Клиника в роще - Антон Грановский
Шрифт:
Интервал:
Алексей на мгновение замер, уставившись на ее голый, потный живот, словно он ослепил его. И в то же мгновение – необыкновенно долгое, страшное в своей противоестественности – ее уродство словно бы отразилось на его лице. Ее шрамы и рубцы запечатлелись на его лице морщинами, которые теперь, отныне, с того момента, навсегда останутся при ней, даже если никто другой, кроме самой Ольги, их не разглядит.
Он замер всего на секунду, а затем продолжил движения, известные каждому взрослому мужчине, движения, суть которых – любовь, похоть, страсть. И он завершил свои движения, довел дело до конца, до последней мучительной и сладостной судороги. А потом поднялся с кровати, молча, угрюмо, и отвернулся от нее, стал приводить в порядок одежду.
Ольга лежала в постели, потная, раскрасневшаяся, раскинув белые бедра, в бесстыдной и уродливо-прекрасной своей наготе, и с усмешкой смотрела на его спину.
– Когда ты снова придешь ко мне? – спросила она.
– Никогда.
– Ты меня уже разлюбил?
– Я никогда тебя не любил, – ответил он угрюмо.
Ольга холодно улыбнулась.
– Тогда почему ты переспал со мной?
Алексей взглянул на нее искоса, увидел, что она не укрыта, и снова отвернулся.
– Я слишком много выпил, – он говорил резко, неприязненно. – И… и пожалел тебя.
Она взялась за край одеяла, потянула на себя. Потом произнесла – спокойно, холодно:
– Пошел вон.
Тенишев подчинился. Когда он вышел, Ольга упала лицом в подушку и прорыдала до самого рассвета. В ту ночь она оплакала все – навеки ушедшую красоту, любимого человека, который остался лежать в овраге с разбитой головой, когда ее, полумертвую, искалеченную, вытащили из машины и погрузили на носилки, любовь к матери и сестре, которая когда-то была (ведь была же!) в ее сердце. Она оплакала все. И главное, свою жизнь. Выплакала в ту ночь все слезы и с тех пор не пролила ни слезинки.
…Ольга качнула головой, выходя из задумчивости, и снова взглянула на свое отражение.
Еще год назад мужчины готовы были драться из-за нее, а теперь она калека, с которой спят из жалости. Черт бы побрал их проклятую жалость!
Когда-то Ольга обожала мужчин, жила любовью, а теперь готова была убить их всех. Искоренить весь поганый мужской род, выкосить, как выкашивают сорняки. Ах, если бы она и правда могла!
Ольга хотела швырнуть стакан в свое отражение, но сдержалась. Вместо этого она взяла со стола бутылку и наполнила стакан до самых краев.
Как бы она хотела поменяться местами с Верой… Пожалуй, за такое стоило бы продать душу дьяволу. Ольга усмехнулась и отсалютовала своему отражению стаканом.
– За любовь! – тихо проговорила она и залпом осушила его.
Промаявшись бессонницей до двух часов ночи, Алексей Тенишев встал с кровати и зашлепал босыми ногами в комнату с окнами на север, которую превратил в мастерскую.
Там он щелкнул выключателем, в очередной раз подумав о том, что надо заменить лампочку на более яркую, затем подтащил мольберт с картиной поближе к свету.
Мальчишка, сын Натальи Астаховой, разглядел в кустах какого-то мужчину… Разумеется, никого там нет. Просто игра света и тени на влажной листве. Но, черт возьми, какой интересный эффект!
Тенишев усмехнулся. Поднял руки к лицу и с силой сжал виски. Ему не давала покоя какая-то мысль, вернее – какое-то странное ощущение. Ощущение того, что все это уже было и когда-то он вот так же стоял посреди комнаты, сжимал пальцами виски и старался что-то вспомнить… Но что вспомнить? О чем вспомнить?
Внезапно Алексею захотелось пить. Он зашагал на кухню. Идя через прихожую, споткнулся о сумочку жены, которая упала с тумбочки, машинально поднял сумку с пола и повесил ее на вешалку. Повернулся, чтобы идти, но вдруг увидел на полу флакон валиума. Вероятно, выкатился из сумочки.
Подобрав его, Алексей открыл крышку, достал одну таблетку и швырнул ее в рот.
На кухне, подставив под струю воды стакан, Тенишев вспомнил недавний приступ паники, охвативший его жену. Ей померещилось, что на кухне кто-то был. Наверное, задремала, стоя у холодильника. И потом еще лужица на линолеуме… Вера закатила по этому поводу настоящую истерику.
Вера, конечно, сильная, умная и все такое, но нервы у нее ни к черту. Определенно. А с валиумом ей надо завязывать. Что бы ни говорили психиатры, но от таблеток, любых, больше вреда, чем пользы.
Напившись, Алексей вернулся в мастерскую. Спать по-прежнему не хотелось, и он решил немного поработать. Прицепив к футболке плеер и надев наушники, он подтащил к мольберту столик с палитрой и красками, взял в руку кисть и неторопливо принялся за работу.
Музыку он выбрал самую нейтральную – популярные джазовые мелодии в современной обработке. Алексей любил джаз, хотя ни черта в нем не смыслил и не мог запомнить ни одного имени, кроме, конечно же, Луи Армстронга и Эллы Фицджералд (кто не знает Луи Армстронга и Эллу Фицджералд!).
Одна мелодия сменялась другой, работа набирала обороты и вскоре полностью захватила Тенишева. Спустя двадцать минут он позабыл о времени, о слишком тусклом освещении, о том, что на дворе ночь…
Лицо девушки на полотне наполнялось жизнью. Оживал и пейзаж у нее за спиной.
Краски, картина, комната, вибрирующие звуки саксофона – все сливалось и кружилось вокруг Алексея. В какой-то момент он опустил кисть и, закрыв глаза, приказал себе дышать глубоко и размеренно, чтобы избавиться от внезапно охватившего его страха. Ему вдруг показалось, что он находится внутри картины и что девушка стоит рядом с ним.
Проработав почти час, Алексей отложил кисть и решил отдохнуть. Выключил верхний свет, оставив гореть лишь настольную лампу, и уселся на диван.
В мастерской царил полумрак, среди которого выделялось только одно яркое пятно: портрет молодой женщины, стоящий на мольберте и освещенный настольной лампой. Тиканье часов на стене, сопровождавшееся легким металлическим призвуком всякий раз, когда маятник достигал крайнего левого положения, действовало на Тенишева успокаивающе.
Алексей подобрал босые ноги и обхватил руками колени. На лицо ему упала прядь волос, глаза с расширенными зрачками были устремлены на картину, но видели ее нечетко, словно сквозь легкую пелену.
Он не знал, сколько времени уже сидел так, не меняя позы, чувствуя, как музыка колышется в его мозгу вместе с парами растворителей и красок, и ощущая кожей обнаженных рук тепло своих коленей…
Тенишев хотел встать с дивана, но внезапно у него закружилась голова. Он зажмурил глаза и вдруг услышал отдаленный лай собак.
Алексей открыл глаза и вздрогнул от неожиданности, так как вдруг понял, что скачет на коне по ночному лесу. Он тряхнул головой, и тут туман перед глазами рассеялся.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!