Город вторых душ - Рута Шейл

– Ну разумеется, – сказал этот потомок Великих прерий, хотя разумелось тут мало, и пнул Севера в мешок. – У него как раз дочь.

– Десять лет, – подтвердил Север, окончательно запутавшись.

– А! – На лице Насти отчетливо проступило облегчение. Она даже перестала посматривать на дверь, будто прикидывая, успеет ли выбежать быстрее, чем эти сумасшедшие придушат ее крученой синтетической нитью средней толщины из тех клубков, которые имелись здесь в изобилии. – Вашу дочку интересует вязание крючком или спицами?

– Есть одно но, – сказал Мага и помрачнел. – Его дочь не сможет приходить сюда сама.

На этот раз пинок получился увесистей.

– Она вообще не ходит, – пробормотал Север, проклиная себя за ложь.

– Мой друг – отец-одиночка, – тут же поддал жару Мага.

Одуванчик Настя уставилась на Севера с сочувствием, которого он не заслуживал.

– Действительно непростая ситуация…

«Твою мать», – подумал Север, кивая головой, как китайский болванчик.

– Обычно мы так не делаем, – сказала она, – с другой стороны, у нас и случаев таких не было… Не буду заранее обещать, но попробую договориться с Аней об индивидуальных занятиях с вашей дочкой.

Ему хотелось, чтобы все это было правдой. Тогда он согласился бы на Аню, и она пришла бы к ним домой, и учила бы его девочку, очень старательную, умную и прилежную девочку, которая отчего-то временно, обязательно временно не может встать на ноги, но врачи говорят – прогноз благоприятный, она у вас еще танцевать будет…

Но никакой девочки не было, и услуги Ани ему не требовались.

– Контакт, – сказал он из-под руки, которой закрывал лицо, чтобы не так стыдно было смотреть на сидевшую напротив девушку. – Ей нельзя контактировать с посторонними: инфекция, иммунитет…

Несчастная воображаемая дочь обрастала диагнозами быстрее, чем обрастает грибами земля после дождя.

– Если вы не против, я возьму несколько уроков и потом научу ее сам. Не хотелось бы вас утруждать, заодно с людьми пообщаюсь, очень редко, знаете ли, удается просто увидеть хороших людей.

К концу своей речи от стыда он начал отчетливо заикаться, но это было воспринято как крайняя степень волнения и, кажется, сделало его убедительней.

– Да, разумеется, у нас очень хорошая группа. Мамы и дети, – уточнила она осторожно. – Вам не будет с ними… тяжело?

– Наоборот. – Север наконец-то совладал с лицом, убрал руку и даже выдавил из себя нечто, похожее на улыбку. – Мне это будет полезно.

Хлопнула дверь. Настя вскинула голову, посмотрела поверх Севера и вдруг ее пальцы легко и складно задвигались – это было так непонятно и красиво, что Север невольно залюбовался.

– А вот, кстати, и Аня.

– Здрасьте, – сказал Мага, а Север ничего не сказал – он временно отсутствовал.

И пока Аня дружелюбно им махала, и кивала жестам Насти, и бросала печальные взгляды преимущественно на Севера, из чего он понял, что его трагичная легенда уже достигла ее ушей или, правильнее сказать, глаз, сам он вдруг отчетливо представил себе ее однокомнатную квартиру где-нибудь в Верхних Печерах. Тесную, старую, с такими же, как здесь, поделками на стенах и запахом корицы, потому что именно так пахло от Ани – корицей, стиральным порошком, домом, если только это не был сумасбродно дорогой нишевый парфюм, призванный вызывать у окружающих тоску по детству. Кольца на пальце нет – живет одна? Почему он вообще об этом думает?.. Платье, наверное, сама связала крючком или спицами, и выглядит оно как все такие платья – будто из маминого журнала по вязанию: уютно и немодно.

