Всё сложно - Юлия Резник

— Пойду разберу чемоданы, — бросаю я, подчеркивая, что не собираюсь обсуждать ничего другого.

На всё про всё уходит где-то час. Меньше, чем я думала. За это время с работы возвращается Олег. Как всякий воспитанный мальчик, заглядывает поздороваться. Я приветствую его лёгким взмахом руки и улыбкой. Олег пытается улыбнуться в ответ, но выходит что-то больше похожее на оскал. У глаз, где их ещё не так давно не было, собираются тонкие морщинки.

— Как отдых?

— Прекрасно. Тебе, кстати, тоже не мешало бы.

— На том свете отдохну.

— Не смешно.

Олег отрывисто кивает:

— Да, ты права. Знал бы я, когда с Катей знакомился, к чему это приведёт.

Я отбрасываю косметичку. Зубы сводит от мутной злобы, поднимающейся откуда-то изнутри. Из самых-самых потаённых глубин души.

— И что тогда? Не знакомился бы? — цежу сквозь стиснутые зубы. Я действительно сжимаю челюсти так плотно, что у меня начинает пульсировать в голове. А ведь ещё недавно я относилась с пониманием к тому, что ему в самом деле сложно.

Олег игнорирует мой вопрос. Подпирает затылком стену и несколько мучительно-долгих секунд бесцельно пялится в потолок, а после уходит, тихо прикрыв за собой дверь. Я возвращаюсь к работе, чтобы не анализировать то, что сейчас произошло. А работы хватает. Пока меня не было, никто особенно за хозяйством не следил. Поверхности в моём кабинете посеребрила пыль. Я сметаю ее тряпкой. Я чищу, мою и тру.

— Мам, бросай ты свои уборки! Мы ужинать садимся.

— Вы что-то заказали? — удивляюсь я, пыхтя, сдвигая диван на место.

— Олег приготовил. Он умеет. Пойдём, даже вино открыли.

— Не думаю, что тебе можно вино.

— Но вам-то пить никто не запрещал! — раздражается Котька. За время, что меня не было, она, кажется, ещё больше озлобилась.

— Ну, если только Минздрав. Но мы его не станем слушать, — сглаживаю агрессию широкой улыбкой. — Я сейчас приду. Только обмоюсь быстро.

Когда я выхожу к столу, за ним уже сидят Котька с Олегом и загостившаяся Дина. В меню рыба, молодая картошка и свежий салат. Да, этим двум есть куда расти в плане хозяйства, но, по крайней мере, они стараются. Пока я драила квартиру, Олег готовил. Это, как мне кажется, справедливо. Рыба немного подгорела, но если запить хорошим вином, даже вкусно. Котька берётся расспрашивать меня о поездке, Дина треплется о том, как живёт в Швейцарии. Судя по этим разговорам — очень хорошо живёт. На шее у богатых родителей. И в ус не дует. Нет, все-таки не зря она мне не нравится. А Олег ничего, вон. Слушает и кивает. Котька же завистливо вздыхает. Я в деталях сейчас могу рассказать, какие мысли бродят в её голове. Понятно, что она хотела бы так же беззаботно порхать по жизни, зажигать на концертах, устраивать вечеринки или что там еще они устраивают? А не получать химию.

Случайно я задеваю ложку. Та со звоном падает на пол. Я рефлекторно за ней наклоняюсь. И что же вижу? Ладошку Дины, поглаживающую моего зятя между ног. Зажмуриваюсь. В висках набатом стучит вопрос: а что же дальше? Поймать эту тварь за руку? На, мол, смотри, какую змею ты пригрела на груди? А дальше что? Скандал? Котька на нервах. Сопли-слёзы и нескончаемые разборки? Ну, ладно, с подругой можно покончить. А вот с Олегом как быть?

Так ничего для себя не решив, делаю вид, что ничего не заметила. Но взять эмоции под контроль не так уж легко, меня всё сильней колотит.

