У времени в плену. Колос мечты - Санда Лесня

крепости отчаянно чадили многочисленные факелы. За длинным столом из необструганных досок сидел хан с братьями, паша с агами, валашские бояре. Лупу оказался нос к носу с воеводой Матеем.

В зале стоял невероятный галдеж. Лупу ощутил на себе хмурый взгляд господаря Мунтении, но разговора не завел. Это была первая после его назначения неожиданная и во многом нежеланная встреча. В молодости их пути пересекались неоднократно, оставляя каждый раз горьковатый привкус. Враждебное чувство к Матею еще сильнее разгорелось после того, как Лупу узнал, что тот послал конников схватить его, когда Барновский направлялся в Царьград. Забыть этого он не мог.

— Рад видеть тебя, сосед, в добром здравии! — нарушил вдруг молчание Матей Басараб.

Лицо Лупу вспыхнуло.

— Что и говорить, очень уж ты рад видеть меня во здравии! — насмешливо ответил он. — Еще пуще возрадовался бы, увидав короче на голову.

— Носи свою голову на здоровье! Она тебе пригодится. Мы же на тебя зла не держим.

Лупу ядовито усмехнулся.

— Должно, из великой дружбы послал вослед мне войско?

— Тогда было другое. Речь шла о голове помазанника божия. Не стоит ворошить прошлое. Мудрее предать его забвению. Нынче у нас иной груз забот, иные нужды.

— Забудем, но не все... Поговорим потом.

— Будь по-твоему!

Какой-то татарин ударил саблей о щит и по залу пошел звон. Шум мгновенно стих.

— Привести тех псов! — рявкнул хан.

Несколько татар вскочили и приволокли на арканах взбунтовавшихся мирз. Руки их были связаны, головы обнажены.

— Вот к чему приводит вероломство и неподчинение, — вскочил хан. Нагайка в его руке взметнулась вверх. — Где самый главный шакал, что помутил ваш рассудок лживыми посулами и заставил преступить мою волю и волю аллаха? Как посмели выйти из моего повиновения? Не я ли хан и владыка ваш?!

Ислам Гирей орал, как бешеный, брызгал слюной, дико вращал глазами. И вдруг его голос оборвался, он стал хрипеть и замахал руками, как ветряная мельница. Все ожидали страшного приговора, придуманного для бунтовщиков, но хан уселся в кресло и задумчиво стал почесывать бороду. Стояла мертвая тишина.

— Наказание, что вам полагается, — сказал он упавшим голосом, — мир еще не ведал. Даже самые страшные пытки не в силах искупить вашей измены...

Хан снова замолчал, потом закричал своим хриплым голосом:

— Но я дарую вам жизнь! Возьмете свои чамбулы и вернетесь в орду в подчинение к братьям моим. Всем виновным в измене татарам дарую жизнь и прощение!

— Хой! Хой! — взревели татары, звеня оружием.

Хан поднял нагайку с золотой ручкой и вновь наступила тишина.

— Приглашаю уважаемых гостей наших на пир.

Все поспешили покинуть зал, в котором уже нечем было дышать из-за коптящих факелов. Воеводы вышли вместе.

— А все-таки — где же этот Кантемир? — спросил Лупу.

— Говорят, сбежал в Царьград. Хана боится, — ответил Матей.

— А султана он не боится? Не кажется твоей милости, что мирза поменял сбрую на ярмо?

— Это их дело, — промолвил Матей. — Я же доволен, что кровь христианская не пролилась за их басурманские интересы. Нам своих забот хватает и врагов тоже...

— От одного я тебя избавил, — с гордостью сказал Лупу.

— От кого именно?

— Будто не знаешь! Был ли у тебя враг опаснее Курта Челиби?

— Зложелателен он нам был, это верно! Слыхал — недоброй смертью умер.

— Мне эта смерть обошлась в сорок кошельков.

— Даже вся его жизнь не стоила таких денег, а тем более смерть.

— А мне казалось, я для тебя доброе дело сделал! — разочарованно проговорил Лупу.

— Я не стал бы тебе советовать выбрасывать деньги за его голову, у турок она уже и цены не имела.

— Просит вас хан на пир, — прервал разговор подошедший мирза.

Воеводы шагали молча. Лупу кипел от гнева. За его старания не только половину денег не вернули, но и даже спасибо не сказали.

Так, не глядя друг на друга, просидели господари на том пиру и расстались, даже не простившись.

12

«Пусть ненавидят, зато боятся»

Римская поговорка

Султан Мурад в халате из тонкого шелка, расшитого красной нитью, сидел со своим ближайшим советником — силихтар-агой. Откинувшись на подушки и потягивая из золотой чаши вино цвета янтаря, он наслаждался благодатным теплом, которое разливалось по всему его телу.

— Откуда доставлен сей бальзам? — спросил он своего советника.

— Из Молдавии, пресветлейший. Его делают гяуры в городе по названию Одобешты. Чудесные вина с ароматом ладана и вкусом персика. Даже дервиш Исмаил, который надеется стать вторым пророком аллаха, прикладывается к этому вину.

Султан улыбнулся.

— Пусть это вино мне подадут к обеду! — приказал он.

Вошел глашатай и низко поклонился.

— Что еще? — раздраженно спросил султан.

— Великий визирь просит владыку мира принять его!

Султан кивнул головой. Силихтар взял чаши и спрятал их за занавеску. Не хотел он, чтобы визирь видел, что они пили вино перед намазом. И так по городу ходят слухи, что султан Мурад — раб вина.

Визирь торопливо вошел и трижды низко поклонился. Затем он стал на колени и поцеловал подол султанского халата.

— О, пресветлейший и всемогущественный! Да пребудет над тобой вечная милость аллаха!..

— Ладно, ладно, — со скучающим видом махнул рукой султан. — Разве у тебя такое срочное дело, что не может подождать до завтра?

— Это ты сам решишь, повелитель!

— Тогда говори!

— В серале под стражей находится мирза Кантемир.

Слова визиря пали словно искра в бочку с порохом. Султан вскочил, как ошпаренный. Его желтое лицо посинело, исказилось гневом.

— Шакал шелудивый! — зарычал он. — Где его поймали?

— Он сам пришел. Янычары увидели его в Орта-Киое и привели сюда.

— Что?! — взревел султан, — имя мое уже не устрашает моих подданных, раз даже такой мерзавец, как Кантемир, является в сераль, как к себе