Нет рецепта для любви - Евгения Перова

– А-а, так ты чужой тетке веришь, а мне нет? Что она тебе наговорила?

– Ты слишком часто мне врала, поэтому…

– А ты всегда, всегда была против меня! Вечно все не так! Мамы должны защищать своих ребёнков, а ты…

Несмотря на кипевший в душе гнев, Ника невольно умилилась этому детскому слову: «ребёнков».

– От чего мне тебя защищать в данной ситуации? От бедной растерянной женщины, которая прониклась к тебе материнскими чувствами и сочувствовала твоему вранью? Ты же меня представила сущим монстром. Разве это я разрушила нашу семью? Я тебя не бросала, ты сама выбрала папу.

– Ты не знаешь, какая она! Бедная, как же! Она… она… приставала ко мне! За грудь хватала!

– Что-то не слишком верится. И даже если это было на самом деле, почему ты сразу не рассказала мне? Я бы нашла способы безболезненно разрешить эту ситуацию, а не разводить всю эту грязь. Это же подсудное дело, ты что, не понимаешь? Под две статьи Уголовного кодекса подпадаете – двести семьдесят вторая и сто двадцать девятая. От двух до четырех лет можно получить. – Ника нарочно нагнетала страсти, пытаясь запугать дочь. – И ты думаешь, папа станет тебя вытаскивать из этого дерьма? Может, и станет, но вряд ли ты в дальнейшем получишь от него денежную поддержку.

– Да она не докажет, что это я.

– Ты же сама ей призналась!

– А свидетелей-то не было. Думаешь, я совсем дура?

– Я уже не знаю, что и думать. Тебя же вычислить можно на раз. И друзей твоих. Собственно, уже вычислили. Мой знакомый компьютерщик всех вас нашел в Сети. Кстати, я читала твою вторую страницу «ВКонтакте». Ничего не хочешь мне сказать по этому поводу?

Алина только опустила голову, потом пробормотала:

– Она не станет подавать в суд…

– Это почему же? Я бы на ее месте подала. Вы разрушили ее жизнь, чуть не довели до самоубийства. Ты только представь: она отравилась, например, и оставила записку: «В смерти моей прошу винить Алину Заварзину, которая превратила мою жизнь в ад!»

Алина всхлипнула, потом повалилась на диван и зарыдала:

– Я этого не хотела-а… Это была просто игра-а…

– Хорошенькая игра! Ладно, не реви, слезами делу не поможешь. Немедленно все прекратите, слышишь? И ты извинишься перед Мариной Анатольевной.

– Я не стану-у…

– Придется. Иначе ты завтра же переезжаешь от отца ко мне.

– Куда? Сюда, что ли?

– К бабушке с дедушкой. Тут будет ремонт. Все, хватит! Завтра же пойдем к учительнице и попросим прощения.

– А ты-то за что?

– За то, что плохо воспитала свою дочь.

Эта история тяжело далась Нике. Только встречи с Артёмом приносили ей забвение и радость. Ника не сразу поняла, что попалась в ловушку: то, что начиналось как случайная связь, дружеский секс без обязательств, постепенно превратилось в нечто большее. Осознала она это только летом, когда в одну из пятниц рискнула пригласить Артёма в дом родителей – в ее квартире уже шел ремонт, а все семейство как раз перебралось на дачу. Артём страшно обрадовался и сказал, что сможет даже остаться на ночь: мама чувствовала себя вполне хорошо и готова была его отпустить.

– Чур, ужин готовлю я! – Артём воодушевился: он давно мечтал удивить Нику своими кулинарными талантами. По дороге они заехали за продуктами. Артём замыслил как-то по-особенному запечь форель – с шампиньонами. Ника сидела за столом, потягивала вино и чувствовала себя бездельницей, с умилением наблюдая, как Артём в одних трусах и цветастом фартучке суетится по хозяйству: режет лимон, зелень и шампиньоны, обжаривает лук и что-то с чем-то смешивает.

