряют всполохи, а следом за ними по округе разносится запоздалый грохот, от которого вздрагивает наш скайборд.

От ракет в вышине остаются яркие полосы, и вскоре уже весь небосвод оказывается словно изрезанным на куски. В воздухе витают запахи озона и горелого пластика. От дыма щиплет глаза.

Я изо всех сил пытаюсь справиться с потрясением, осмыслить стратегию, которую выбрал отец.

Удары градом сыпятся на окраину Виктории, сосредоточившись в основном на промышленной зоне. По крайней мере, больше не бомбят центр города – не разрушают кипящую в нем жизнь, яркие цвета, хрупкие, парящие в воздухе здания.

– Что происходит? – продолжает повторять Кол, не веря своим глазам. Случившееся не укладывается у него в голове. Это ненормально.

Когда мы удаляемся от Виктории на приличное расстояние, я замедляю ход и, зависнув над темными деревьями, оборачиваюсь к нему. Летательная доска подрагивает под нашими ногами.

– Арибелла была права: войска твоей семьи оказались сильнее, чем предполагал мой отец. Поэтому он ударил по самому уязвимому. Именно об этом я пыталась сказать тебе вчера. Он всегда наращивает силы.

Кол отрывает взгляд от разворачивающейся позади нас картины и смотрит на меня:

– Ты это имела в виду? Нападение на город? На мою семью? Ты ничего не говорила о…

Он простирает руку в сторону Виктории. На окраинах города вверх вьются десятки столбов дыма, но выше их из самого центра поднимается темная башня.

Превратившееся в пепел имение Палафоксов.

Мне не хочется этого видеть. Но даже за опущенными веками по-прежнему мелькают перед глазами яркие хвосты ракет.

– Кол, все всегда происходит по одному и тому же сценарию. Новостные каналы у меня на родине полагают, будто могут рассказывать обо всем, но это длится ровно до тех пор, пока он их не закрывает. Выборный совет управляет городом до тех пор, пока у него не забирают власть. Союзники думают, что смогут его сдержать, если он зайдет слишком далеко. Но ему удается всех поразить.

– Таково положение дел в Шриве. – Кол снова поворачивается лицом к дому. – Но такого за последние триста лет никто не совершал!

Верно. Со времен ржавников никто не бомбил населенный пункт. Одна правящая семья никогда в открытую не нападала на другую.

– Самое невероятное во всем этом – то, что он оказывается лучшим, Кол.

– Моя мать, – произносит он и затихает.

– Изначально нападение было осуществлено в руинах. – Я говорю так, словно пытаюсь убедить саму себя. – Она наверняка отправилась туда.

– Возможно. Но Абуэла не стала бы покидать дом.

«Бабушка», – шепчет мне на ухо голос отца.

– Кол, мы еще точно ничего не знаем.

Он поворачивается ко мне и с неожиданной мольбой в голосе произносит:

– Но ты ведь тоже там была! Зачем ему рисковать твоей жизнью?

– Чтобы показать, что он может.

Кол округляет глаза. Он не способен понять всего сразу. У меня самой ушло шестнадцать лет на осознание того, как устроен мозг отца.

Но я попытаюсь ему все объяснить:

– Он хотел показать всему миру, что, несмотря ни на какие козыри, никто не может его одолеть. Доказать всем, что он способен бросить меня, для него так же важно, как и захватить руины.

Пока я говорю, у меня сдавливает грудь. Стелющийся по округе дым доползает и до нас.

– Теперь все города станут еще больше бояться его. Они будут знать: нет такого оружия, которым он не сможет воспользоваться. Нет человека, которому он не способен навредить.

На изумленном лице Кола что-то меняется.

– Мой младший брат – мы должны его предупредить!

Я оглядываюсь на горящий город. Клубящиеся столбы дыма изгибаются под порывами ветра и уплывают к горам. Кажется, будто с неба обрушилось множество огромных черных наковален.

– Он уже знает, Кол. Об этом сообщат по всем новостям.

– Но Тео нужно знать, что он в опасности. И что я все еще жив!

Кола пробивает крупная дрожь, поэтому я беру его за руки.

– Он же сейчас в интернате, верно? Сколько еще влиятельных семей отправили туда своих детей?

– Не знаю. Около сотни?

Я крепче стискиваю его ладони.

– Мой отец не станет штурмовать подобное заведение. Ему нужны разобщенные города. А ничто так не сплотит их, как гибель собственных детей.

– Значит, грань все же есть, – успокаивается Кол.

– Он не позволит, чтобы весь мир разом ополчился против него, – произношу я хриплым от дыма голосом.

Молчание. Кол пристально