Хафиз и пленница султана - Самид Агаев

– Ты хочешь, чтобы я спустился к тебе?

– Нет, тем более, что я уже поднялась. Я тоже буду здесь спать.

– Ну ладно, залезай.

Йасмин ступила на крышу, подошла и села на второе ложе.

– Там в комнате жуткая духота, а здесь хорошо, прохладно. Сходи за моей постелью.

Али спустился вниз и принес ее постель, подождал, пока она устроится, помог расстелить тюфяк, нечаянно при этом коснувшись ее руки. Йасмин отпрыгнула, как кошка, сказав:

– Не смей дотрагиваться до меня.

– Случайно, – буркнул Али и вытянулся на своем месте. Усталость, накопившаяся в нем, была так велика, что, несмотря на присутствие девушки, он тут же стал засыпать.

– Какие звезды, – услышал он восхищенный шепот. А затем, погружаясь в сон, насмешливый: – Теперь уже ты точно должен будешь на мне жениться.

– Расскажи что-нибудь, – попросила девушка. Задремавший было Али, вздрогнул.

– Что рассказать?

– Сказку.

– Какую еще сказку?

– Какую-нибудь.

– Ничего в голову не приходит. Коран могу почитать.

– Не надо. Тогда я сама тебе сказку расскажу. Про Али-бабу и сорок разбойников.

– Про меня что ли?

– Разве тебя зовут Али-Баба.

– Меня так отец называл. Ладно рассказывай.

– Жили в Хорасане два брата, – начала Йасмин. – Одного звали Али-Баба, другого Касым…

Проснулись они под лучами палящего солнца. Несмотря на ранний час, было уже довольно жарко. Али, щурясь, поглядел на небо, чтоб определить время.

Судя по положению светила, было около девяти часов. Али заглянул в лицо спящей девушке, оно было так прекрасно, что у него защемило сердце. Он наклонился над ней, едва удерживаясь, чтобы не поцеловать.

– Только попробуй, – произнесла девушка, не открывая глаз.

Али отпрянул.

– И прекрати пялиться на меня, – добавила Йасмин.

Али отвернулся и стал обозревать окрестности.

– Что у нас на завтрак? – спросила Йасмин.

– То же, что и вчера.

– Нет уж, хлеб с сыром я больше есть не буду.

Йасмин села, отбросила одеяло и сладко потянулась. – О-ох, никогда я так хорошо не спала. Вот уж не думала, что на крыше так хорошо спится.

– Я думаю, что дело не в крыше, а в свежем воздухе. Я дома всегда в саду спал летом.

– Да, теперь я понимаю, почему тебя отец на работу взял.

– Почему? – удивился Али. – Потому что я в саду спал?

– Нет, потому что ты умный, хотя последнее твое замечание заставило меня в этом усомниться, – съязвила девушка. – Так что насчет завтрака?

Произнесенная тирада привела Али в некоторое замешательство. Он взглянул на Йасмин, думая, на какое из ее замечаний отреагировать.

– Ну, давай уже говори что-нибудь, – нетерпеливо сказала девушка.

– Как-то я с утра плохо соображаю.

– И давно это у тебя.

– После ночи, проведенной с тобой. Раньше я такого за собой не замечал.

– Ты хочешь сказать, что мужчины теряют разум рядом со мной?

– За других не скажу, но я, так, точно. Так что ты там говорила?

– Я говорила про завтрак, что я не буду есть черствый хлеб с сыром и запивать сырой водой.

– Ну, есть еще винный уксус.

– Уксус пей сам, тебе это на пользу пойдет, ухмыляться перестанешь.

– Чего же предпочитает принцесса на завтрак?

– Зря смеешься, ко мне сватался один принц из Сирии, но отец не отдал меня.

– Почему?

– Скучать, сказал, буду, далеко больно.

– А ты пошла бы?

– Пошла бы, в наше время принцы на дороге не валяются.

Али хмыкнул, поднялся и пошел к лестнице.

– Эй, ты куда?

– Пойду готовить завтрак вашему высочеству.

– Раздобудь молока и свежего хлеба. Я тоже сейчас спущусь.

Али спустился в сад, умылся у колодца. С крыши он видел, как во дворе одного из ближайших домов дымился тандир. Выйдя из дома, он направился туда. Хлеб выпекала женщина. Остановившись у ограды, Али вежливо поздоровался.

– Мир тебе, добрая женщина.

Обернувшись, хозяйка приложила ладонь ко лбу козырьком и, разглядев Али, закрыла нижнюю часть лица краем платка и слегка поклонилась, отвечая на приветствие.

– Можно ли купить у тебя хлеба и молока?

Женщина, обернувшись к дому, окликнула кого-то, прибежал малец, лет десяти. Она что-то сказала ему, он вернулся в дом и появился, держа обеими руками небольшой глиняный кувшинчик.

– Я в том доме остановился, – показал Али. – Я работаю у Шамса. Кувшин верну. Сколько с меня?

– Мы хлебом не торгуем, для себя печем, возьмите так, денег не нужно. Тем более человеку Шамса. Мы ему многим обязаны. Только передайте ему, что староста нас мучает, так и скажите.

– Передам, обязательно, а за еду большое спасибо.

Али взял хлеб, молоко и вернулся в дом.

Табриз.

– Опять ты, – сказал сахиб ал-хасс.

– Я, – подтвердил Али.

– Что тебе на этот раз нужно?

– Ничего особенного, навестить Туграи.

– Исключено, – заявил начальник.

– Да?

– Да.

– На каком основании? – Поинтересовался Али.

– На основании запрета, наложенного вазиром Шараф ал-Мулком.

– Может, ты меня все-таки пустишь к нему ради нашей дружбы?

Выдержав изумленный взгляд начальника, Али напомнил:

– Мы же вместе учились, ты что, забыл?

Али поступил в медресе в тот год, когда Рамиз, так кажется, звали начальника, заканчивал его. Но Рамиз, учившийся на богословском отделении, (туда легче было поступить), не пошел работать по специальности.

– Может быть, мы и учились вместе, но вот дружбы я что-то не припомню, – заявил Рамиз.

Али не стал настаивать, заметив лишь, что грешно отвергать руку, предлагающую дружбу, затем спросил:

– Скоро его выпустят?

– Послабления режима содержания не ожидается. – Сверля посетителя взглядом, – ответил начальник.

Поняв, что в этот раз он ничего не добьется, Али направился к дверям. Но Рамиз сам окликнул его и поманил. Али подошел к нему и наклонился.

– У меня были неприятности из-за твоего прошлого визита. – Понизив голос, сказал сахиб ал-хасс.