– Давай я что-нибудь сделаю, – взмолилась она. – Ну что это такое: человек пришел в гости и сам готовит.

– Успокойся и отдыхай. Я что тебе говорил: пора научиться принимать заботу, подарки, всякое такое. Отдавать-то ты хорошо умеешь.

Да, с подарками была проблема. Ника чувствовала себя страшно неловко, когда Артём что-нибудь ей дарил, а он обожал делать подарки и страдал, что не может часто приносить Нике цветы, ведь это может вызвать подозрение у мужа. Про развод Ника ему так и не сказала, сама не зная почему. Поэтому он дарил что-нибудь существенное: яркий шарф, какой-нибудь новый гаджет, духи – то, что она и сама могла себе купить. Особенно сразили Нику красные лайковые перчатки, которые пришлись ей впору:

– Как ты угадал с размером? Но красные! С чем я их буду носить? Пальто синее…

– Вот с синим пальто и будешь носить. И еще тот шарф. Ты яркая женщина, тебе пойдет. А размер… Да я ж твои руки и с закрытыми глазами узнаю, на ощупь!

И Ника стала носить темно-синее пальто с красными перчатками и разноцветным, тоже сине-красным шарфом, а потом еще сапожки красные попались. Получилось и правда отлично.

Ужин удался на славу – Ника не могла не признать, что готовит Артём превосходно. Ей было так странно видеть Артёма в доме ее детства – и на кухне, и в спальне, где они долго и нежно любили друг друга на родительской широкой кровати, а потом полночи разговаривали обнявшись. Артём захотел посмотреть фотографии, и Ника достала старый альбом – Артём так и зашелся от умиления, увидев маленькую Нику с бантом:

– Кукла! Просто живая кукла. А это что за женщина? Красивая какая! И ты так на нее похожа.

– А это моя мама. Моя настоящая мама. Она умерла. Я даже ее не помню. А Соня меня вырастила. И сестры – единокровные.

– Батюшки, да ты настоящая Золушка, просто классическая: мачеха и две сестры. Бедная девочка. – И Артём потянулся поцеловать Нику.

– Нет, что ты! Я счастливая. У нас очень дружная семья, а Соня просто замечательная.

– А как умерла твоя мама?

– Как умерла? – Тут Ника задумалась: она никогда не спрашивала об этом у родителей, и у нее сложилось представление, что мама умерла при родах. Но так ли это на самом деле? Ника вдруг засомневалась. Она медленно произнесла, задумчиво глядя в пространство: – Ты знаешь, я только сейчас осознала, откуда во мне это ощущение…

– Какое ощущение?

– Что я перед всеми виновата. Поэтому мне и подарки так трудно принимать, и помощь. Все кажется – я недостойна. Ведь из-за меня… Из-за меня умерла моя мама… Отец так ее любил.

И Ника всхлипнула, уткнувшись Артёму в грудь.

– Ну что ты! Перестань. Ни в чем ты не виновата. Родители никогда с тобой не говорили об этом?

Ника замотала головой.

– Надо обязательно их расспросить.

– Да, ты прав. А главное – это ощущение совершенно неоправданно: они так трепетно ко мне относились, и папа, и мама Соня, а я…

– Ну вот! Не плачь, куколка. Давай-ка лучше я тебя утешу.

Посреди ночи Ника резко проснулась и села в постели. Ей снился странный сон: посреди большого зала с колоннами, освещенного свечами, восседала свекровь – на ней был яркий атласный халат, а на голове почему-то веночек из белых цветов и фата. Свекровь парила ноги в алюминиевом тазу, а совершенно голая Ника суетилась вокруг с какими-то тряпками, которые запихивала под многочисленные двери. Потом появился Артём – принес ведро горячей воды и вылил в таз, а свекровь, злобно на него покосившись, пробормотала: