Клиника в роще - Антон Грановский

– Ну, он же академик, – иронично заметил Алексей. – Академику положено знать старофранцузский.

– А как насчет фривольных песенок? – поинтересовался у него Астахов.

Тенишев пожал плечами:

– Где-нибудь вычитал.

– Дорого бы я дала, чтобы выудить из своей головы воспоминания о прошлых воплощениях! – с улыбкой воскликнула вдруг Вера.

Черневицкий и Астахов переглянулись. Игорь Константинович посмотрел на Веру сквозь веселый прищур и пожал плечами:

– Как знать… Возможно, когда-нибудь наука сумеет решить и эту проблему.

– Вы серьезно? – не поверила своим ушам Вера.

Профессор посмотрел в стакан и задумчиво проговорил:

– Человеческий мозг таит в себе много загадок. Кто-то из поэтов назвал человека «живою плотью времени», и мне нравится сравнение. Мне импонирует смотреть на человека как на живой хронометр. Но в хронометре бывают сбои. Секундная стрелка может вдруг остановиться или даже отскочить на пару делений назад…

– Если сравнивать человека с часами, то только с песочными, – веско проговорил Алексей. – Как только песок кончается, человек умирает. Вот и все.

Черневицкий взглянул на него из-под крутого излома бровей и покачал головой:

– Нет, не все. Чья-то рука берет часы и переворачивает их. И песок начинает сыпаться снова. А потом снова. И снова. Что, если человек проживает бессчетное количество жизней, но не в силах вспомнить их?

Алексей обдумал слова профессора и решительно заявил:

– Мертвецы не оживают. А если и оживают, то только в нашей памяти.

Несколько секунд Черневицкий пристально смотрел на Тенишева, затем вдруг запрокинул голову и расхохотался. Причем так заразительно, что все присутствующие тоже рассмеялись. Один лишь Алексей стоял, хмуря брови и всем своим видом говоря: не понимаю, что тут смешного.

– Господа! – окликнул всех Шевердук, вороша лопаткой жареное мясо. – Стейки готовы! Прошу к мангалу!

Спустя десять минут народ рассыпался по полянке, сбившись в «кучки по интересам», и Алексей с Верой снова остались наедине.

– Песок у него сыпется… – проворчал Алексей. – Не рановато ли?

– Ты чего такой злой? – насмешливо поинтересовалась Вера.

– Да ничего. Придумали тоже: переселение душ, родовое проклятие… А еще ученые называются!

Вера окинула мужа удивленным взглядом.

– А ты, я вижу, воинствующий сциентолог?

Тенишев подозрительно прищурился:

– Кто-кто?

– Тот, кто верит только в науку и готов надавать по шее любому, кто скажет, что наука – это ерунда.

Алексей усмехнулся:

– Да, как раз про меня. Я такой, – он отхлебнул из пластикового стаканчика. – Слава богу, хоть ты на моей стороне. Арнгольц, ты ведь на моей стороне?

– Я всегда на твоей стороне, – заверила мужа Вера и в доказательство поцеловала его в покрасневший от холода нос. – Слушай, ты пока погуляй, а я пойду поищу туалет.

– Туалет? – переспросил Тенишев насмешливо. – А, в смысле, кустики! Не заходи далеко, а то заблудишься. И не сядь на шиповник или репей. Я не хочу провести всю ночь, выдергивая у тебя из попки колючки.

– Постараюсь, – пообещала Вера.

Она сунула ему в руку свой стаканчик и двинулась к видневшимся в отдалении зарослям бузины. Вера довольно далеко углубилась в лес, но ей все казалось, что ее будет видно с поляны, и скромность гнала девушку дальше и дальше. Постепенно голоса позади стихали.

Наконец Вера остановилась. Огляделась и решила, что место подходящее. Спрятавшись за толстый ствол дуба, расстегнула джинсы и присела на корточки. Ей хотелось поскорее покинуть мрачноватое место, и она торопилась.

Метрах в пятнадцати от себя Вера увидела столб с прибитой к нему доской, извещавшей о том, что здесь начинается Гатинское болото. От столь опасного соседства ей стало немного не по себе.

Она уже сделала свое дело и собиралась встать, как вдруг чей-то голос окликнул ее – негромко, но четко:

– Вера!

Девушка вздрогнула, выпрямилась, быстро натянула джинсы и испуганно огляделась. Вокруг никого не было. Только темные стволы дубов с сухой, жухлой листвой да влажная трава с черным мокрым валежником.

– Здесь кто-то есть? – дрогнувшим голосом спросила Вера.

Ей никто не ответил. Подул ветер, и листва тихо зашумела, отзываясь на его порыв протяжным вздохом. Но за шумом листвы Вере снова почудился чей-то тихий шепот:

– Вера… Вера…

По спине девушки пробежала ледяная волна. Она повернулась и быстро зашагала назад к поляне.

Новый порыв ветра зашелестел листвой, и Вера прибавила шагу. Она почти физически ощущала, что кто-то смотрит ей вслед.

Пройдя метров десять, Вера вдруг остановилась. Ей стало стыдно. Она, современная молодая женщина, дипломированный врач, атеистка, презирающая суеверия, бежит непонятно от чего. Видели бы ее сейчас пациенты, которых она пытается излечить от приступов немотивированной паники… Грош цена психиатру, который не может привести в порядок свои собственные нервы.

Не давая себе опомниться, Вера быстро оглянулась. Лес был пуст, темен и непригляден. Девушка облегченно вздохнула. «Ну вот, – сказала она себе, – а ты боялась…»

И снова зашагала к полянке, теперь уже беззаботной и неторопливой походкой.

Дойдя до зарослей бузины, Вера вдруг услышала приглушенные голоса и замедлила шаг. Говорили двое – мужчина и женщина. Мужчину она узнала сразу – Антон Сташевский. А вот женский голос, юный, звенящий, был Вере не знаком.

– Какого черта ты держишь «кокс» в кармане куртки? – сердито проговорил Сташевский.

– Ну, извини, – ответила девушка капризно. – Я не знала, что этот кретин найдет его.

– «Не знала…» – передразнил Сташевский. – Он устроил мне сцену прямо во дворе клиники. Слава богу, нас никто не видел.

– Хватит о нем говорить. Ты принес то, что я просила?

– А ты как думаешь? Конечно, принес. Не могу же я оставить без «сладкого» мою лучшую покупательницу. Деньги принесла?

– Разумеется.

Послышался легких шорох. Видимо, девушка отсчитывала деньги.

– В расчете, – хрипло сказал Сташевский. – Когда приспичит – обращайся. Кстати… У меня есть особенный товар. Вещь улетная! Раз попробуешь – ничего другого не захочешь.

– Что за товар?

– Холотропин. Уволок пару таблеток из лаборатории.

– У тебя же нет допуска.

– Ну и что? Для такого ловкого парня, как я, не существует закрытых дверей.