Сияющие руины - Вик Джеймс

Сильюн толкнул ее.

– Извини за беспорядок. Я не любитель гостей.

«Беспорядок» было мягко сказано. Высокая, залитая солнцем комната походила на библиотеку, где только что произошел взрыв. Книги лежали повсюду: на полу, на полках, аккуратными рядами, вкривь и вкось стопками, засунуты под подушки, навалены грудой на шикарные, но изрядно потертые диваны и кресла.

Равный сделал галантный жест «только после вас», и Люк нерешительно сделал шаг, потому что он знал, куда он входит. Если бескрайняя равнина каким-то мистическим образом была его ментальным пространством, то эта неожиданно веселая, с белыми стенами комната, переполненная книгами, – ментальное пространство Сильюна.

Люк оглянулся. Через дверной проем он увидел холодное небо и заснеженные вершины гор и их с Сильюном следы, отпечатавшиеся на насте. Дверь закрылась и исчезла. Люк глубоко вздохнул и огляделся.

– Это не так мрачно, как я себе представлял, – произнес он.

Сильюн усмехнулся и, лавируя между разбросанными книгами, прошел к большому столу, на котором не было ни дюйма свободного места. Среди груды книг, чашек и нескольких френч-прессов втиснулась деревянная шкатулка цвета корицы.

– Секрет моей семьи, закрытый актом Тишины. – Сильюн похлопал по крышке шкатулки. – Здесь Гавар хранит свою тайну, а также Дженнер и моя мама. Вот так я узнал о существовании дневников моего предка Кадмуса. В этой шкатулке они, конечно, не лежат. Они были в памяти тети Эвтерпы. Но знание о том, что они существовали, закрыто в этой шкатулке. Аналогично тому, как акт Молчания принимает форму замкнутых объектов, скрывающих воспоминания, акт Тишины имеет форму закрытых предметов, таких как шкатулка, сумка, сундук, сейф, шкаф-купе, ну и так далее. Мы можем открыть их, но не можем показывать их содержимое кому-либо. В этом разница между двумя актами. Акт Тишины, дарованный Равным, не лишает нас наших воспоминаний, но не позволяет нам делиться ими. Акт Молчания, наложенный на вас, простых людей, скрывает от вас ваши воспоминания. Акт Тишины в основном используется в кругу семьи, – продолжал Сильюн, – но он также может использоваться и различными группами. Скажем, группа друзей, изрядно напившихся, однажды ночью совершает убийство и, чтобы скрыть преступление, принимает акт Тишины. Никто из них не забудет об этом, но каждому будет запрещено об этом говорить. Или, например, любовники по обоюдному согласию могут таким образом скрыть свою связь. Единственный, кто может снять акт Тишины, – это тот, кто его наложил, – по-видимому, человек, которому есть что терять. Думаю, теперь ты понимаешь, почему нам с Крованом так важно было выяснить, как ломаются стены и вскрываются шкатулки. Ты только представь, что можно там обнаружить.

Глаза у Сильюна заблестели. Его энтузиазм заражал, если только забыть такую неприятную безделицу, что ради исследовательского эксперимента он позволил отправить Люка в замок Крована.

Недавно Сильюн выразил, казалось, искреннее сожаление по этому поводу, но, по всей видимости, исключительно из-за расположения к Люку, а не потому, что у него повысился уровень моральной ответственности.

И все же Люк планировал использовать Сильюна, если получится, чтобы снова попасть на Эйлеан-Дхочайс и помочь Койре благополучно сбежать из замка и показать ей, как пробудить Дар, которым она, несомненно, обладает. Люк даже мечтал о том, что Сильюн всю силу своего Дара повернет против своего отца. Но все это не отменяет того, как Сильюн поступил с ним вначале. Но теперь Люк знал, что мир стал более мрачным с тех пор, как он впервые вступил в Милмуре в Клуб социальных игр, где они с друзьями прятались в заброшенных зданиях, планируя удары против режима, подавляющего личность.

