Светлана. Культурная история имени - Елена Владимировна Душечкина

на протяжении всего текста повести, наполненной разнообразными перипетиями, спорами, ссорами и столкновениями между ученицами, Светлана Иванова проявляет себя как личность совершенно безукоризненная в моральном плане. Светлана несет на себе весь груз домашних забот, поскольку мать ее больна, а отец много лет назад оставил семью. «„Отоваривание“ продовольственных карточек, стирка, мытье полов, штопка и даже мелкое шитье — все это легло на ее плечи». Светлана заботится о младшем брате и о матери, она «любит ее и жалеет до слез». Светлана никогда не унывает и делает все не по принуждению, а «от души»: «Она легко втянулась в работу и не представляла себе другой жизни»; всё, «даже самую черную работу, она <…> старалась делать как можно лучше». На Светлану удручающе действуют конфликтные ситуации, например ссора одноклассниц, когда одна из девушек дает другой пощечину. И еще Светлана на редкость тактична: во время проходящей в классе дискуссии о счастье она единственная уклоняется от разговора на эту тему: «Почему-то ей казалось неудобным, неделикатным спорить о счастье человека, о любви и приводить какие-то примеры из личной жизни». Изображенная как девушка исключительной красоты, Светлана, «казалось, <…> не понимала, как она хороша собой»: она «сохранила замечательную чистоту, скромность, непосредственность».

Именно с этой девушкой связана и любовная коллизия повести. Светлану полюбил Алеша, товарищ по Высшему военно-морскому училищу ее старшего брата Игоря, и Светлана также полюбила его. Однако в Алешу влюбляется другая девушка — дочь академика Лида Вершинина. После ряда острых моментов, возникающих в любовном треугольнике, эгоистичная Лида, победив в себе ревность, оставляет Алешу в покое.

Автор наделяет свою любимую героиню «говорящим» именем: Светлана представляет собой источник света, душевной теплоты и обаяния. Она изображена как недостижимый для девушек образец: в ней нет ни единого изъяна. Эту ее исключительность отмечает Константин Семенович, который думает о ней: «Светлана — редкость. Это девушка великого долга, такие, в случае необходимости, становятся Зоей Космодемьянской, Ульяной Громовой». Высокие моральные качества, возвышенность и благородство делают ее достойной носительницей имени Светлана[79].

В 1956 году вышло из печати еще одно произведение для подростков с образом «положительной» Светланы. Я имею в виду «повесть о школьном годе» Инны Раковской «Школьная парта». Светлана Пыжова (или Света, как ее чаще называют в классе) — «высокая красивая девочка с пепельными волосами и темно-голубыми глазами». Однако у этой девочки есть физический недостаток: она хромает. Хромать Света стала после пережитого ею в 1948 году ашхабадского землетрясения, о чем знает только учительница, которая жалеет девочку. Одноклассники же не только не сочувствуют ей, но иногда даже передразнивают ее походку. Поэтому вначале Светлана показана как одна из тех учениц, «которые <…> стоят в стороне от общей шумной, веселой жизни класса». Именно эта не привлекающая к себе внимание одноклассников девочка оказывается наделенной целым рядом очень достойных черт: она отлично учится, всегда с готовностью отзывается, когда к ней обращаются за советом, помогает, если «не вышла задача, не получилось упражнение»; она умеет говорить так живо и с таким увлечением, «как будто не из книг все узнавала, а видела сама». И все же единственным человеком, который по-настоящему хорошо относился к Светлане и понимал ее, была учительница Александра Алексеевна, отчего «в классе Свету считали ее „любимицей“». «Это было неверно»: учительница, относясь ко всем одинаково, просто «больше всех жалела Свету».

Особое внимание в повести уделено эпизоду экскурсии класса в ботанический сад. Светлану назначают «докладчиком», и в оранжереях, рассказывая о тропических растениях, девочка буквально расцветает: «Синие глаза Светы блестели». Ее увлекательный рассказ покоряет не только учеников, но и научную сотрудницу ботанического сада, которая смотрит «на Свету так же ласково, как Александра Алексеевна…» Эта научная сотрудница дарит Светлане полную корзину черенков, и девочка, держа в руках большую корзину, счастливая и сияющая, идет по дорожке ботанического сада. И тут автор вводит сцену ревности одноклассницы Аллы к Светиному успеху. Решив побольнее уколоть Свету, Алла неожиданно дергает за край корзины, которую несет хромающая девочка. Света запинается и падает, а поднявшись, тихо плачет, закрыв лицо руками: «Ей было обидно, что такой удачный, счастливый день кончился так нехорошо».

Естественно, что в советской школьной повести в конце концов все должно было завершиться благополучно: Светлана находит себе подругу, а одноклассники осознают, что были к ней несправедливы, что на самом деле она «веселая и находчивая», не помнит зла и относится ко всем по-доброму[80].

В 1950–1960‐е годы над книгой «Большая Светлана» работает Сергей Баруздин. Эта книга включает в себя три цикла небольших рассказов. Первый цикл называется «Про Светлану», второй — «Светлана — пионерка», третий — «Светлана — наш Сейдеш». Баруздин повествует о «светленькой» Светлане, начиная с ее трехлетнего возраста и до того времени, когда она становится взрослой девушкой и, окончив курсы медицинских сестер, едет в Киргизию, на Тянь-Шань, где работает медсестрой в школе колхоза «Москва». С раннего детства Светлана была девочкой совершенно безупречной по своим душевным качествам: предельно ответственной, честной и доброй. Она помогает матери, она заботится о младшем брате, она всегда готова прийти на помощь. Став школьной медсестрой в киргизском селе, Светлана завоевывает любовь и даже обожание детей. Она рассказывает им о медицине, создает школьную библиотеку, а в критический момент, во время обвала в горах, рискуя жизнью, спасает людей и отару овец — то есть совершает поступок, который может быть расценен как настоящий подвиг. Будто от рождения наделенная исключительно чертами, заслуживающими восхищения и одобрения, Светлана умудряется сохранить эти черты на протяжении всей своей жизни [см.: 24; 25].

Перечисление и характеристику образов девочек Светлан в повестях для детей и юношества 1950–1960‐х годов можно продолжить. Это и обаятельная Светка — девчонка-сорванец из одноименной повести В. А. Бахревского 1965 года, которая раздражается, когда мальчишки зовут ее Светочкой, и только однажды, представившись Светланой, сама вдруг удивляется красоте своего имени [см.: 27]. Это и светловолосая Светлана, спасенная сержантом Павловым во время Сталинградской битвы, о детдомовской жизни которой рассказывается в книге-диптихе М. Ефетова 1966 года «Света и Камила» [см.: 119]. Это и маленькая Светланка из одноименного рассказа 1964 года Г. Тихой, сохранившая верность своей любимой кукле, которую уронили с балкона, после чего кукла перестала открывать глаза. «Я буду учить свою куклу. Ничего, что она не видит. Я ей всё буду рассказывать», — говорит Светланка, а бабушка, пристально посмотрев на внучку, произносит задумчиво: «Человечек ты мой маленький…» [326, 81–82].

Поразительна устойчивость образцовых качеств (отзывчивость, открытость и душевная ясность) всех этих «литературных» Светлан, качеств, проявляющихся в