Хафиз и пленница султана - Самид Агаев

– Почему ты так решила? – взволнованно спросил Али.

– Ты умный и смелый.

Это было так странно и неожиданно – услышать из ее уст такие слова, что Али смутился и покраснел. Обычно она говорила с ним свысока. Али кашлянул и сказал:

– Я сделаю все, что в моих силах. Твоя вера окрыляет меня.

В последней фразе был некоторый пафос, но Йасмин так не показалось.

– Ну, что мы будем делать? – с надеждой спросила Йасмин. – Как мы спасем его?

– Я должен подумать, – заявил Али, хотя уже знал, что делать. В свете последних высказываний он приобрел некоторую значимость и вес в их маленьком обществе. Взяв долгую паузу, в течение которой Йасмин, затаив дыхание, смотрела на него, он сказал:

– Тебе придется отрезать волосы, они все время выползают из-под шапочки.

– Это обязательно? – жалобно спросила Йасмин. – Я их давно отращиваю.

– Желательно. Это увеличивает опасность. Они могут вывалиться в самый неподходящий момент, и тогда нам несдобровать.

– Я буду следить за ними.

– Ну ладно, – Али не стал настаивать, все равно Йасмин была слишком красива для парня. Большие глаза, нежная кожа. Одной опасностью больше, одной меньше.

– Курьер с приказом выедет через три часа, и торопиться он вряд ли станет, зачем гнать лошадь, если узник еще в пути. До Мараги для курьера день пути, с учетом того, что он будет менять лошадей. Наша задача перехватить его и… устранить.

– А что, значит, устранить, это, в каком смысле?

– Это в смысле убить.

– За что его убивать, он же не виноват ни в чем.

– Тогда отнять или подменить маншур.

– Первый вариант самый простой. Последний самый сложный.

– А подменить на что?

– Изменить содержание приказа. К примеру, написать, что арестанта следует немедленно освободить, снабдив его конями.

– Вот это хороший вариант.

– Но это практически невозможно.

– Зачем же говорить о том, чего невозможно сделать!

– Тогда попробуем выкрасть приказ. Потом доберемся до Мараги и попытаемся вызволить твоего отца. Для этого нам нужны лошади, пешком мы его точно не догоним. Даже если отправимся в путь сейчас. В середине пути между Марагой и Тебризом есть караван-сарай. Мимо проехать невозможно. Скорее всего, он там сделает привал. Там мы его будем поджидать, если, конечно, раздобудем лошадей.

– Может, пойти к сыну моей тети, судье? – предложила Йасмин. – Попросить денег.

Али покачал головой:

– Он тоже арестован. О Аллах, какой же я осел! – воскликнул Али, ударяя себя по лбу.

– В самом деле, – возвращаясь к прежнему тону, осведомилась Йасмин.

Мыслительный процесс, который только что продемонстрировал Али, вселил в нее уверенность в том, что все будет так, как он говорит, и спасение отца – это вопрос времени. Она несколько успокоилась.

– Деньги есть в доме, где мы ночевали сегодня, как же я забыл про них.

– Откуда ты знаешь, что там есть деньги?

– Вазир сказал, они в пиале, в стенной нише. Придется вернуться туда.

– Мы потеряем время.

– Другого выхода нет, я не цыган, воровать коней не умею.

Тем более, что это по дороге.

– А что же ты умеешь?

– Читать Коран, толковать смыслы, знаю юриспруденцию, – начал перечислять Али.

– Неправильную ты себе профессию избрал.

– А ты бы хотела, чтобы я что делал? Коней крал?

– Нет, это я так, просто, – примирительно сказала Йасмин, – Не сердись.

До деревни добрались быстро, вопреки ожиданиям. По дороге попался арбакеш[83], везущий в попутную сторону мочалки для бань. Две трети пути они проделали на телеге. Али сидел рядом со стариком, на козлах, а Йасмин с удобством расположилась на мягких мочалках. Через некоторое время Али, обернувшись, заметил, что она спит.

– Это парень или девушка? – спросил арабакеш.

– Парень, брат мой младший, – ответил Али. – А что?

– На девицу похож, красив больно, – сказал старик.

– Мать девочку хотела, а родился мальчик, – не долго думая, заявил Али и постарался перевести разговор на другую тему. Сделать это было просто, старик оказался на редкость любознательным. Всю дорогу расспрашивал о происходящем в стране и в жизни. Али коротко обрисовал ему политическую ситуацию в Азербайджане.

– Откуда они взялись на нашу голову? – спросил удрученный старик.

– Кто, монголы или хорезмийцы? Или, может быть, грузины или мамлюки? Кого ты имеешь в виду?

– С проклятыми татарами все ясно, – в сердцах сказал старик. – Но почему хорезмшах ополчился на нас? А, что ты думаешь о хорезмшахе? Я смотрю, ты парень грамотный. Я о нем слышал, что он с татарами воюет, а он за нас взялся.

– Долго рассказывать.

– А ты вкратце, все равно разговариваем.

– Ну ладно, – сказал Али, – слушай. Если вкратце, то дело обстояло так. Атабек Узбек как-то позарился на земли, которые принадлежали хорезмшаху Мухаммаду, отцу Джалала, тот выступил против него. Узбек испугался, и убежал, бросив свое войско. С тех пор Азербайджан принадлежит хорезмшаху. Султан Джалал ад-Дин пришел сюда по праву владетеля.

– Можешь не продолжать, – раздраженно сказал арбакеш, – все ясно, наша земля для них для всех, охотничьи угодья. Вот они и охотятся здесь. А защитить нас некому.

– Это точно, – подтвердил Али. – Наш государь убежал, как последний трус, заперся в крепости и пьянствует там, старается не трезветь, чтобы не расстраиваться и не отвечать ни за что, а с пьяницы какой спрос. Даже жена его опозорила – вышла замуж при живом муже. Ты здесь прямо поедешь, отец?

– Да, через деревню мне ближе, я до бань доеду, а потом на рынок, я мочалок с избытком взял. Может, продам, сколько-нибудь.

– Очень хорошо, значит, прямо до дома нас довезешь.

В деревне арбу встретили лаем собаки. Али оглянулся на Йасмин, ожидая, что она откроет глаза от шума, однако она не проснулась.

– Видать, крепко умаялся твой братец, – заметил арбакеш.

– Его не буди, так он весь день проспит, тот еще лодырь. Надо будить, все равно уже подъезжаем.

Когда показался знакомый фасад, Али протянул руку, чтобы дотронуться до Йасмин, но в следующий момент замер, вглядываясь в очертания дома. Ему вдруг почудилось, что на крыше мелькнула чья-то голова. Через мгновение он уже явно увидел человека. В доме определенно кто-то был.

– У какого дома остановить, сынок?