Последняя крепость - Юрий Никитин

И потому недостойны даже после смерти лежать с ними на одномкладбище.

Файтер молча поглядывал на разговорившихся между собойсиловиков и политиков. Немного ушли в сторону, даже сильно ушли, но это ничего,каждый либо изливает душу, либо выкладывает то, что его лично задело большевсего в этом «еврейском вопросе», будь он связан только с Израилем или вообщесо всей диаспорой.

Олмиц, как глава ЦРУ, ревниво вспомнил и начал с жаромдоказывать, что Израиль сам занимался терроризмом и продолжает заниматься исейчас. Взять хотя бы поиск фашистских преступников по всему миру. У МОССАДасвои списки, он рассылает отряды убийц по всей планете, разве это не терроризм?Взять поимку Эйхмана, которого они отыскали в Аргентине, тайно захватили,держали в подвале, а чтобы вывезти его из страны, вызвали из Израиляправительственный самолет не то с министром торговли, не то экономики, неважно.Терроризм на правительственном уровне!

И это все опять же следствие их доктрины расовогопревосходства, когда евреям позволено в отношении неевреев все, границыгосударств для евреев не существуют, законы других государств для евреев тожене святы, еще как не святы…

Интересно, мелькнула ироническая мысль, кто из них первымсообщит в Израиль об этом сверхсекретном совещании? И кто дословно перескажет,что кем было сказано и какое решение принято?

Мария спала, хищно-черные волосы разметались по всейподушке, создавая рисунок дикой необузданной красоты. Лицо должно бысмягчиться, у всех женщин во сне становится моложе и беззащитнее, здесьпостаралась физиология, представляя спящего как милое безобидное существо,которое просто жаждется еще и укрыть собственным плащом от ночного холода,однако лицо Марии оставалось суровым и строгим, словно и в том мире торопливоперевязывает раненых, руководит их погрузкой и, возможно, проделывает не толькоэто.

Он легонько коснулся губами ее щеки. Ощутил легкий пушок,как на спелом персике, такой бывает только у юных девушек, потом исчезает то лисам, то ли под слоями тонального крема.

Ее длинные изогнутые ресницы не дрогнули, хотя глазныеяблоки под ними чуть-чуть двигаются из стороны в сторону, явно видит сон.

Он вспомнил, что подобное лицо видел только однажды, когдаребенком был с экскурсией в Музее древностей, там увидел не то египетскую, нето иудейскую царицу, ее страстное лицо и удивительные глаза врезались в память,а потом, когда перешел в стадию взросления, именно это лицо появлялось всладко-томительных снах, заканчивающихся взрывами наслаждения.

– Кто ты, Мария? – шепнул он едва слышно. –Кто ты?

Разведчик всегда должен быть начеку и всегда подозреватьвсех спутников, что они оказались рядом не случайно. Женщины в МОССАДе работалина оперативных должностях с первых же дней существования этой разведки, носейчас их положение окрепло, их не меньше двадцати процентов сотрудников. Вподразделении «Радуга», к примеру, их почти половина, столько же и в «Ярмарке».Правда, «Радуга» специализируется на тайном проникновении в чужие квартиры иофисы, чтобы что-то украсть или установить аппаратуру прослушивания, а«Ярмарка» обеспечивает прикрытие для офицеров разведки, когда те встречаются систочниками информации, но хоть и в меньшем количестве, но женщины служат и вдругих отделениях. В том числе в убойных.

Он улыбнулся, вспомнив, что замом начальника МОССАДа в егопервый прилет в Иерусалим была знаменитая Ализа Маген, а сейчас человеком номердва в МОССАДе одна из ее способнейших учениц, лица которой никто не видел,Малка Гдыня.

Мария не просыпалась, он поднялся как можно тише, пальцыухватили одежду, так же неслышно обулся. Когда протянул руку к двери, за спинойпослышался скрип кровати.

Мария прищурилась от яркого света, что вломился в щель междушторами, глаза сонно мигали.

– Уходишь? – спросила она.

– Извини, – ответил он с широчайшейулыбкой, – ты так сладко спишь, что просто грех было будить. Мне нужновстретиться со своими туристами, иначе поднимут переполох! Сама знаешь, с этимивзрывами они ожидают всего. А руководитель группы отвечает за всех…

– Нужно ездить индивидуально, – проворчала она.

Он развел руками:

– Не все такие богатые. Но раз уж проснулась, какнасчет того, чтобы вечерком встретиться и пообедать вместе?

Она переспросила с сомнением:

– Вечерком? Пообедать?

– Тогда поужинать, – поправился он и сказал сукором: – Ты чего такая придирчивая? Женщина не должна выглядеть умной!

– Но что делать, – ответила онахладнокровно, – ум не спрячешь. Номер телефона записал?

– Да.

– Тогда до вечера, – ответила она и рухнуланавзничь. – А я еще посплю… Ты измочалил меня, орангутанг!

Он ступил из прохладного подъезда на улицу, поспешно наделтемные очки. В неистовом блеске утреннего солнца колышется золотистый воздух,величественно вздымаются горы, а улица напоминает Великую Китайскую стену:точно такие же древние глыбы с обеих сторон, машинам не разъехаться, толькомаленький ослик смиренно провезет тележку, ни клочка зелени, однако он услыхалворкование голубей, спрятавшихся вверху не то в нишах, не то на месте выпавшихкамней.

Не за этих ли голубей Христос, первый пуританин в мире,прогонял из храма купцов, чтобы не торговали в святом месте, за что был бит ивыброшен, как пьяный ковбой…

Он двинулся быстрым шагом, улочка вывела на площадь, тамчто-то бабахнуло, раздались крики, но убитых и раненых вроде бы нет, народбросился не врассыпную, как в любой нормальной стране, а напротив – к местувзрыва.

Сумасшедшие, пробормотал он, снова нырнул в лабиринт узкихулочек. Дорогу к своей гостинице выучил наизусть, да и вообще сумел выработатьв себе этот птичий инстинкт, что приводит к цели.

В какой-то миг в мозгу остро кольнуло, он едва не сбился сшага, не понимая, почему инстинкт поднял тревогу, а еще через минуту в самомделе услышал сзади торопливые шаги.

Он тут же свернул, быстро пробежал чуть, снова перешел нашаг и, не оглядываясь, ощутил, как там, далеко позади, вынырнули егопреследователи.

Сухо щелкнул выстрел. Над головой звякнуло, на шеюпосыпалась кирпичная крошка. Он упал, перекатился в тень, быстро отбежал и,пробежав вокруг массивного здания явно допотопной постройки, вернулся почти нато же место. Двое, не пряча лица, пробирались вдоль стены, всматривались в егоследы.

– Я должен был разнести ему затылок! – прошепталодин довольно громко. – Гад, как он оказался так далеко…

– Надо было подойти ближе!

– Я боялся, что этот еврей вообще исчезнет.

– Неважно, чего ты боялся. Важно, что промазал.