Firefly. Машина иллюзий - Джеймс Лавгроув

– Ой, – сказал Бэджер. – Значит, в конце концов «Машина иллюзий» создает эффект, противоположный ожидаемому.

– Именно. Именно. Именно. Теперь вы видите затрудненьице, мистар Баджер? «Машина иллюзий» делает сердитых людей спокойными, но потом сразу снова сердитыми – злее, чем раньше, – или напуганными, или теми и другими одновременно. Она контрпродуктивна. «Синее солнце» скрывает этот прискорбный факт, потому что им нужно, чтобы Альянс купил прибор, но Альянс узнал. Альянс больше не хочет «Машину иллюзий». И я, я тоже больше ее не хочу.

– А зачем она вам вообще понадобилась, позвольте спросить?

– Позволяю. Спрашивайте.

– Насколько я понимаю, вы собирались использовать технологию как своего рода наркотик? Вы сказали, что «Машина иллюзий» работает как препарат. Вы могли бы подсаживать на нее людей и продавать им ее дозы.

– Нет. Слишком сложно. Моя причина более простая. Человек, который занимается такой работой, как у меня, иногда оказывается в сложном положении. Чтобы дать пример: не так давно на мой комплекс на орбите Эзры было совершено нападение. Я не стану донимать вас деталями. Если вкратце, то началась стрельба, и я потерял работников.

Бэджеру уже рассказывали нечто подобное. По слухам, нападавшие – это команда Рейнольдса, и прибыли они, чтобы вырвать самого Мэла и его пилота из лап Нишки.

Проклятый Рейнольдс. Такое чувство, что весь мир крутится вокруг него.

– А теперь представьте, если я имею «Машину иллюзий». Начинается нападение. Я запускаю машину. Все внезапно смиреют. Инцидент устранен без кровопролития и разрушения. Чужаков легко поймать. В теории. Но теперь я знаю, что «Машина иллюзий» неэффективна. Могла сделать всю ситуацию хуже. Поэтому я уже не хочу ее.

– Ладно, – сказал Бэджер. – Я понимаю.

Он прилагал все усилия, чтобы казаться спокойным. Внезапно он ощутил первые проблески надежды. Неужели он выйдет сухим из воды? Это вообще возможно?

– Значит, вы расторгаете наше соглашение? – спросил Бэджер.

– Да.

– Давайте все проясним. Вы не хотите получить «Машину иллюзий»?

Нишка философски пожал плечами.

– Это разочаровывает, но да. Теперь она меня не интересует.

– Но как это повлияет на нашу финансовую ситуацию? Вы заплатили вперед. Полагаю, теперь вы хотите, чтобы я вернул вам деньги.

– Нет, мистар Баджер. Нет. – Нишка обезоруживающе улыбнулся. Обычному наблюдателю он показался бы самым милым человеком во всей галактике. – Кто пошел на попятный? Не вы, а я. Именно я – тот, кто передумал. Вы свою сторону соглашения выполнили. Ради собственной репутации я не могу заставить вас вернуть то, что передано с честными намерениями. Оставьте себе все полученные вами кредиты, и мы расстаемся в хороших отношениях.

Бэджер почувствовал, что готов упасть в обморок. Такого экстраординарного поворота событий он не ожидал.

– А ваша «Машина иллюзий»? – спросил он. – Что мне делать с ней?

– Она уже в пути, да?

– Да, – солгал Бэджер.

– Ваше затрудненьице было незначительным?

– Очень незначительным.

– Ну, значит, когда получите машину, поступайте, как вам заблагорассудится. Продайте ее ничего не подозревающему третьему лицу. Выкиньте в мусорную кучу. Какая мне разница.

– Мистер Нишка, честное слово, вы слишком щедры.

– Ха! Щедр? Вы оказались в неприятной ситуации, точно так же, как и я. А теперь мы в расчетах, как разглашает пословица. До свидания, мистар Баджер. Желаю вам приятного остатка дня.

Экран погас.

Бэджер как следует, от всего сердца вздохнул.

Неужели это произошло? Неужели Аделай Нишка сказал ему, что он, Бэджер, может оставить себе немалую сумму денег, хотя товар он не доставил и, скорее всего, не мог этого сделать?

Более того, Бэджер ожидал от Нишки угроз и ярости, но один из самых жутких боссов мафии в мире вел себя вежливо и дружелюбно. И даже извинился.

Никогда еще Бэджер не чувствовал себя таким счастливым, как в эту минуту.

Он усмехнулся.

А вскоре он уже хохотал во все горло, не в силах сдерживаться. По его лицу текли слезы радости.

– Вот тебе, Малькольм Рейнольдс! – крикнул он в пустоту. – Ты меня наколол, но я вышел сухим из воды, получил свой гонорар – и твою долю тоже! И, что лучше всего, Аделай Нишка не поджарит мою требуху на медленном огне. Более того, он считает меня достопочтенным джентльменом. Аделай Нишка, черт побери!

С этими словами Бэджер вскочил, схватил свою шляпу-котелок и направился в один из кабаков Ивздауна праздновать свою невероятную удачу.

Дни идиллии.

На Синоне, родной планете Инары, погода всегда была ясной и мягкой. Здесь, как и на Лондинии – другой планете-столице Ядра, процесс терраформирования прошел идеально. Зона умеренного климата широкой лентой протянулась по обоим полушариям, и даже на экваторе климат был всего лишь субтропический. Полдень в середине лета был приятно теплым, но не обжигающим.

Жизнь семьи Серра-Рейнольдсов текла расслабленно, неторопливо. Каждое утро к Джексону и Самадхи приходил учитель, а их родители могли тем временем слетать на скиммере в ближайший город, Тьентан, чтобы выпить с друзьями кофе, поездить на пони по окрестным холмам или просто полежать у своего бассейна, изредка в него окунаясь.

После полудня все они занимались каким-нибудь делом вместе – например, медитировали под руководством Инары или стреляли по мишеням под руководством Мэла. Они могли пойти в пеший поход, или поехать в большой город, чтобы посетить музей, картинную галерею, или сходить в кино. Джексону нравились фильмы о Войне за объединение, и Мэл мирился с этим, несмотря на то что сторонники независимости редко представали в них в выгодном свете. Меньше всего он любил один из новых фильмов под названием «Серенити», в котором битва за долину Серенити была показана как безоговорочная победа Альянса. В этом фильме «бурые» не капитулировали: их просто уничтожал отряд солдат Альянса, которым командовал очень обаятельный голубоглазый актер с аккуратной прической и неизменно искренним взглядом. В диалогах «бурых» несколько раз называли «крысами» и «мразями»; сценарий обесчеловечивал их до такой степени, что ни у одного из мятежников не было имени.

Мэл считал это оскорбительным. Он – одна из этих безымянных «крыс» – сражался плечом к плечу с храбрыми мужчинами и женщинами в грязи и крови и теперь приходил в ярость от того, что их превратили в безумных фанатиков и ничтожеств. Однако Инара познакомила его с учением буддизма, и поэтому теперь, когда их семья выходила из кинотеатра, Мэл сосредоточил внимание на своем дыхании, ассимилируя и растворяя свой гнев. Помнить о старой вражде не полезно для здоровья. Ненависть приносит вред только ненавидящему. Война давно закончилась. У Мэла теперь совсем другая жизнь, и он даже называет одну из планет Альянса своим домом – а прежнему Мэлу это и в голову бы не пришло. Тогда он был слишком рассерженным, слишком озлобленным. Чтобы достичь просветления, нужно отпустить, простить, отстраниться, возвыситься.