День из чужой жизни - Дарья Кожевникова

— И она еще спрашивает! — восхитился все тот же хлопец. — Сказала она! Ты мне голову не морочь и не дергайся! Мы когда нашу Селестину с твоим придурком пасли, то своими глазами видели, как ты тоже вокруг них тайком ошивалась! Так что хватит заливать, что ты не в теме! Сейчас поедешь с нами! А попытаешься…

Может, стоило дослушать его до конца? Вдруг да сообщил бы что-нибудь интересное? Но я рассудила иначе. Толпа у ресторана как раз зашевелилась, как будто потянулась кого-то встречать. Вот я, вместо того чтобы убегать от спортивных мальчиков через всю площадь, и нырнула туда, в самую гущу. Тут же на кого-то натолкнулась, извинилась, проскочила дальше. И уткнулась в стеклянные двери ресторана. Все. Дальше пути не было. Я застыла на крыльце. В ресторан меня не пропустят, потому что я одета неподобающим образом. Идти назад очень не хотелось, потому что молодцы, все трое, уже сами шли ко мне неторопливой, праздной такой походочкой. А больше деваться было некуда. И толпа гуляк, как назло, стала удаляться от ресторана, вместо того чтобы подтянуться поближе. Я растерянно посмотрела им вслед, потом — на приближающуюся троицу. А потом, решив, что хуже все равно уже не будет, все-таки отважилась и рванула на себя большие зеркальные двери. Открыться-то они открылись, но вход мне тут же перегородил швейцар. Объяснять ему, что к чему, было уже некогда, трое молодцев почти уже дышали мне в затылок, поэтому я просто выпалила:

— Меня здесь ждут! Я безнадежно опаздываю!

Швейцар, хоть человек и бывалый, а от такого напора немного растерялся. Как раз на те несколько мгновений, которых мне хватило, чтобы поднырнуть ему под руку — жить захочешь, еще не в такую щель проскользнешь. У троих молодцев эта шутка с ним уже не прошла. Да и я не успела пробежать всего несколько ступенек, ведущих в зал, как уже увидела приближающихся ко мне секьюрити. Они не бежали, не окликали меня издали — просто прицельно двигались в моем направлении, уверенно сокращая разделяющее нас расстояние. Что было делать? Если они меня сейчас схватят, то станут ли разбираться, почему я здесь? Или сразу выставят на улицу, и дело с концом? Я добежала до зала, застыла на пороге. Куда дальше?

— Итак, есть ли в этом зале еще смельчаки? — раздался вдруг со сцены голос ведущего.

— Есть!!! — Даже не разбираясь, что за конкурс там проводится и по какому случаю вообще здесь гуляют, я ринулась через зал на эту сцену. Уже у самых ступенек сбросила свою сумку с плеча прямо на пол и вспорхнула по ним на возвышение. Застыла перед ведущим и второй (точнее, наоборот, первой) участницей неведомого конкурса. У ведущего при взгляде на меня брови скользнули под лоб. Но он тоже был человеком бывалым, поэтому они почти сразу вернулись обратно. И, больше ничем не выдавая своего замешательства, он почти спокойно попросил меня в микрофон:

— Представьтесь, пожалуйста!

— Людмила! — произнесла я в поднесенную ко мне серебристую сеточку микрофона. Охрана беспомощно топталась внизу, не смея взобраться за мной на сцену.

— Прекрасно! — воскликнул ведущий. — Итак, Людмила — вторая участница нашего конкурса! Давайте начнем! Сейчас я расскажу всем, что будет требоваться от наших милых участниц! Как только включается музыка, они начинают танцевать! Как угодно, суть конкурса заключается не в этом. А в чем, как вы думаете?

Из зала в ответ послышались выкрики с догадками и предположениями, из которых я мало что поняла. Разве только то, что я снова куда-то влипла и выбираться придется не без усилий.