Но иногда бывает так, что больше всех выигрывает тот человек, который умеет прощать.

– Мне нужно кое-что показать тебе, – сказал Сильюн, приобнимая Люка за плечи и направляя его к дальней стене библиотеки, представлявшей собой французские двери от пола до потолка. – Там и вид потрясающий.

Когда они вышли на террасу, усыпанную тропическими цветами, Люк убедился, что тут Сил его не обманул. Воздух был теплым и насыщенным запахом ванили, кокоса и морской соли, а искрящаяся гладь воды уходила к горизонту. Терраса была поднята над песчаным пляжем, от кромки берега, уходя вдаль, море меняло цвет от бирюзового до темно-синего.

Люк никогда не покидал пределов Британии, и незнакомые ароматы и вид теплого моря произвели на него ошеломляющее впечатление. Это была еще одна радость жизни, которой Равные лишали простых людей, – право видеть мир, разнообразный и удивительный. Люк создал свой внутренний мир по образу и подобию фантастических миров видеоигр, но у идеального пространства Сильюна был реальный аналог.

– У моей семьи есть поместье на одном из островов в Карибском море, контролируемых Конфедерацией, – рассказывал Сильюн. – Мы там не часто бываем, перелет – уф, ужас какой, и политика Конфедерации отвратительная. Но там красиво, думаю, это меня и вдохновило. О, привет!

Люк окинул Сильюна взглядом. Их одежда изменилась в соответствии с переменой ландшафта. На Сильюне была черная льняная рубашка на пуговицах, а Люк…

…был по пояс обнаженный.

– Рубашка не помешала бы, – процедил он сквозь зубы.

Сильюн мстительно усмехнулся, но в следующее мгновение Люк был уже одет в обтягивающую белую футболку. Люк закатил глаза. Если он в ментальном пространстве Сильюна, надо сказать спасибо, что не голый.

– Честно говоря, я привел тебя сюда не с целью поупражняться в смене твоего гардероба, – покачал головой Сильюн.

Он подтолкнул Люка туда, где буйный тропический сад соприкасался с кромкой моря. Эту пышную растительность и садом-то трудно было назвать, цветы росли так густо и высоко, что только стена могла их сдержать. Она была полуразрушенная, чему, без сомнения, способствовал климат, продиралась сквозь яркий цветник и уходила прямо в море.

– Я никогда не мог понять предназначения этой стены, – пожал плечами Сильюн. – И смотрится она здесь вполне уместной. Но, клянусь, она такая же, как и твоя. Смотри.

И так же как это делал Люк, Сильюн изменил окружающий их ландшафт. Буйная растительность отступила, отодвинулась назад береговая линия, обнажив морское дно. Кораллы, оплетенные у основания водорослями, стояли на солнце, как окаменевшие деревья. Как и в ментальном пространстве Люка, здесь изменилось все, кроме стены.

– Не понимаю этого. – По спине Люка побежали мурашки. – Кто-то наложил на нас обоих акт Молчания?

– Все еще более странно и загадочно, чем кажется. Я говорил тебе, что общался со своей тетей, навещая ее в пространстве ее детских воспоминаний в Орпен Моуте. Мы гуляли по территории поместья, разговаривали, смеялись и спорили. Так продолжалось несколько лет, за это время я изучил каждый уголок поместья. И там была стена, она тянулась через заливной луг, простиравшийся за рвом, наполненным водой. И стена эта была, мягко говоря, странной. Настолько древняя, что я вначале решил, будто она часть какой-то доисторической постройки, давно исчезнувшей, или граница давно не существующего поля. Но когда несколько месяцев назад я приехал в Орпен Моут, в реальный, что находится в Кенте, чтобы помочь тете его восстановить… – Сильюн в замешательстве замолчал. – Стену я там не увидел. У нее не было аналога в реальном мире.