Ученье – свет, а не захочешь светить – заставим - Вячеслав Александрович Баймаков

всех моих внутренних органов. Телу придай вид тренированного с рифлёными мышцами, убрав лишний жир.

На этот раз команда была выполнена аж с пятисекундной задержкой. Всё это время на лице Наполеона, то есть Господства, изображалось подобие недоумения или непонимания, к чему клонит реципиент. А когда запрошенное было выполнено, Дима, оценив на ощупь кубики пресса, попросил очистить стол и, уложив накаченные руки на полированный хрусталь, неожиданно выдал:

— А теперь давай по существу. Я так понимаю, нам можно не есть, не пить и на горшок не ходить. Ты же в состоянии сделать нас сытыми и при этом не являться ходячими контейнерами с отходами жизнедеятельности?

Господство улыбнулся одними губами и слегка качнул головой, давая понять, что уловил ход мыслей просителя.

— Идём дальше. Судя по моему рельефу мышц, тренажёрка, как и кухня, идут боком. А супервычислительный центр по сравнению с тобой — это как считать на пальцах, соревнуясь с квантовым вычислителем.

На это Кон кивать не стал, но улыбку продолжил удерживать, и Дима буквально шкурой почувствовал его интерес к своей смертной персоне. Глаза Наполеона как-то странно изменились. Во всемогущем Господстве сверкнуло любопытство.

— Отсюда вопрос, — продолжал Дима, — на кой нам нужны эти приблуды в виде кухни, компьютерного центра и беговой дорожки?

— Эти атрибуты — базовые установки, введённые в интерьер согласно анализу ваших личностей.

— Не понял, — набычился Дима, действительно не понимая, причём здесь их личности и эта хрень.

— Если не понимаешь их предназначения — это твои проблемы. Я никогда не растолковываю смысл тому, кто не понимает элементарного с первого раза. И тебе не советую. Непонятливому интеллект не поднимешь, а собственный опустишь.

— Спасибо, — стушевался Дима, услышав в совете нарекание за непонятливость, тут же вспомнив Джей, которая не стала бы вуалировать свою оценку смертному столь витиевато, а попросту обозвала бы дебилом.

Тут генерал по-солдафонски вскочил, приняв стойку смирно. Манерно-размашисто снял расшитую золотом треуголку, прижав к груди, и уставился куда-то Диме за спину. Последнему ничего не оставалось, как извернуться и выглянуть за спинку высокого кресла.

В шагах десяти, как вкопанная в песок, замерла ошарашенная Вера. Брюнетка не только переоделась, но и сменила свой привычный образ. Дима сначала даже посчитал, что девушка впервые предстала без макияжа, но, присмотревшись, мейкап всё же рассмотрел. На этот раз он был не боевым, как всегда, а изысканно утончённым, едва заметным, переводя нарочитую броскость лица медсестры в разряд милых и натурально красивых девушек.

В контраст к аристократически бледному лицу она была одета в чёрный спортивный костюм и такие же угольно-чёрные кроссовки. Притом Дима тут же отметил про себя, что Вера, несмотря на показную неприязнь к нему, все вещи выбрала фирмы «Nike». Как и у него.

Девушка стояла в полной растерянности, видимо, стараясь сообразить, кого ещё тут материализовал этот несносный самец. Общаться, скрючившись в кресле, было неудобно, поэтому Дима был вынужден подняться и по-шутовски галантно представил их друг другу:

— Знакомьтесь, генерал. Это Вера, — указал он рукой на девушку, — моя сокурсница и по совместительству ведьма, ненавидящая всё мужское.

— Разрешите представиться, мадемуазель, — нахально перебил его Кон, — Наполеон Бонапарт к вашим услугам. Генерал внутренней армии республиканской Франции.

С пафосом выдал бравый офицер, пыжась и раздувая грудь от важности. Но Дима не остался в долгу и тут же перехватил инициативу обратно:

— Он же — материализованный Кон. Он же — ангельская сущность Господство — создатель этого мира. Прошу любить и жаловать.

Дима не без удовольствия разглядывал ошарашенную мужененавистницу, которая неожиданно засмущалась и даже слегка покраснела.

— Составьте нам компанию, мадемуазель Вера, — расплылся в улыбке ряженый генерал, отчего его лицо с чёрными звёздными глазами стало поистине пугающим.

Мадемуазель потупила глазки. Помешкала. А затем, не поднимая взгляда, неуверенно, мелкими шажками направилась к столу, словно приговорённая к эшафоту.

— Вам сделать завтрак? — заботливо поинтересовался Наполеон, когда она вошла в беседку.

— Спасибо, — еле слышно прошептала неожиданно ставшая паинькой Вера, усаживаясь на краешек своего кресла. — Я мороженкой наелась, — она растерянно осмотрела пустой стол и, видимо, вспомнив о недопитом кофе, добавила: — А вот от кофе не отказалась бы.

Перед ней тут же появилась кофейная пара с чёрным ароматным напитком. На что девушка позволила себе слегка покапризничать:

— Я бы предпочла капучино, если можно. И сладкий.

Кофе в чашке преобразился. Вера, пытаясь соблюдать манеры приличия, которым явно была не обучена, аккуратно двумя пальчиками взяла за ручку чашечку, оставив блюдце на столе. Поднесла дрожащей рукой ко рту. Пригубила, держа спину как можно ровнее. При этом делая заметное усилие, чтобы не пролить на себя напиток.

Наполеон, продолжая улыбаться, сел. Нахлобучил на голову треуголку, но тут же устремил немигающий взгляд за спину Димы, давая понять, что у них очередные гости. Молодой человек вынужденно скрючился в кресле, только в другую сторону, выглядывая за спинку. И тут пришла его очередь выпасть в осадок и отвесить челюсть.

По белому песочку к импровизированному океану, вызывающе виляя пятой точкой, шествовала красавица-фотомодель в микробикини раздельного купальника в широкой соломенной шляпе, полностью скрывающей волосы. Подойдя к воде, девушка театрально скинула роскошный головной убор на песок и, мотнув головой, эффектно встряхнула копну белокурых волос.

Пряди шёлком рассыпались до середины спины. Блондинка манерно запрокинула голову, убирая обеими руками волосы с лица, заправляя их за плечи, и как бы между прочим развернулась к беседке. Вроде бы не смотрела в сторону стола, но нет-нет да стреляла глазками в том направлении. Понятно, что фотомодель желала видеть реакцию на своё фееричное появление. Феерия ей удалась.

Дима с отвисшей челюстью разглядывал как минимум третий размер груди в виде накаченных силиконом шаров. Ореолы сосков этих выпуклостей едва прикрывались треугольными тряпочками бирюзового цвета. Третий кусок ткани пытался прикрыть промежность с выступающим лобком ещё не рожавшей девицы. Мало того. Девушка самым бесстыжим образом демонстрировала в том месте отчётливо проступающую верблюжью лапку.

— Пипец, — еле слышно констатировал ошарашенный молодой человек, в один момент сообразив, что перед ним бывшая женская мумия псих больной.

Он вернулся в нормальное положение. И, откинувшись в кресле, о чём-то напряжённо и даже испуганно задумался.

Наполеон по-гусарски вскочил, снимая шляпу и растягиваясь в улыбке. Генерал всем своим видом давал понять незнакомке, что очень рад лицезреть такую красоту и во что бы то ни стало желает немедленно познакомиться.

Практически раздетая красавица в трёх клочках синтетической материи, которые какой-то больной на всю голову кутюрье обозвал купальником, ещё секунду назад собирающаяся окунуть своё идеальное по модельным меркам тело в океанские воды, резко передумала мокнуть.