Убить Пифагора - Маркос Чикот

— Приведите его! — рявкнул Главк, побагровев. — Чертов придурок, немедленно приведи мне Яко, или я прикую тебя к веслу, чтобы ты сгнил заживо. Купите самый быстрый корабль во всем порту и немедленно отправляйтесь на поиски Яко. Если в корабле есть груз, сбросьте его в море, пока выходите из гавани. Летите, как птицы, но приведите мне Яко!

— Да, господин, — пробормотал охранник. — Однако… — Он боялся продолжать. — Я имею в виду… возможно, нам понадобится месяц, чтобы отплыть в Сидон и вернуться, и может быть, может быть, Яко…

Главк смотрел на него со свирепостью обезумевшей собаки, и продолжать стражник не рискнул. Он поспешно вышел, чтобы последовать приказу. Его сопровождал секретарь, готовый позаботиться о покупке корабля.

Главк повернулся к Борею.

— А ты… — прохрипел он, указывая на исполина. — Ты, проклятое животное, как мог ты осквернить лицо Яко, как мог прикоснуться к нему? Ты… — Он сжал губы и всхрапнул, как бык, собирающийся напасть. — Убирайся с глаз моих долой, проклятая мерзкая тварь!

Все посторонились, освобождая путь Борею, который покидал раскаленные покои хозяина. Он пересек личный дворик Главка, чувствуя, как прохладный пот испаряется на его коже, затем главный двор и вышел к конюшням. Конюху он приказал отправиться во дворец, чтобы держать его в курсе происходящего.

Через час раб вернулся.

— Хозяин встал с постели, — сказала конюх, не смея взглянуть гиганту в глаза. — Бродит по дворцу, как безумец, громко кричит и все ломает.

Борей хрюкнул, приказывая конюху выйти вон, и задумался. На огромном лбу обозначились глубокие морщины.

«Я должен подготовиться к возвращению корабля, который отправился за Яко», — решил он.

Акенон шагал из гимнасия в общину, что-то неслышно бормоча на ходу. Он хотел попросить Пифагора показать одного из двух кандидатов в преемники, которые внушали ему наибольшее доверие: Эвандра или Даарука.

«Хорошо бы освободить их от обета, чтобы они могли что-нибудь рассказать. Быть может, это пригодится для расследования», — размышлял он.

Он изложил свою просьбу Пифагору, и тот немало его удивил.

«Но разве для этого не нужна степень учителя?» — спрашивал себя Акенон. Он все еще не мог в это поверить.

Пересек портик общины, прошел между статуями Гермеса и Диониса и поднялся по пологому склону, а затем свернул направо, к зданиям, где размещалась школа.

Она была там — в классе для детей от семи до десяти лет. Дети выходили из школы, выстроившись парами и весело болтая. Утренние занятия закончились, и они направлялись в обеденное помещение.

Она стояла на крыльце, провожая детей, и те махали ей рукой, проходя мимо.

— Еще раз привет, Ариадна.

Она обернулась, лицо ее все еще не покидало веселое выражение, какое обычно бывало с детьми.

— Дай угадаю, что ты мне хочешь сказать. — Она озорно улыбнулась. — Передумал? — И, не дожидаясь ответа, покачала головой, словно упрекая ребенка. — До чего ж ты непостоянный человек, Акенон.

Акенон вздохнул. Он уже догадывался, что ему придется выдержать насмешки Ариадны.

— Учитель отправил меня к тебе. Думаю, ты знала, что это произойдет.

Она пожала плечами. Вереница детей только что исчезла в обеденном зале.

— Ты мог сделать это по собственной воле или под давлением обстоятельств. Какое разочарование, что они вынуждают нас проводить время вместе. — Ее притворная серьезность превратилась в хитрую гримасу. — Ладно, ступай за мной.

Они поднялись на крыльцо школы и вошли в ближайший класс. Вокруг кресла, принадлежавшего учителю, полукругом стояли скамьи. Поодаль виднелся единственный стол, на нем лежали восковые дощечки. Ариадна уселась в кресло педагога и жестом велела Акенону воспользоваться одной из скамей.

Акенон почувствовал себя нелепо. Он был крупным мужчиной, а скамья была крошечной, предназначенной для детей семи или восьми лет. Напротив в кресле нормальных размеров сидела Ариадна, изображая строгую учительницу.

— А ты, я вижу, не весел. Что печалит тебя, Акенон? — Она забавлялась по полной. Обычно со взрослыми ей было неуютно и одиноко, особенно с мужчинами, но с Акеноном она чувствовала себя иначе, и ей хотелось шутить.

— Ладно, хватит. — Акенон встал. — Пифагор говорит, что ты можешь объяснить мне основные понятия вашего учения. Это так?

— Я не могла упустить случая, прости. — Ариадна на секунду замолчала, но не удержалась и хихикнула. — Ты так забавно смотрелся на этой скамеечке!

Она снова рассмеялась. Лицо Акенона изображало полное безразличие. Он чувствовал себя уязвленным, однако глаза у него по-прежнему были добрые и ясные.

— Я рад, что тебе так весело. Не могли бы мы перейти к делу?

Ариадна с грустью поняла, что между ними что-то изменилось. Игривые намеки на поездку из Сибариса в Кротон были теперь неуместны. «А все из-за того, что мой отец — великий Пифагор», — смиренно подумала она.

— Что именно ты хочешь знать?

— Понятия не имею. — Акенон пожал плечами. — Все, что необходимо, чтобы у меня сложилось представление о том, от чего зависит поведение членов братства. Их возможные мотивы. Я видел много преступлений, основанных на религиозных убеждениях. Для их разгадки необходимо понять ход мыслей преступника, идеи, которые подталкивают его к совершению преступления. Пифагорейство, если можно так выразиться, кажется мне религией с очень преданными последователями… — Мгновение он колебался, не решаясь высказать то, что думал. — На самом деле все это отдает некоторым фанатизмом. — Он примирительно поднял руку. — Надеюсь, я тебя не обидел.

— Ни в коем случае. Я считаю искренность добродетелью, — сказала она, улыбнувшись уголком губ.

Акенону потребовалось время, чтобы привести мысли в порядок.

— Коротко говоря, мне нужно понять определенные термины и получить краткий обзор. Думаю, это важно, чтобы понять происходящее. Я задавал вопросы многим, в том числе кое-кому из ближайшего окружения твоего отца. Все они в один голос твердят о каком-то тетрактисе. Понятия не имею, что это такое, но они явно придают ему большое значение. А поскольку все соблюдают строгий обет, прямо никто мне ничего не говорит.

— Отец обещал тебе, что я не буду соблюдать обета?

— Нет, но… — Акенон растерялся. — Он сказал, что…

— Я шучу, прости. — Несколько секунд Ариадна смотрела в пол, прежде чем продолжить. — Я действительно подходящий для этого человек. Это одна из причин, по которой я предложила тебе сегодня утром свою помощь в расследовании, — сказала она с мягким упреком.

— Я не знал, что ты великий учитель.

— Я просто учитель, и вовсе не великий, хотя… — Она умолкла, думая о своем собственном неровном образовательном процессе. — Это довольно непросто. В любом случае я смогу ответить почти на все твои вопросы насчет нашего учения. Я тоже давала клятву, но отношусь к ней не так строго. Эта клятва дается, чтобы защитить основы учения, мощные знания, которые могут обернуться злом в дурных руках. С другой стороны, только не обижайся, понимание первооснов доступно очень немногим людям, да и то после многих лет кропотливой учебы.