Ученье – свет, а не захочешь светить – заставим - Вячеслав Александрович Баймаков

Хотя Верин метод мне больше нравится. Надо будет попробовать. Вдруг тоже что зачешется.

— Вопрос закрыт? — неожиданно спросил Наполеон, уставившись на Диму.

— Закрыт, — с каким-то недовольством согласился молодой человек. — Мне Суккуба три года плешь проедала со своим «думай, думай». Здесь, похоже, то же самое ждёт.

— Тебя никто не заставляет. Никуда не гонит, — не согласился с ним ангел. — Живи, не думая здесь, хоть всю жизнь. А с моими возможностями это может быть очень долго по биологическим меркам.

— Не получится, — неожиданно здраво высказала своё мнение Танечка. — Мы скорее сойдём с ума от безделья. Мама с детства учила, и спасибо ей за это, что главная обязанность родителя — это не создать для ребёнка счастливое детство и не обеспечить достойное образование, а задать ему цель в жизни. Я раньше всегда её имела. Достигая одну, тут же ставила другую. До болезни в моей жизни постоянно имелась цель. И сейчас, когда я наконец избавилась от вездесущих духов, намерена в обязательном порядке задаться целью. Тем более, когда она определяется космическим Разумом. Одно это обязывает собраться, установить для себя строгий распорядок дня: время сна, время приёма пищи, работы и отдыха. Хотя от фантастичности возможностей голова идёт кругом. Никак не могу адаптироваться.

— Приём пищи можно исключить, как и сидение на унитазе, — вклинился в её монолог Дима. — Если уж ты до такой степени смогла изменить тело, то тебе ничего не стоит заказать для себя постоянную сытость и отсутствие желания ходить в туалет. Благодаря нашему волшебнику, — он посмотрел на Наполеона, — это проще пареной репы.

Девушки отреагировали на данное заявление синхронно, уставившись на парадного генерала и задрав вопросительно бровки. Тот улыбнулся и, прикрыв глаза, кивнул.

— Зарядка тоже идёт боком, — продолжил Дима, поднявшись с кресла и в самодовольстве распахивая тогу, оголяя рельефный торс. — Кроме того, Наполеон Бонапарт милостиво согласился проходить с нами учебные локации в качестве штатного экскурсовода. Он готов снабжать нас необходимой информацией о происходящем в клипах и за их пределами в объёме писаной биографии главного героя. И это всяко лучше самостоятельного поиска даже в самой супернавороченной информационной системе компьютера.

Дима вышел из беседки. Ещё с массажа оставаясь босиком, он в блаженстве потоптался на месте, почёсывая о рассыпчатый и горячий песок ступни.

— Так, девочки-припевочки, — наконец громко обратил на себя внимание предводитель не сложившегося гарема, хлопнув в ладоши. — Готовимся к выходу в локацию. Кон, верни мне спортивный прикид, какой был в первом походе. Танечка, я надеюсь, ты в этом купальнике не пойдёшь меня дразнить?

Появилась, как и Вера, в спортивном костюме, только в ярко-красном, в пику утреннему платью подруги. И фирму предпочла «Адидас» с тремя полосками. Тут уже идя в контру с большинством группы.

Наконец все четверо собрались у нужной двери, и генерал в чёрном камзоле, расшитом золотом, загадочно поинтересовался:

— Готовы?

Вместо ответа троица кивнула и напряглась, будто они не на ознакомительную экскурсию идут, а уже на экзамен.

Глава 9. Локация 2. Хочешь долго жить — перестань себя жалеть

Второе прохождение той же локации молодому человеку напомнило посещение кинолектория в далёком школьном детстве. Ученики сидели в удобных креслах, как в кинотеатре. Дима, как заядлый киноман, устроился с ведром карамельного попкорна. И если учесть, что эту картину он уже видел, то изначально приготовился скучать. Девушки от попкорна отказались.

Ну что в этом просмотре могло быть интересного для него? А интересным оказался лектор. Вот что-что, а от Кона подобного сольного концерта никто не ожидал. Он в образе французского генерала важно расхаживал по съёмочной площадке, наплевав на условности в виде декорации и играющих актёров. То и дело останавливал видеотрансляцию на самом интересном месте и беспрестанно развлекал публику любопытными фактами из жизни того времени.

Притом делал это настолько профессионально и самозабвенно, что ученики сами не заметили, как включились в навязанную им игру. С одной стороны, каждый клип приобрёл смысл и понимание. Искусственный Разум в игровой, не без чувства юмора, форме объяснял подоплёку представленной сцены.

С другой — кроме того, что происходило перед зрителями, он вкратце, но доходчиво обрисовывал внешнеполитическую обстановку того времени или давал развёрнутую информацию по всем героям демонстрируемого эпизода персонально.

Это было любопытно. И, судя по рассказу ангельского генерала, по каждому персонажу можно было писать целую книгу, причём очень увлекательную. Кон вылавливал из их биографий такие нюансы и так их мастерски преподносил, что абитуриенты в считаные секунды забыли, зачем они здесь сидят, и с неподдельным интересом следили за жизненными перипетиями второстепенных персонажей.

Занимательный рассказ получился про маму Литицию. Про то, как эта восемнадцатилетняя девочка-амазонка, будучи ещё беременной Набулеоне, лазала по горам вместе с мужем в отряде сопротивления оккупантам. Как азартно боролась за независимость Корсики от французов, купивших остров у генуэзцев за долги со всеми потрохами.

Сколько раз она теряла детей нерождёнными или умирающими младенцами. Притом рассказчик доносил до слушателей эти вещи столь эмоционально, что обе девушки, всё забыв, буквально обливались слезами. Словно знакомились не с биографиями, а по самое «не хочу» вживались в топовую мелодраму.

Именно тогда у Димы в голове звякнул первый звоночек. Ему бы не знать, что для женщин самая беспроигрышная тема — это мир чувств и эмоций. Притом неважно каких. Лишь бы до бабочек в животе пронимало. В рассказе про Литицию Кон давил именно на женские эмоции сопереживания. На Диму же это произвело обратное действие. Вот он и задумался: а зачем он это делает?

Но информационное сопровождение клипа в монастырской школе для девочек, где Набулио являлся единственным мальчиком, и рассказ о его дяде Люсьене, архидьяконе местной церкви, привёл Диму в ступор. Он не знал биографию Наполеона и был крайне удивлён, что с малолетства будущего императора опекал столь образованный и прямо уж через чур умный дядюшка.

Хотя молодой человек тут же запутался. Архидьякон вообще-то был братом его дедушки по линии отца. А как правильно назвать в семейной иерархии брата деда, он не знал. Поэтому, чтобы не заморачиваться, согласился с придуманным для себя термином «дед-дядя».

Почему его так заинтересовал этот церковник? Да потому, что, судя по его краткому жизнеописанию, Дима понял одну безоговорочную вещь: этот человек сделал из непоседливого мальчишки с чрезмерными амбициями того, кем стал Наполеон Бонапарт. Именно он заложил фундамент его будущего величия.

Дед-дядя Люсьен в родовом клане был неким «серым кардиналом», не претендующим на публичную власть, но чьё слово было непререкаемо. Именно по его команде беглые