Кукла-любовь - Галина Владимировна Романова

Слишком! Все в Ксюше было слишком хорошо: и волосы, и одежда, и лицо. Наверняка результат очередной дорогостоящей процедуры, мстительно подумала она и растянула губы в улыбке.

Они пробыли в кафе дольше, чем собирались. Ксюша, позабыв о причинах встречи, с ходу принялась хвастаться:

– Мы летим через пару дней, дорогая, останемся там до конца Рождественских каникул. Это так славно.

Дальше шло описание отеля на островах, подробно о меню и развлечениях. Любочка улыбалась, стискивая зубки. Ее мечтам не суждено сбыться! Она надеялась Рождество провести вместе с Игнатом. Пусть не на островах – на такие траты он вряд ли решится, – но тоже не в городе.

Теперь все!

– Ну почему все, милая? Почему? – Ксюша совершенно искренне огорчилась. – Слушай, а хочешь, с нами, а? Я поговорю с мужем. У него в команде есть приятные молодые люди, холостые. Пусть не в нашем отеле поселитесь, а в соседнем, но там тоже неплохо.

– Нет.

Любочка прикусила губу, чтобы не расплакаться. Отдыхать в контрасте с подругой она категорически не желала.

– Все надеешься на Игната, что он тебя куда-нибудь вывезет? – Ксюша печально улыбнулась. – Дурочка ты, дурочка! Не будет этого никогда.

– Почему? – Любочка глянула на нее глазами, полными слез. – Я что, недостойна?! Я хуже его жены?

– Вот и нет! Вовсе нет!

Ксюша рванула к ней со своего места, задела широким рукавом дорогого платья чашку с кофе, запачкалась, но даже не заметила. А что ей? У нее таких платьев! Дорогая химчистка справится. А нет, значит, на помойку.

И Любочке сделалось так горько, что она расплакалась.

– Ну перестань, перестань, – поглаживала ее по плечу нежная ладошка подруги. – Мы что-нибудь непременно придумаем. Я не оставлю тебя одну в этом огромном городе! Полетишь с нами и… Кстати! Мы так и не обсудили то, зачем тебе звонила его жена. Нет, поставлю вопрос иначе: почему она тебе так часто звонила? Что ей было от тебя нужно? Она ревновала к тебе Игната? Или что?

Любочка подумала, подумала и вдруг решительно замотала головой:

– Нет, это была не ревность.

– А что же?

– Какой-то странный интерес.

– Интерес? – округлила глаза Ксюша и понизила голос до загадочного шепота. – К чему?

– Знаешь, я тут кое-что вспомнила. Только что, представляешь! – Любочка внезапно побледнела. – И это кажется мне таким странным… Давай в машине поговорим. У меня не проходит ощущение, что за нами кто-то наблюдает.

Дворники метались, как сумасшедшие, но это почти не спасало. О стекло бились миллионы, миллиарды снежных мух, они беспорядочно носились в воздухе, роились под колесами крадущихся впереди него машин. Он ехал словно в никуда, машину таскало по дороге. Метрах в ста от города на его глазах из кювета вытаскивали какого-то лихача на иномарке. Чтобы не оказаться там же, Чекалин, включив радио на любимую волну, ехал еле-еле.

Метель закрутилась с ночи. Началась осторожно, с редких снежинок, упавших на подоконник в кухне, где он пил одну чашку кофе за другой, пытаясь додуматься до чего-то путного. Потом снежинок стало больше, порывы ветра усилились, и к утру город накрыло снегопадом. Видимость была нулевой. Машины растянулись на проспектах и улицах длинными пробками. Снегоуборочная техника не справлялась, лишь мешая движению. Хорошо он додумался выехать в начале седьмого утра – предвидел, что будет уже через час. А ехать ему не близко – в район, где неожиданно обнаружился некто Ломов, о котором они до сего момента так ничего и не узнали. Хотя и под мостом, где тот проживал до своего исчезновения, бывали не раз, и народ пытались разговорить всеми правдами и неправдами.

Информации было ноль. И тут вдруг он нашелся! Сам!

Капитан, который неделю назад сопровождал его в районе, поделился нечаянной радостью, разбудив Алексея в половине третьего ночи.

– Это такой прорыв, товарищ майор! Такой прорыв!

– Что он говорит? – осторожно поинтересовался Чекалин.

Он пока боялся так откровенно радоваться, да и спросонья плохо соображал.

– Пока идет в отказ, и это понятно. Но заявление от старшего их общины есть. Его путанные показания тоже. Алиби ни черта нет.

– А что он говорит о своих родителях?

– В смысле?

– Где они могут быть? Почему мы их не нашли?

– А, это… – капитан повздыхал в телефон. – Утверждает, что старший ему сказал, будто родители погибли при невыясненных обстоятельствах на даче.

– Но тому нет никакого подтверждения.

– Так точно. Мы там с вами побывали. Никто ничего не видел и не слышал. Ничего не ясно с ними.

– Вот именно, – проворчал Чекалин. – Ясно, что ничего не ясно.

Потому он и боялся радоваться.

Нет, что Ломов обнаружился живым и вполне здоровым, это хорошо. Намного лучше, чем ничего. Но то, что он идет в отказ, не берет на себя смерть друга при очевидных фактах, уже настораживает. И исчезновение его родителей тоже.

У Чекалина, правда, оставались еще неопрошенными дальние родственники родителей Ломова. Все как-то не выходило с ними встретиться и побеседовать. Глядя глаза в глаза, так сказать. По телефону-то что! Разве это разговор! Ему хотелось лично побеседовать. А те что-то виляли.

– Да не виляют они, товарищ майор, – пытался за них заступиться капитан районного отделения полиции. – Просто люди живут за сто верст от нас. Недосуг им.

– Как-как? – вытаращился тогда на него майор Чекалин и протянул насмешливо. – Недосу-уг! А я вот их повесткой вызову, сразу время найдется.

Вызывать он не станет, навестит их сегодня, сразу после допроса Ломова. Только бы добраться до районного отделения без приключений! Еще одна машина перед ним сползла в кювет, повиляв задними фонарями. Ну что за погода!

Что за жизнь вообще! Чекалин вдруг некстати вспомнил про Алену.

Она позвонила вчера в конце рабочего дня, несла какую-то околесицу. Он, честно, не понял ничего толком из ее невнятного бормотания и даже, разозлившись, крикнул:

– Ты не в себе, что ли, Лена?!

Она помолчала и неуверенно ответила:

– Да нет. Со мной все в порядке.

– Точно? Мне уже начинать волноваться за тебя или подождать?

Он спросил, рассеянно перелистывая страницы важного файла по текущему делу, и не очень вслушивался. Но его рассеянность, как волной смыло, когда она произнесла:

– Можешь и поволноваться немного. Не навредит.

– Кому не навредит?

Чекалин почувствовал, как шевельнулись у него на макушке волосы. В голову полезли мысли о страшных деяниях, творившихся в различных сектах. А Женька продолжал утверждать, что Алена не могла пройти мимо этого дерьма. Странности с унаследованной квартирой и внезапно появившимся благодетелем-воздыхателем не могли свидетельствовать об обратном.