Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый - Игорь Иосифович Ландер

только до 1942 года, когда мюнхенский кардинал Михель фон Фауль-хобер из-за открытых пронацистских высказываний отозвал администратора в Германию. Третий агент, тоже немец, работал в ватиканских архивах. Когда в сентябре 1943 года в соответствии с распоряжением папы их закрыли для иностранных исследователей, источник утратил разведывательные возможности. Кроме перечисленных, в сеть Капплера входили еще трое второстепенных агентов. В помощь резиденту начальник СД-аусланд бригадефю-рер Шелленберг направил Хельмута Лооса, ранее возглавлявшего ватиканское направление в VI управлении РСХА и руководившего Альфрусом фон Хагенеком, которого полагали самым важным и перспективным агентом в Ватикане. Впоследствии выяснилось, что этот помощник папы по конфиденциальным вопросам регулярно исповедовался духовнику в своих связях с СД и являлся классическим двойником-дезинформатором.

Германской разведке было крайне сложно работать в католической среде Святейшего Престола, где действовали своеобразные, мало понятные посторонним этические нормы, и самые потенциально ценные источники информации имели свою собственную мораль. Гейдрих лично разработал стратегию проникновения в это закрытое сообщество, основанную не на отрыве вербуемых от церкви и противопоставлении ей, а на врастании в Ватикан своих людей. Еще до начала войны он предложил направить группу верных режиму молодых людей в семинарии для постепенного продвижения их к вершинам католической иерархии. Гитлер не одобрил это решение, однако настойчивый начальник СД в сентябре 1940 года все же сумел получить разрешение на такую операцию с привлечением трех своих сотрудников. Их планировалось направить в немецкие колледжи-резиденции в Риме Санта-Мария дель Анна (“Анникум”), Германо-венгерский колледж (“Германикум”) и Тевтонский колледж (“Тевтоникум”). Из-за повышенного риска расконспирирования агентов и возникновения протестов со стороны настоящих немецких студентов католических колледжей Риббентроп воспротивился проведению операции и добился решения об ее отмене.

Идея внедрения семинаристов в Ватикан вновь всплыла летом 1943 года, уже после смерти Гейдриха. На этот раз она исходила не от руководства органов безопасности, а от лидера грузинской диаспоры в Германии Михаила Кедия, совместно с настоятелем грузинского католического монастыря в Стамбуле Михаилом Тарчнишвили пожелавшим основать в Риме грузинский колледж. Фактически это учреждение, как и остальные колледжи при Святейшем Престоле, должно было служить не столько учебным заведением, сколько резиденцией для прибывающих на работу или учебу молодых священников. Однако средств на его организацию у грузинской общины почти не было, и Кедия предложил обратиться за помощью к немцам, а фактически — к германским спецслужбам. Последнее обстоятельство он тщательно скрывал, и настоятель из Стамбула полагал, что в его друг использует легальные каналы финансирования. Начальник СД-аусланд Шелленберг не верил в перспективность этого довольно дорогостоящего проекта, однако Кальтенбруннер убедил его в целесообразности предприятия. И действительно, в слабеющей Италии летом 1943 года, возможно, лучшим прикрытием для разведчика служила религиозная организация. Руководитель РСХА был убежден, что разведывательные службы стран антигитлеровской коалиции поступают именно таким образом, и потребовал лишь, чтобы агенты были не немцами, а военнослужащими Грузинского легиона.

К концу лета Тарчнишвили нашел подходящую виллу в районе Монтеверде Нуово, а сентябре Кедия объявил, что отыскал спонсора. Им якобы являлся пожелавший остаться неизвестным богатый грузинский эмигрант, готовый оплатить ремонт и оборудование здания. РСХА уже собиралось профинансировать реконструкцию, как вдруг в беседе с помощником германского атташе по вопросам полиции Куртом Хассом Кедия случайно выяснил, что Тарчнишвили близко знаком с подозревавшимся в работе на Францию главой Конгрегации восточных церквей кардиналом Тиссераном и, что хуже всего, принципиально не желает иметь никаких связей с миром спецслужб. Руководитель грузинской диаспоры осторожно расспросил настоятеля, и тот высказал убеждение, что участие в любых шпионских делах может стоить ему спасения души. Тогда Кедия заявил, что священник может навсегда забыть о денежной помощи, и покинул Италию. Крайне расстроенный Тарчнишвили отправился за советом и помощью к друзьям и поделился своими бедами, в частности, с бывшим священником Базилиусом Содатиерашвили. Тот порекомендовал ему выждать некоторое время, а сам пообещал отправиться в Берлин и попытаться урегулировать вопрос с Кедия. В действительности Содиерашвили и не собирался ездить в Германию, а просто встретился с Капплером, предложил ему за вознаграждение решить возникшую проблему и получил согласие.

Тем временем Кедия доложил в VI управлении РСХА о создавшейся ситуации. Шелленберг заключил, что пытаться продолжать операцию в прежнем ключе слишком рискованно, и принял решение справляться своими силами. Он организовал выделение средств на обустройство виллы по нейтральным каналам и представил это результатом деятельности Содатиерашвили, якобы попросившего в благодарность принять его на работу в колледж в качестве администратора по светским и финансовым вопросам. Тарчнишвили с готовностью согласился, и бывший священник получил в свое распоряжение две изолированные комнаты с отдельным входом, в одной из которых СД оборудовала радиоквартиру, а в другой должны были размещаться прибывающие из рейха агенты. 28 декабря 1943 года все строительные работы и юридические формальности были закончены, Содиерашвили съездил в Берлин и привез оттуда шестерых молодых немцев.

Начинали сбываться самые худшие опасения настоятеля относительно продолжающейся с его невольной помощью разведывательной операции спецслужб рейха, о чем он без долгих колебаний и заявил одному из офицеров ватиканской полиции. Тот порекомендовал ему подробно опросить прибывших и в случае их слабого знакомства с теологией использовать это как невинный предлог для возврата “студентов” на родину. Тарчнишвили последовал совету и очень быстро выяснил, что трое из шестерых намного активнее интересуются итальянками, чем религией, после чего настоятель снабдил их небольшой суммой на обратный проезд и отослал в Германию. Оставшиеся кандидаты оказались подготовленными намного лучше и были направлены им в “Руссикум”, однако вскоре двое из них не выдержали строгой жизни и возвратились в Берлин. Затем настала очередь инспекции занимаемых Содиерашвили помещений. Они были постоянно заперты, но Тарчнишвили сумел заставить администратора по светским и финансовым вопросам предъявить их для осмотра. Как и ожидалось, там обнаружился нелегальный передатчик. Никакие заверения об установке его исключительно для связи с друзьями не помогли, настоятель заставил убрать рацию из здания.

Как и предсказывал Шелленберг, обустройство базы для нелегальных операций в Ватикане натолкнулось на непреодолимые трудности. Оживленный радиообмен по этому поводу между штаб-квартирой VI управления РСХА и резидентом в Риме закрывался с помощью “Энигмы”, поэтому британская разведка находилась полностью в курсе происходивших событий. В результате после освобождения Рима 4 июня 1944 года полевая полиция безопасности (ФСП) немедленно произвела аресты всех причастных к созданию грузинского колледжа на вилле в Монтеверде Нуово, однако быстро выяснилось, что все попытки задержать действительных участников разведывательной операции провалились. На вилле находился лишь престарелый сторож, а арестованного настоятеля Михаила Тарчнишвили пришлось сразу же с извинениями выпустить. Британцы ограничились передачей материалов по этому делу в государственный секретариат Ватикана,