Защитница. Гроздь винограда в теплой ладони - Иосиф Гольман

– Что сделал он?

– Пошел в машину. Поводок бросил в снег.

– А собака?

– За ним, с поводком в снегу. Но когда ему надели наручники и парень залез внутрь, собака отскочила в сторону.

– После этого вы собаку помните? Что она делала?

– А вы знаете, – подумав, ответил сержант, – ничего не делала. И лаять перестала. Я тогда не обратил внимания, а сейчас вы спросили, я вспомнил. Как выключатель повернули.

– Она убежала сразу?

– Нет, я ее пару раз видел. И когда только сели в машину, и потом в зеркальце заднего обзора. Она сначала бежала за нами.

– А потом?

– А потом не до собаки было, – честно ответил полицейский. – У меня дежурство кончалось, а работы еще невпроворот по оформлению задержанных. Злой был очень.

– Спасибо, – поблагодарил Багров, делая очередные понятные только ему отметки в старинного образца блокноте.

Наталья Ивановна Немцова все заседания сидела в зале – она взяла отпуск. Отец появлялся, когда мог вырваться с работы.

Витя сидел в «аквариуме», спокойный и безучастный.

На вопрос судьи, бил ли он полицейского, ответил странно: «Вряд ли». Судья хмыкнул, но переспрашивать не стал.

Очередной ключевой момент произошел во время допроса потерпевшего Малинина. Даже дважды потерпевшего. Потерял отца, был довольно сильно избит. Досталось даже его машине, которую озверевшие недоросли испинали тяжелыми ботинками.

Поэтому сейчас, в зале суда, Вениамин Васильевич Малинин не был намерен кого-то из них жалеть.

– Кто из обвиняемых нападал на вашего отца? – спросил Вениамина его собственный адвокат.

– Все, – ответил тот.

– Можно вопрос, ваша честь? – спросил Багров.

Судья Горшков кивнул.

– Они нападали вместе, все сразу? – спросил он у потерпевшего.

– Да, – уверенно ответил тот. – Вот этот – он указал на сидевшего в прозрачной «клетке» Вьюгина, – сбил меня с ног битой. Я не успел защититься. Потом, пока я поднимался, все кинулись на отца.

– Вениамин Васильевич, а собака на вас и вашего отца налетала?

– Они натравливали пса, – ответил тот. – Собака орала как бешеная.

– Так она налетала или нет? – повторил адвокат вопрос. – Кусалась или нет?

– Да, – сначала ответил Малинин. Потом сам себя поправил: – Смотря как считать. Я считаю, что налетала. Очень страшно лаяла.

– Мне бы хотелось полной ясности, Вениамин Васильевич. – Багров сейчас работал на протокол, причем на самые важные его страницы. – Мы уже поняли, что пес был большой, страшный и громко лаял. Но физически он какие-то повреждения вам или вашему отцу нанес? Укусы? Или, может быть, вас толкнул, налетев телом? Было такое или нет?

– Нет, не было, – недовольно ответил потерпевший.

– А как вы думаете, почему? Может быть, он вообще не представляет опасности?

– Такая громила! – несогласно хмыкнул тот. – Вы б там побыли!

– Тогда, может быть, его кто-то удерживал? – гнул свое адвокат.

– Ходатайствую о снятии вопроса, – запротестовал адвокат Малинина. – Навязывание мнения.

– Переформулируйте вопрос, – нехотя согласился Горшков.

– Хорошо. – Олега Всеволодовича это нисколько не смутило. – Скажите, пожалуйста, Вениамин Васильевич, большая грозная собака находилась рядом с дракой, со свалкой бьющихся тел. Он лаяла, явно находилась в сильном волнении. Но никого не тронула, не толкнула, не укусила. Как вы считаете, почему?

– Не знаю, – сначала буркнул Малинин. Потом, пересилив себя, выдал главное: – Ее держал вон тот парень. – Он показал на Виктора Немцова. – Я тогда думал, что он пса и травит, на нас с отцом.

– А сейчас вы как думаете? – спросил Багров.

– А сейчас не знаю, – недовольно ответил потерпевший. Помолчав, очистил совесть: – Наверное, хозяин пса, – Малинин-младший опять показал на обвиняемого Немцова, – все-таки не хотел, чтобы собака нас с отцом кусала.

– Спасибо большое, Вениамин Васильевич, – поблагодарил Багров. – Я понимаю ваши чувства к обвиняемым. Поэтому ваши точные ответы, даже в пользу одного из нападавших, вызывают уважение.

– Да, по мне, пусть они все сдохнут, – ответил Малинин. – Просто не хочу брать грех на душу. Папа так воспитал. – Он прикрыл глаза рукой.

В каком возрасте ни потеряй любимого отца – это всегда трагедия.

Адвокаты остальных обвиняемых с неудовольствием наблюдали медленный, но неостановимый вывод одного из четверки из-под самого тяжелого пункта обвинения. Впрочем, не в их власти было этому помешать.

У Ольги, несмотря на душевную травму, связанную с Багровым, работы тоже было невпроворот. На самом деле именно благодаря такой занятости любовные проблемы переносились относительно неплохо.

Боль всплывала только перед сном, когда Ольга уже не умом, а сердцем ощущала возникшую в квартире пустоту. Но физическая усталость была такой, что длилось это недолго: сразу проваливалась в сон.

Второе плохое время наступало утром. Особенно если снилось, что они с Олегом опять вместе. Однако и утреннее время, пригодное для переживаний, было максимально коротким – загрузка шла страшная.

Подготовка к защите Ариэля требовала времени. Шеметова много раздумывала и над линией «обороны» Бориса Семенова, читала литературу, собирала информацию о потерпевшем. Идея договориться с Незвановым грела ее с момента вступления в дело. Его же действительно обокрали, даже не извинившись. Естественно, что, войдя в силу, человек захотел сатисфакции.

Единственная принципиальная засада в идее замирения состояла в том, что живем мы не в Америке, а в России.

Америка, провозгласившая себя страной свободных людей, и в самом деле предоставляет конкретным людям огромные права. Скажем, решила потерпевшая помириться с насильником – это ее право. Если, конечно, она совершеннолетняя. Если ребенок – ее права будет защищать государство. Потерпевший-американец может простить грабителя и, теоретически, даже убийцу, если при этом не были затронуты интересы других лиц или государства.

У нас же, в Российской Федерации, всего четыре состава преступлений, когда частный обвинитель может передумать и отозвать заявление: частные обвинения, легкие телесные повреждения, клевета и оскорбление. Во всех остальных случаях потерпевший подать заявление на своего обидчика может, а освободить его потом от уголовного преследования – нет.

Хотя и здесь не все однозначно: прощение потерпевшего, несомненно, облегчит жизнь обвиняемому, даже при невозможности полностью снять обвинение.

Впрочем, Ольге и без этого было о чем поразмышлять. Дело в том, что у практикующего адвоката – по крайней мере, успешного, востребованного – никогда не бывает в производстве одно или два дела. И очень часто случается, что основную загрузку и напряжение задают мелкие дела, которые тоже надо кому-то вести.