Стрела любви - Моника Маккарти

— Я верю. И именно поэтому хочу на тебе жениться.

Ей потребовалось время, чтобы понять смысл его слов. Когда же до нее дошло, что он имел в виду, из‑за грозовых туч выглянуло солнце. Или ей показалось?

— Я тебе нравлюсь? — прошептала она.

Йен привлек ее к себе.

— Да, ты мне очень нравишься.

Девушка почувствовала, как по коже ее побежали горячие мурашки. Она обвила руками шею Йена.

— А ты очень нравишься мне, — сказала Маргарет.

— Вот и хорошо. А теперь, если закончились твои вопросы, у тебя есть пять секунд, чтобы дать мне ответ, прежде чем я отнесу тебя на кровать, где ты станешь моей женой.

Глаза Маргарет распахнулись. Она вдруг увидела необузданность мужчины, данного ей судьбой, и это потрясло ее. Сердце забилось чаще, кровь вскипела.

— Значит, так?

— Только так.

Его ладонь легла ей на грудь. Подушечкой большого пальца Йен стал теребить сосок, а когда тот затвердел, взял его двумя пальцами и легонько сжал. Маргарет ахнула и затрепетала.

— Итак, Мэгги… — Он говорил ей прямо на ухо, и она чувствовала жар его дыхания.

Качаясь на волнах наслаждения, она не сразу поняла, о чем речь.

— Что?…

Йен подхватил ее на руки.

— Твои пять секунд истекли.

Йен понятия не имел, что на него нашло, и только одно знал точно: он не уйдет отсюда, пока не назовет Маргарет Макдауэлл своей женой.

Эта девушка сделала с ним что‑то непонятное: не только превратила его в одержимого похотью юнца, но также заставила проявить собственнические черты, о существовании которых он даже не подозревал. Он не был уверен, что ему это нравится, и уж точно не был в восторге от того, что выказал себя дикарем, но не мог отрицать: шагая со своей драгоценной ношей к пыльной кровати, намеревался поступить с ней как истинный дикарь.

Подойдя к кровати, Йен поставил Маргарет на пол, чтобы накрыть соломенный тюфяк пледом. В следующий раз будут шелковые простыни и пух, но пока сойдет и так. По крайней мере, это лучше стены.

С другой женщиной он бы не стал разговаривать, а сразу начал действовать, но Маргарет была особенная, поэтому он сказал:

— Я хочу видеть тебя, малышка, всю тебя.

Она не сразу поняла, что он имел в виду, а когда поняла, густо покраснела, но не отвела глаз и спросила:

— А если я хочу от тебя того же самого?

Йен надеялся, что она именно так и скажет. Все же есть положительные моменты в том, что жена не боится бросить ему вызов.

— Я не смогу отказаться, — ответил он с ухмылкой.

— Ты первый, — прошептала она.

Ему неоднократно приходилось раздеваться перед женщиной, но еще ни разу он так остро не чувствовал эффект, производимый его наготой на женщину. Пока он избавлялся от одежды, Маргарет следила за каждым его движением с напряженным вниманием ястреба. Ее дыхание участилось, а когда он снял полотняную тунику, обнажив грудь, похоже, совсем остановилось. Маргарет буквально пожирала глазами его обнаженные плечи, грудь и живот. Судя по всему, ей нравились мускулистые мужчины.

Йен всем своим существом ощущал ее возбуждение и сам от этого возбуждался все сильнее.

Когда же он, наконец, снял брэ 2, его фаллос стал твердым как копье. И он заметил, с какой жадностью Мэгги рассматривала эту часть его тела. Губы девушки непроизвольно приоткрылись, образовав букву О, и ему тотчас же вспомнились ее слова: «Если знаешь, как открывать рот…»

Ну что за мука? Йен тихо застонал, и Маргарет, наконец, отвела глаза от его фаллоса.

— Ты такой большой везде, — сказала она, и в ее голосе отчетливо прозвучали обвинительные нотки. — Неудивительно, что было так больно.

Йен ухмыльнулся — не смог сдержаться.

За большой фаллос он точно не собирался извиняться. Она еще оценит его в будущем, хотя сейчас ей трудно было в это поверить.

— Теперь ощущения будут лучше, обещаю, — сказал он и после паузы добавил: — Ну, твоя очередь…

Маргарет бросила на него насмешливый взгляд, тихонько фыркнула и начала раздеваться. И теперь настал его черед следить за ней словно ястреб. Он не смог бы отвести от нее взгляд, даже если бы вся английская армия в этот момент осадила дом.

В ее быстрых и четких движениях не было ни намека на кокетство. Но именно поэтому Йен все сильнее возбуждался. В этой девушке была природная чувственность, которая не могла не возбуждать всех смотревших на нее мужчин.

Каждое ее движение являлось молчаливым призывом, и казалось, она соблазняла, завлекала, заманивала… Йену ужасно хотелось к ней прикоснуться, но он не двигался с места.

А она изгибалась, наклонялась, поворачивалась то в одну сторону, то в другую. Она искушала и пробуждала в нем желание с искусством Саломеи.

Когда же Маргарет в конце концов взялась за подол сорочки и стянула ее через голову, обнажив тело… О, увидев ее сейчас, Венера зарыдала бы от зависти, и Йен понял, что больше не выдержит. Он инстинктивно сжал пальцами свой фаллос, мысленно взмолившись, чтобы Господь послал ему еще немного выдержки. Его движение не ускользнуло от внимания Маргарет, и она с любопытством уставилась на него. Йен выругался себе под нос и убрал руку. Проклятье! Она определенно решила доконать его.

Что же касается ее тела, то оно оказалось даже прекраснее, чем он думал, — а он ведь никогда не жаловался на скудость воображения. Длинные стройные ноги, округлые бедра, узкая талия, чудесные груди с розовыми ягодками сосков… и безупречная бархатистая кожа.

Маргарет стояла перед ним словно гордая воительница, не испытывая ни капли стыда, а он смотрел и никак не мог насмотреться. Ей нечего было стыдиться. Ее тело было совершенно безупречным.

И вся она принадлежала ему. Его маленькая дерзкая колдунья.

Глядя ей в глаза, он медленно поднял руку и тронул розовый сосок.

— Ты прекрасна, малышка. Неправдоподобно красива.

Маргарет улыбнулась.

— Ты тоже. Она обвила руками его шею, прильнула к нему, и их обнаженные тела впервые соприкоснулись.

— Воины не могут быть красивыми, — сказал он, поглаживая ее плечи, спину, ягодицы. — Тебе придется придумать другое слово.

У Маргарет перехватило дыхание, когда его губы скользнули к ее ушку.

— Иначе что?

Йен легонько прикусил мочку ее ушка.

— Иначе мне придется тебя наказать.

Он почувствовал участившееся биение ее сердца.

— Но как именно? — Она улыбнулась.

Ах, проказница!