Защитница. Гроздь винограда в теплой ладони - Иосиф Гольман

– Я каждый день разгребаю грязь, – обиженно сказал капитан. – Те, кого я убираю с улиц, – отребье. Если их не убрать, вы же сама и окажетесь под ударом.

– Вот и убирайте грязь, – вставая, ответила адвокатесса. – А не создавайте ее. Ложные обвинения – тоже грязь. Хоть по Библии, хоть по Уголовному кодексу. Если вы меня услышали, снимайте с парня лишнее, и готовим дело к суду. Если нет – готовим тело к драке. Только оперов своих предупредите, что они тоже в кустах не отсидятся.

– Сколько времени на подумать? – спокойно спросил следователь.

– До вечера, – ответила Шеметова.

Капитан отзвонился уже через час, видимо, посоветовался с операми, поставлявшими ему материал.

– Мы убираем из обвинительного заключения семнадцать эпизодов, – бесстрастно сообщил он.

– Почему не восемнадцать? – пошла до конца Шеметова.

– Потому что потерпевший, школьник-семиклассник, опознал налетчика.

– Что у него отобрали?

– Мобильный телефон.

– Хорошо, будем работать по профессии, – ответила Ольга. – Спасибо за понимание.

– Не за что, – ответил Игорь Евгеньевич. И, не удержавшись, добавил: – Когда освобожденный Гараев пойдет на следующее дело, постарайтесь не встретиться ему на улице.

– Даст бог, Гараев не пойдет, – улыбнулась Шеметова.

Но к следователю теперь относилась лучше, чем вначале. Похоже, он старался не только из-за звездочки.

Впрочем, когда облеченные властью люди игнорируют правду, они приносят миру страдания даже в случае самых благих помыслов.

Вот за этот эпизод и благодарил ее теперь Гескин.

А Ольга уже сломя голову неслась в мировой суд, где должно было состояться первое заседание по делу Ариэля Вейзера и побитого им А. Г. Воронцова. Пока что диспозиция выглядела неплохо, но и не гарантировала увод Вейзера от реального лишения свободы. Хотя даже условное могло стоить ему права работы.

У наказанного Вейзером хама было три свидетеля.

Странно, что не пять, компания-то состояла из шестерых. Видать, не все согласились постоять за своего обиженного коллегу.

Ольга, заметив этот момент, без особого труда выяснила, что свидетельствовать в пользу приятеля-хулигана отказался его сослуживец по финансовой компании и дама, с которой он отдыхал в Эйлате, поссорившись прямо в самолете. Не факт, что они согласятся дать показания против Воронцова. Однако если патронов в обойме будет не хватать, с ними тоже придется поработать.

Отлично помог Антон. Он оказался фантастически ловким парнем, обеспечив Шеметову материалом аж для трех встречных заявлений. Согласились поучаствовать в качестве потерпевших (кроме, ра-зумеется, жены Вейзера) девушка из самолета и стюардесса. Второй пилот согласился прийти в суд и засвидетельствовать хулиганское поведение пассажира Воронцова.

Молодец, Антон!

Мало того, он еще обаял мировую судью Инессу Алексеевну Гоголеву, получил к ней распределение на практику перед выпускным курсом и сейчас знал в стенах суда почти всех его постоянных обитателей.

Шеметова, конечно, была счастлива иметь такого помощника. Однако, сказать по правде, начали закрадываться опасения. Будущий адвокат – или прокурор? – так спокойно относился к фактам и так лихо был готов фабриковать свидетельские показания, что становилось немножко не по себе. Получалось как бы заочное продолжение спора с Игорем Евгеньевичем, следователем Гараева.

Впрочем, Ольга несколько смущенно, но готова была согласиться, что ради вытаскивания неправедно обвиненного Ариэля сама была не прочь состряпать что-нибудь не вполне, с точки зрения Библии, потребное…

Единственно, на что ее хватило, – запретить становиться потерпевшим самому Антону. Да и то не столько по нравственным соображениям, сколько по рациональным. Его синяки были, конечно, достаточно красноречивыми. Однако любая случайно не замеченная видеокамера мгновенно могла сделать будущего выпускника юрфака пойманным лжесвидетелем.

Тем более что у Воронцова было два очень хороших и дорогих адвоката. Они точно не простят грубых ошибок противной стороне. А у всех «наших» потерпевших на троих – один защитник, Ольга Шеметова.

Воронцовские адвокаты были действительно сильными специалистами, хотя, на взгляд Ольги, не очень подходящими к случаю. Известные «уголовные» юристы, они, несмотря на серьезные гонорары, относились к мировому суду заведомо неверно, считая ниже своего достоинства расшаркиваться в столь несерьезном заведении. Конечно, судебный участок – это не районный суд. И мировой судья – не федеральный судья. Однако и там обсуждаются дела, которые могут закончиться реальным тюремным сроком, пусть даже небольшим. А главное, ни один мировой судья не считает себя юристом второго сорта. И крайне болезненно реагирует на свою недооценку участниками процесса.

Ольга со скрытым злорадством наблюдала, как пыжились крутые адвокаты Воронцова и как тихо бесилась Инесса Алексеевна. Сама же Шеметова, не боясь переиграть, была с мировой судьей максимально учтива. Она, даже разговаривая с ней в каморке-офисе, все равно именовала ее «ваша честь», что было вовсе не обязательно в данной «юридической инстанции».

Вообще-то, все эти мелкие хитрости не имеют отношения к юриспруденции. Но суд – всегда состязание сторон, сравнение аргументов, позиций и, в немалой степени – обаяния тех, кто все это до судьи доносит. Тот, кого не интересует эмоциональная сторона дела, никогда не станет успешным адвокатом или прокурором в действительно свободном суде.

Итак, первое заседание началось и прошло быстро. Поскольку народу пришло до черта, да еще выдвигались встречные обвинения, успели не так много, и судья назначила второе, через два дня.

Весь «Великий Хурал», организованный Шеметовой, дружно явился и на второе заседание. Два адвоката Воронцова тоже были на месте.

А вот их доверитель не пришел.

Довольно важная фигура в своей финансовой корпорации – но не самая важная! – он не смог отказаться от срочной командировки. Мало того, Воронцов даже не предупредил адвокатов, и они тоже узнали о командировке лишь в зале суда.

Инессе Алексеевне это не понравилось. А Ольге понравилось, даже очень. Она не была уверена именно в таком продолжении процесса, но ждала чего-то подобного.

Воронцов просил отложить рассмотрение дела на два месяца.

Судья не возражала. А Шеметова еще как возражала! Ведь по закону по просьбе одной из сторон слушание может быть отложено не более чем на две недели. Можно и больше, если вторая сторона не против. Но Ольга, как та Баба-яга из мультфильма, всегда была против!

Ровно через две недели и два дня она и ее подзащитный оказывались в суде с требованием продолжения процесса.

Забегая вперед, отметим, что подобный фокус был применен шесть (!) раз. Воронцов был не в состоянии ничего сделать: он не мог отказаться от командировок, а суд не мог – при вечно возражающей Шеметовой – откладывать заседания более чем на две недели.