Смотрел и хватался за воспоминания, а они расползались как вязанье, когда тянешь за нитку: ему десять. Картинки в журнале, разбитый ртутный термометр, который он неудачно встряхнул и отломил ему носик, колючее шерстяное одеяло – под ним нужно было постоянно лежать безо всяких развлечений – и такое же открытое лицо, умные раскосые глаза, каштановые волосы, забранные в хвост, полноватые руки… Может, педиатр из районной поликлиники?

За окном мгновенно спасмурнело, Север не успел заметить, как испортилась погода, – сразу стало темно и тихо.

– У меня сегодня собака потерялась, – сказал он невпопад, и Аня покачала головой – он никогда еще не видел, чтобы кто-то качал головой настолько красноречиво.

В раздевалке зазвенели детские голоса. Одновременно с этим хлынул дождь.

– Сейчас как раз начнется занятие, – сказала Настя. – Если хотите, можете остаться и посмотреть. Потом чаю попьем с печеньем.

В подтверждение ее слов Аня достала из сумки пакет с румяными кругляшками, наверняка присыпанными корицей.

– Я, наверное, поеду. Много дел, – сказал Мага.

– А я бы остался, – неожиданно для себя согласился Север.

Впервые Вика оделась кое-как – выбирала из немногого чистого почти не глядя. Кружевная блузка с моцартовским жабо вполне могла принадлежать ей в старших классах и залежаться на антресолях с тех самых времен, хотя таких подробностей Северьян уже не помнил. Джинсы, порванные на коленях, просто валялись на полу, когда она споткнулась о них и долго рассматривала, соображая. Он ждал – она вышла, прямая и строгая, с опухшим от слез лицом. Северьян подумал, что такой ее нельзя было бы отпускать одну в безлюдную темноту Черниговской – готовая жертва. Кто бы мог подумать, что пропажа собаки заставит ее попросить отгул на работе и весь день реветь в подушку: Север как раз попивал чаёк в компании очаровательно тихой воспитательницы детского сада и вел себя при этом невероятно глупо. Северьян искренне недоумевал, к чему тратить время на заведомо тупиковый вариант: ничего необычного в этой «Кудельке» явно не происходило. Пока шесть девочек в течение часа старательно путают нитки, мамки и бабки вполголоса обсуждают последнюю серию какого-нибудь «Верни мне мою любовь». Север, конечно, пристроился неподалеку, но ни одна бабулька в похищениях детей так и не призналась, а если кто-то здесь и напоминал маньяка, так это он сам со своей съемкой из-под полы – и неважно, что целился он не в учениц, а в училку, имя которой вылетело у Северьяна из головы.

Владимир Мяль – вот кто мог что-то знать о похищениях. Впрочем, с тем же успехом он мог оказаться спившимся от горя безумцем, который строчил посты в «Телеграм» в редкие моменты просветления. Следовало отдать должное Северу: оторвавшись от созерцания объекта своего вожделения, он все же написал Мялю сообщение с просьбой о встрече, однако ответа так и не получил и, кажется, благополучно забыл об этом примерно между автобусной остановкой, до которой поперся провожать свою училку, и дверями магазина «Красное&Белое», как всегда случайно вставшими у него на пути.

Когда Северок с бутылкой наперевес потащился в книжный, Северьян глазам своим не поверил. Он-то думал, история с вязанием закончится вместе с прощальным взмахом руки вслед уходящему автобусу, но не тут-то было – Северок, похоже, совсем поплыл, раз всерьез решил этому научиться, а судя по толщине выбранного им пособия, серьезности у него было хоть отбавляй. Прихватив какой-то женский журнальчик для Вики, которая терпеть не могла глянец, но Север об этом почему-то до сих пор не догадывался, он расплатился по традиции кредиткой и отчалил. Процесс выбора крючка и пряжи Северьян пропустил – он как раз пытался разбить себе ладонью лоб и всерьез подумывал о том, чтобы той же ночью сделать это по-настоящему – об столб. Ему – пять минут позора, а Северку потом неделю заботиться только о перевязках. Ума, конечно, не прибавится, но хоть отвлечется.