— Правильно! — одобрил ведущий каких-то особо догадливых крикунов. — Суть конкурса заключается не в танце, а в паузах между ним! Во время которых очаровательные участницы нашего конкурса должны будут снять с себя какую-нибудь деталь одежды. Сразу предупреждаю, что колечки, серьги, цепочки и прочие украшения в счет не идут!

Упс! Судя по лицу моей напарницы, для нее такие условия тоже стали неожиданностью. И вполне возможно, что на этой сцене она, как и я, тоже оказалась не вполне добровольно. Но она, по крайней мере, хотя бы уже успела выпить для храбрости. Мне же оставалось уповать только на ту храбрость, что оставалась у меня со вчерашнего. Немного, надо сказать.

Музыка заиграла, и мы с моей соперницей принялись танцевать. Не знаю, как она, а я тут не особенно напрягалась — так, просто плавно двигалась под музыку. Когда же музыка смолкла, я скинула с себя свой летний пиджачок, под которым у меня была маечка, а моя соперница — шелковый палантин, под которым у нее было, естественно, вечернее платье. Зал встретил эти наши действия овациями, после которых снова заиграла музыка. Наверное, специально для того, чтобы у нас было время обдумать, что мы с себя стянем в следующий раз. А выбор, надо сказать, у нас у обеих был невелик, если только мы не собирались выходить за рамки приличия. Моя соперница, как я уже сказала, была в вечернем платье. Я, после того как скинула пиджачок, оставалась в легких брючках и в маечке. Все.

При следующей паузе мы с моей соперницей, не сговариваясь, скинули с себя по туфельке. Потом — по второй. Ситуация начинала накаляться. А провокатор-ведущий только этого и ждал. Дав нам еще немного подергаться (не телом, а нервами), он снова выключил музыку. К счастью, я вовремя вспомнила, что в брюки у меня продет ремешок! Вряд ли его можно было назвать украшением — скорее все-таки деталью одежды. Я скинула его с себя, гадая, примет ли ведущий эту мою жертву, а также, что предпримет в ответ моя соперница. Но та тоже не стала долго раздумывать и, изящно приподняв край длинного платья, стянула с себя тонкий капроновый чулок. Тут я приуныла, спрашивая себя: и чего меня сегодня дернул черт напялить туфли на босу ногу? Тогда хоть носочки бы с себя скинула, хоть бы два за один пошли. Но теперь у соперницы в резерве оставался второй чулок, а у меня — только майка и брюки. Все! Оставалось только признать свое поражение и уйти со сцены, прямо в лапы к охранникам. А уж если эти до сих пор не утратили ко мне интереса, то те трое, что на улице, и подавно не покинули свой боевой пост. Прохаживаются, поди, возле ресторана и ждут, когда меня отсюда выставят.

Музыка снова смолкла, и все выжидающе уставились на сцену. Послышались единичные аплодисменты и возгласы — несомненно, сотрапезники моей соперницы уже считали, что она победила. Она, улыбнувшись этакой многозначительной улыбочкой, красиво стянула с себя свой второй чулок и бросила его на сцену. Оставалась очередь за мной. Я замерла, спрашивая себя, да в самом ли деле со мной это все происходит? А может, я сплю? И весь этот кошмар мне просто снится? И дался мне сегодня этот бассейн!!!

Зал взорвался овациями. Я и не думала, что могу сорвать такие аплодисменты! Надеясь на то, что в этом зале не сидит сейчас кто-нибудь с нашего завода, я тряхнула головой, чтобы волосы получше рассыпались по плечам, и стыдливо прикрыла свой бюстгальтер руками. Красивый, спору нет! Но все же это совершенно неподходящий вид одежды для того, чтобы, скинув с себя майку, демонстрировать его со сцены полному залу народа. Тем более был он у меня ажурным и полупрозрачным! Ужас! Вот они до чего доводят, домашние кручения перед зеркалом без халата! А дальше что?!