Лагерь обреченных - Геннадий Сорокин

– Кристина Эрнестовна, скоро сюда примчатся сыщики из КГБ и будут вам задавать те же вопросы, что и я…

– В прошлый раз они меня всю ночь пытали, – не дала мне договорить вахтерша, – стращали, мол, если узнаем, что ты нам соврала, то на десять лет в зону упакуем. А чего меня стращать, я пуганая ворона, только не каждого боюсь. Если мне десятку отвесят, то я уж из колонии живой не ворочусь.

– Я ведь не об этом начал говорить. Кристина Эрнестовна, вы запомните главное: они все покрутятся здесь и уедут, а я останусь. Я-то вам верю.

– Тестя ты из тюрьмы вытащил? – Она опять перешла на шепот.

– Сам вышел.

– Дай тебе Бог, Андрей Николаевич, здоровья, порядочный ты человек.

– Кстати, о Боге. Все никак не могу спросить: вы, немцы, кто по вероисповеданию?

– Христиане, кто же еще. – Старушка так искренне удивилась, словно я спросил, женщина она или мужчина.

– Понятно, что христиане. Я имею в виду, вы к какой конфессии христианства относитесь: католики, лютеране, протестанты?

– Христиане мы, Андрей Николаевич, а никакие не католики. Иисус Христос – наш Бог.

– Все понятно.

В фойе вошли Гордеев и Казачков.

– Что она говорит? – Гордеев кивнул в сторону вахтерши.

– Никто, кроме Сурковой, на второй этаж не поднимался, – ответил я. – Нам надо еще раз поискать, откуда убийца мог проникнуть на второй этаж. Если он не ниндзя и не умеет летать, то остается один путь – с крыши.

– Кто такой ниндзя? – поинтересовался начальник угро.

– Средневековый японский наемник-убийца, умеющий взбираться по отвесным стенам.

– Идите наверх, чего встали? – с лету подхватил мою инициативу Гордеев. – Гостей я сам встречу.

Я, Казачков и Горшков поднялись на второй этаж, обошли обе галереи и обнаружили, что в левом крыле, рядом с кабинетом директора ДК, на люке на чердак нет замка.

– Полезем? – с сомнением спросил Горшков.

– Как полезем, без ствола? – воспротивился я. – А если этот хрен там сидит, нас с ножом поджидает?

– Витя, сгоняй вниз, найди Кускова, он сегодня дежурит, должен быть с оружием. Если у него ствола нет, то я ему даю пять минут сбегать в райотдел и вернуться сюда с пистолетом.

Горшков и Кусков вернулись вместе. На удивление – дежурный инспектор уголовного розыска сегодня был вооружен. Обычно в Верх-Иланске милиционеры оружие на дежурство не получают. Поселок спокойный, зачем зря пистолет с собой таскать? Его ведь потом чистить надо. Опять-таки, стрельнешь где-нибудь в критической ситуации, потом не отпишешься. От пистолета в милиции больше проблем, чем практической пользы.

– Первым полезу я, – решил Казачков. – Дай-ка сюда пушку.

Он забрал у Кускова «ПМ», передернул затвор и полез по приставной металлической лестнице вверх. Плечом поднял крышку люка. На чердаке ДК было темно. На улице еще только смеркалось, а на чердаке Дома культуры уже наступила темнота.

«Если там ниндзя спрятался (на кой черт я его помянул?), то сейчас как даст мечом наотмашь, так голова Казачкова и запрыгает по полу. Кровища как брызнет, обезглавленное туловище рухнет… Что за чушь мне в голову лезет? Какие еще ниндзя в Верх-Иланске?»

– Фонарик бы надо, – сказал Горшков.

Начальник уголовного розыска скрылся из вида. Я полез следом за ним. Не успел я подняться на пару перекладин, как Казачков закричал:

– Стой, стой, сволочь! Стой, стрелять буду!

«Бах, бах, бах!» – грянули выстрелы.

Я буквально впрыгнул на чердак. Влетел туда, как кошка на дерево.

Вокруг была темнота хоть глаз коли. В дальнем углу крыши пробивался тусклый уличный свет. Это Казачков прострелил шифер. Сам он стоял у лаза в люк, прислушивался.

– Андрюха, там ведь человек был, – прошептал он. – Не пойму, я подстрелил его или нет?

У нас за спиной кто-то зашуршал по керамзиту, которым был отсыпан пол чердака. У меня по спине побежали мурашки. Мерзко это – стоять в темноте, когда у тебя за спиной кто-то ходит. Может, с ножом, а может, с топором к тебе подкрадывается.

– Уходим вниз, – предложил я. – Без освещения нам тут делать нечего.

В той стороне, где кто-то шуршал керамзитом, вспыхнули и погасли кошачьи глаза.

– Иди первый, – скомандовал Казачков.

Один за другим мы вернулись на исходную позицию.

– Что там? – встревоженно спросили Горшков и Кусков.

– Хрен его знает, что там! – огрызнулся начальник угро. – Значит, так. Кусков, беги в РОВД и получи пистолеты на меня и на Лаптева. Если дежурный начнет требовать карточки-заместители, передай ему, что я приду и такие карточки ему задам, что он забудет, как маму родную звали. Витя, найди электрика. Без света на крыше делать нечего. Там темно, как у негра в заднице.

– Человек, в которого вы стреляли, все еще там? – посматривая на люк, спросил Горшков.

Казачков ответил таким матом, что ему позавидовали бы все сапожники Советского Союза. Витя, понявший, что зря лезет с расспросами, умчался вниз. Вместо него на этаж поднялся Гордеев.

– Андрей, у тебя тесть картошку собрал? – спросил начальник РОВД. – Я Горшкова за ним отправил.

– Он что, единственный электрик в поселке?

– Не умничай, мать твою! Списки работников ДК у Дегтярева, а он дома сидит. Пока мы его сюда вывезем, проще за твоим тестем сгонять. Вадим, ты попал в кого или нет? Там мертвец наверху не валяется?

– Хрен там валяется, кверху днищем! – Казачков снова смачно выругался. – Откуда я знаю, есть там кто или нет? Я залез, слышу, кто-то в дальний угол убегает. Крикнул: «Стоять!» – а он не остановился. Я наугад шмальнул по нему, не знаю, зацепил или нет.

– Если там какой-нибудь бомж прятался, мы вовек не отпишемся!

– Откуда бомж возьмется в ДК? Что он здесь есть будет?

На крыше раздалось хлопанье голубиных крыльев, шуршание, возня, громкое кошачье мяуканье. Неожиданно сверху на пол из люка упали два камушка керамзита и кто-то отчетливо сказал: «Угу!»

– Андрей, – толкнул меня локтем Казачков, – сделай лицо попроще. Это филин.

– В ДК два выхода на крышу, – посматривая в люк, сказал Гордеев. – Если нам сделают свет, то можно организовать штурм с двух сторон. Если освещения не будет, то наверх даже незачем соваться. Тем более с оружием. Перестреляем друг друга в темноте.

Узнав о событиях в родном ДК, пришел Дегтярев.

– На крыше света нет и никогда не было! – заявил он. – До утра на чердаке делать нечего. Там днем-то полумрак, а сейчас вы там и вовсе ничего не найдете.

– С фонариками лезть придется, – помрачнел Казачков.