— Ну, спасибо за ужин. Теперь можно и поработать.

Котька с Диной продолжают о чем-то оживлённо трепаться, я выхожу в коридор. Кровь в ушах заглушает шаги. И вообще все другие звуки. Почему-то над хаосом в моей голове, поднимается мысль — я забыла включить стирку. Как будто это сейчас имеет хоть какое-нибудь значение! Нет, конечно, нет. Но я все равно захожу в ванную, чтобы исправить эту оплошность.

Зять присоединяется ко мне, когда я склоняюсь над барабаном, чтобы закинуть капсулу. Резко оборачиваюсь.

— Олег? Что-то случилось?

— А ты не видела?

Отвожу взгляд, но он обхватывает ладонью мой подбородок и силой поворачивает к себе.

— Не впутывай меня в это. Понял?

— Что? Так и будешь молчать?

— А что ты хочешь, чтобы я сказала?

— Не знаю. Какой я негодяй, может быть. Низкий человек. У него жена болеет, а он вон что себе позволяет.

— Ну, кажется, ты всё и сам озвучил. Теперь я могу выходить?

— А я старался, Саш. Я два года терпел. Но не могу уже, просто не могу. Я на стенку готов лезть. Просто… от недостатка человеческого тепла. Какого-то хотя бы маломальского участия. Меня достало каждый раз выпрашивать секса и чувствовать себя виноватым. Я мужик. Мне нужна женщина. Мне нужна женщина… — сбивчиво шепчет он, обжигая мой покрытый холодным потом висок дыханием.

— Скажи об этом Кате.

— Она меня не хочет! Не хочет, слышишь? Я… Если бы она была здорова, я бы ушёл. Клянусь. А так… Кем я буду? Кем я буду, Саша?! Скажут — ну какой мудак! Бросил бедную девочку. И разве хоть кому-нибудь важно, что это не я её бросил! А она меня бросила. Она… Не я. Я знаю, что она винит меня в том, что случилось. Но я… Я же не специально. Я…

Котька моя дочь. Но Олега мне тоже жалко. Буквально до слёз. Я не знаю, что ему посоветовать. Ведь если жизни нет, один рецепт — разводись. Но что бы там у них с Котькой не происходило, она его вроде бы любит. Сказать так — означает предать интересы дочери. Всё так запуталось. Пока я в панике обдумываю, как выкрутиться из этой ситуации, его руки соскальзывают мне на задницу. Пальцы жёстко впиваются в плоть. Я каменею и шепчу, едва ворочая языком:

— Нет… Нет. Какого чёрта ты делаешь?

— На что это похоже?

— Олег, ты спятил? — мой голос дрожит.

— Нет. Но, кажется, до этого недалеко. Два года без…

Он не договаривает, бьёт кулаком в стену. И судорожно всхлипывает, уткнувшись лбом мне в плечо.

— Ты забываешься. Она — моя дочь.

— Вот и помоги ей. — От его шумного, срывающегося от эмоций дыхания у меня шевелятся волосы. А ещё от осознания того, к чему он меня подталкивает. — Лучше ты, чем какая-нибудь незнакомка, Дина, или кто-то вроде нее.

— Нет! — отрезаю я жёстко.

— Да. Саша, да… В глубине души ты это понимаешь.

Горячие ладони опускаются вниз по моим бёдрам, проникают под край платья и скользят уже по голым ногам вверх. Шок смирительной рубашкой сковывает мои конечности. След от ладоней оставляет ожоги на коже. Щенок! Думает, может так со мной поступать? Приставив к горлу кинжал, что-то требовать?

— Мы уже трахались. Одним разом больше, одним меньше, что это изменит?

— Это было до вашего знакомства с Котькой! Если бы я знала, что вы поженитесь, ни за что бы не допустила того, что произошло, — срывающимся голосом шепчу я и одновременно с этим отдираю от себя его руки. Острые ногти впиваются в его кожу. Наверняка причиняя боль.