Белоснежка и босс Громов - Ася Невеличка

— Какой нахрен испытательный срок?! Она все это время пряталась у Гоши! – ревел Руслан.

— Минуточку! – снова перехватил инициативу Гоша. – Не пряталась, а работала в проекте.

Громов все это время смотрел только на разложенные перед ним фото.

Хочу. Хочу её. Ушами, глазами, всеми голосующими «за» органами.

— Значит так, — прервал он поднявшийся спор, — переводи ее ко мне в уборщицы.

— Но…

— Утром она будет убирать кабинет, а после забирай ее на съемки, Игорь. Если она потребуется мне, я вызову.

— Ты обещал не трогать мою девственницу!

— Остынь, Руслан. И не путай личные отношения с рабочими. «Девственница»! Смешно, да… Расходитесь.

— Еще мои цветы, — вмешался Илья.

— А что с твоими цветами?

— Лучше нее никто не ухаживает за растениями! Я готов из своей зарплаты оплачивать ее работу. Увольняйте. Я найму ее по подряду.

— Да что же это такое, — тихо прошептал Громов, не в силах терпеть нарастающую мигрень. – Игорь, закрой жалюзи.

Пока тот наглухо закрывал жалюзи и поверх них шторы, Андрей проваливался в свой ад.

— Уходите, — прохрипел он. – Краснову ко мне.

— Так мне ее переводить? – попытался прорваться сквозь заслон боли Василий.

— Да!

Дверь кабинета захлопнулась, Андрей рвано ослабил узел галстука и откинулся на кресло. Таблетки… Нужно достать таблетки и выпить.

Он застонал, чувствуя, что не в состоянии встать и дойти. Он даже не в состоянии нажать кнопку интеркома и вызвать секретаря. Неужели это один из тех затяжных приступов, когда хочется выйти в окно, чем терпеть агонию?

— Звали?

Божественный звук. На секунду отпустило, чтобы атаковать с утроенной силой.

— Таблетки… Там…

Громов махнул рукой в сторону личной комнаты, но глупая девчонка постояла несколько секунд и вышла.

Он снова застонал, слепо шаря руками по столу. Черт, надо вызвать хоть кого-нибудь, не такого тормознутого, как эта цветочница.

Дверь снова открылась, бесшумные шаги в сторону личной комнаты. Громов с трудом открыл глаза, наткнувшись на испуганный взгляд шпионки, потом краем глаза увидел секретаря, несущую ему стакан воды и таблетки!

Хрен он кому отдаст эту цветочницу. Сообразительная, стерва. И соблазнительная…

Громов одним жестом перевернул фотографии, чтобы секретарь не разглядела. Даже сумрак в кабинете вряд ли мог помешать. Выпил таблетки и подозвал шпионку.

А если ее перекупить? Если она станет работать только на него?

— Можешь почитать? Вслух?

— Здесь темно.

Верно, темно, а Громову смертельно хочется уйти в свой особенный бокс, куда совершенно не проникает свет и звук.

— Тогда спой что-нибудь. Или расскажи. О себе.

— О себе?

— Да.

Между ними повисло молчание.

— Я лучше спою, — решила Краснова, и пару раз прокашлявшись, запела старую, какую-то народную песню.

Звук видимыми завивающимися ростками проникал в босса, вводя в транс. Он завис между сном и явью, боясь пошевелиться и спугнуть состояние пограничное с болью. Громов знал, что боль вернется, она никуда не ушла, но голос цветочницы словно держит ее за барьером, не давая напасть и растерзать Андрея.

Странное состояние. Громов вряд ли смог работать, слишком рассеянным становилось сознание, но и не корчился в агонии от мигрени. Он словно ставился на паузу. Не жил, но и не умирал.

Песня стихла и на границе с трансом снова зашевелилась тревога.

— Ещё.

Он слышал, как девушка встала, подошла к столу и взяла его стакан с водой. Отпила и неловко поставила обратно, в темноте опустив его на ручку.

Стакан не устоял, опрокинулся, заливая остатками воды перевернутые фотографии.

— Ой, простите!

Краснова опередила Андрея, схватив со стола фотографии и стряхивая с них воду. Сколько-то карточек отделились и упали на пол. Девушка наклонилась, подняла и застыла, разглядывая фото. Медленно повернулась к Громову:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Он же обещал прикрыть!

— Тише, — простонал босс. – Прикроет. Позже.

— Не будет никаких позже, — отрезала цветочница, нижняя губа задрожала, совершенно точно указывая, что девушка вот-вот готова разреветься. – Вы же уже всё видели…

— И мне понравилось, — прохрипел Громов. – А теперь… Пожалуйста… Пой.

* * *

В этот вечер он отпустил Краснову, поехал к своему врачу, чтобы рассказать про удивительный эффект от голоса.

— Только на ее тембр? – удивился врач.

— Да. Причем в определенной тональности. Когда она кричит…

— На тебя еще кто-то кричит?

Андрей поморщился:

— Это сделка. Временная. Как только станет постоянной, она будет издавать те звуки, которые я хочу слышать.

Врач определенно решил направить Громова к отоларингологу.

— Может еще МРТ сделаем? Вдруг что-то изменилось за последние полгода?

— Андрей, я понимаю тебя и твои мучения, но давай ухватимся за ту ниточку, что сама легла тебе в руки. Держи пока девушку при себе, облегчай страдания. А мы с коллегами найдем причину непрекращающейся мигрени. После обследования замерим ее тональность и поэкспериментируем.

Успокоенный врачом, Громов вернулся домой, достал из внутреннего кармана пиджака бумажник и конверт с фотографиями, которые прихватил с собой. Зачем? Просто забрал. Ему неприятно было думать, что их будет рассматривать кто-то другой.

Заправившись еще одной горстью таблеток, Андрей набрал по телефону Гошу.

— По поводу модели… Я передумал. Сейчас Краснова будет находиться рядом со мной. Никаких съемок, особенно обнаженной.

— Это почему? Тебе же понравились снимки!

Ох, Гоша, в том то и проблема, что понравились.