Слепой. Тропою белого дьявола - Андрей Воронин

Ты даже здоровье наполовину угробил, а его, в отличие от первых двух вещей, не купишь ни за какие деньги!

– Это не твоя забота, – огрызнулся Аскеров.

– Да, действительно, – согласился Глеб. – Извини. Вечно я лезу не в свое дело… Ну, так как?..

– Сколько ты хочешь?

Сиверов тяжело вздохнул.

– А говоришь, твое здоровье – не моя забота… Как же не моя, когда у тебя налицо прогрессирующий склероз?! Я ведь уже называл сумму, и она не изменилась. Миллион. Один миллион долларов. Всего-то! Я ведь мог попросить и евро… Или у вас в горах их еще не научились печатать?

– У меня нет таких денег, – твердо ответил Железный Мамед. – И половины этих денег у меня нет, так что торговаться бесполезно.

– Я и не думал, что они у тебя есть, – сказал Глеб. – Ты похож на миллионера еще меньше, чем покойный Вазир. Я предлагаю тебе работу посредника. Я знаю, где хранится много оружия. Мы его берем, продаем, пользуясь твоими связями, делим деньги пополам и расстаемся друзьями. Каждый при этом получает по миллиону долларов, потому что оружия там хватит на небольшую армию… Ну?

Аскеров растянул изуродованные старым шрамом губы в презрительной улыбке.

– Помнится, раньше ты был скромнее. Ты хотел продать Вазиру несколько «Стрел»… Ведь ты так и сказал – «несколько», я не ошибаюсь? А теперь говоришь об оружии для небольшой армии… У кого же из нас проблемы с памятью?

– Слава богу, мы оба здоровы, и это меня очень радует, – нисколько не смутившись, ответил Глеб. – Признаться, я боялся, что Григорий Агжба отшиб тебе последние мозги… Что ж, я действительно рад, что это не так. Теперь слушай меня внимательно. Да, я говорил о грузовике со «Стрелами», который стоит в одном укромном местечке в Подмосковье. Но о нем придется забыть – на время, а может быть, и навсегда. Черт! – взорвался он. – Ты думаешь, меня это радует? Если бы не этот кретин с замашками шейха, дело было бы уже сделано. Мне жаль терять эти деньги, поверь, но жизнь дороже! Поэтому придется воспользоваться запасным вариантом, который я приберегал на черный день. Он связан с серьезным риском, зато в случае удачи мы оба сорвем приличный куш. Ты сумеешь найти покупателя?

– Это не твоя забота, – повторил Аскеров. – И вообще, я не могу предлагать уважаемым людям купить кота в мешке.

– Понимаю. Насчет кота можешь не волноваться. Надеюсь, тебе не надо напоминать, что за человек был Хаттаб? Черный Араб, гроза неверных, любимый ученик Усамы, виртуоз подрывного дела… Да что я рассказываю, ты ведь лично его знал! Так вот, не знаю, известно ли тебе, что примерно за год до смерти Хаттаб начал готовить очередное вторжение на территорию Дагестана.

– Я слышал об этом краем уха, – сказал Аскеров.

– Об этом многие слышали, и все краем уха, потому что Хаттаб был очень осторожный человек и никому до конца не доверял. У федералов повсюду глаза и уши – кому об этом знать, как не тебе! Так вот, знай, что вторжение на самом деле готовилось, и притом весьма масштабное. Черный Араб ожидал большого притока добровольцев с Аравийского полуострова и Ближнего Востока. Тебе известно, что это такое – большое количество новобранцев. Хлопот от них больше, чем пользы, прибывают они в лучшем случае по туристическим визам, а то и вовсе нелегально, в каких-нибудь грузовых контейнерах или пешком… Ясно, что ни экипировки, ни оружия у них нет, даже если перед отправкой они и прошли военную подготовку в лагерях «Хамаза» или «Аль-Каиды». Хаттаб собирал армию, а армии, Мамед, нужно оружие – настоящее и в большом количестве.

Глеб прервался, чтобы глотнуть из фляги. Он не привык много говорить, а сейчас в его распоряжении не было оружия более действенного, чем язык. Сиверова это не радовало, ему больше нравилось пользоваться пистолетом. Этот способ ведения переговоров был намного проще, но в данном случае, увы, никуда не годился.

Аскеров смотрел на него прищуренными глазами. Его лицо сохраняло каменное, непроницаемое выражение, но Глеб видел, что Железный Мамед заинтересован. Старый воин уже понял, что его звезда закатилась: даже сохранив себе жизнь, он больше не мог вернуться к прежнему занятию. После прокола с бен Галаби, после чудесного, труднообъяснимого спасения из рук разъяренных, пылающих жаждой мести членов клана Агжба, после плена, который должен был стать пожизненным, но не стал – куда ему было идти? В горах можно прятаться долго, но не бесконечно. Рано или поздно земляки, братья по оружию отыщут ренегата и насадят его голову на кол. Железному Мамеду надо было бежать с Кавказа без оглядки либо смириться с перспективой скорой, мучительной, а главное, позорной смерти. Чтобы бежать, нужны деньги, а сколько-нибудь солидной, достойной упоминания суммы старый вояка так и не накопил. Да, за участие в боевых действиях платят очень прилично; немалый доход приносят также грабежи и работорговля. Но Глеб не знал ни одного настоящего солдата, которому удалось бы разбогатеть, проливая свою и чужую кровь. Одноглазый упрямец мог сколько угодно презирать неверных за их поклонение деньгам, но, когда жизнь поставила ему на кадык свой грязный тяжелый сапог, до него дошло наконец, что деньги порой бывают необходимы даже лихому джигиту.

– Хаттаб был предусмотрительный мужчина, – продолжал Сиверов, еще разок приложившись к фляге. – Он знал, что ему понадобится много оружия, и позаботился о том, чтобы каждый, кто встанет под его знамя, сразу получил все необходимое и мог незамедлительно вступить в бой. Честно говоря, не знаю, какими соображениями он руководствовался, отказавшись от привычной системы устройства множества небольших схронов. Хотя кое-что предположить можно. Прежде всего, схроны получились бы не такие уж и маленькие и оборудовать таких мест пришлось бы много. А это дополнительный риск, лишние глаза, уши и языки… Конечно, я могу ошибаться, но, по-моему, Черный Араб рассуждал именно так, когда вместо множества мелких тайников устроил один большой. Нашел подходящую дырку в земле и превратил ее в некое подобие пещеры Али-Бабы. Только вместо золота и драгоценных камней там хранится оружие и взрывчатка. А это в наше время, согласись, валюта не менее твердая, чем золотые динары.

– Ты правильно сделал, что упомянул об Али-Бабе, – заметил Аскеров. – Твоя история очень похожа на сказку.

– Не так сильно, как тебе кажется. – Сиверов поднес флягу к уху,