Убивая Еву: это случится не завтра - Люк Дженнингс

Ева разворачивает листок и смотрит на единственное написанное слово. Миг нестерпимой ясности, словно по венам вдруг побежала ледяная вода.

– Спасибо, Джованна, – шепчет она. – Огромное тебе спасибо!

Оксана лежит на стальной полке русского «столыпинского» вагона в окружении серых, плохо различимых силуэтов. В вагоне нет окон, и она понятия не имеет ни по какой местности едет поезд, ни сколько времени она уже в пути. Не меньше нескольких дней, а может, недель. Весь ее мир сейчас заключен в обшитом сталью купе. Там воняет дерьмом, мочой и грязными телами, но холод еще более невыносим. Холод, как в могиле, и его ледяная рука сжимает сердце.

На полке напротив шевелится фигура.

– На твоей руке мой браслет, Вилланель.

Она пытается оправдаться перед Евой, показывает голое запястье с синяками от наручников.

– Меня зовут Оксана Воронцова, – произносит она.

– А где Вилланель?

– Умерла. Вместе с остальными.

Вилланель, вздрогнув, просыпается. Сердце бешено колотится, и она постепенно различает свой номер в гостинице «Гастгоф Лили». Самое начало четвертого. В комнате холодно, она лежит обнаженная, а одеяло сползло с узкой кровати на пол.

– Черт бы тебя побрал, Поластри, – бормочет она, натягивая спортивный костюм и кутаясь в одеяло. – Убирайся к черту из моей башки.

В четырехстах милях оттуда Еве тоже не спится, она сидит на краю гостиничной кровати в своей пижаме с кроликами, опустив ноги на бетонно-мозаичный пол и обхватив голову руками. Ее сейчас вырвет. Она закрывает глаза. Тут же накатывает ощущение свободного падения, к горлу подступает желчь, и Ева, пошатываясь, бредет к окну. Отчаянно возится со ставнями, мельком замечает отблеск темного грязного канала, плещущегося внизу, и, вцепившись руками в перила балкончика за окном, извергает рвоту – отнюдь не бесшумно – в причаленную гондолу.

День идет к вечеру. Гости Макса Линдера беседуют, посмеиваясь, и пьют шампанское «Поль Роже». Зал вылета в инсбрукском вертодроме Флюгреттунсцентрум полнится гомоном голосов и позвякиванием бокалов. Собрались не все, некоторые уже улетели в «Фельснадель», а некоторые прибудут завтра, но все равно здесь царит атмосфера возбужденного предвкушения. В ультраправых кругах Линдер известен как остроумный, щедрый и изобретательный хозяин. Приглашение в одно из его горных пристанищ приятно не только потому, что тебя тем самым причисляют к элите, но и потому, что гарантировано незабываемое времяпрепровождение. С Максом – это знают все – не соскучишься.

Никто не обращает внимания на стоящую у стеклянной двери худенькую девушку с неопрятно собранными в хвост волосами. Покорная манера себя держать и дешевая одежда ясно указывают, что она не из важных персон, да и она сама ни с кем не заговаривает. Приехав час назад, она назвалась Виолеттой Дюрок, временной горничной, которую прислало местное агентство по найму. Представитель отеля глянул на планшет со списком, вычеркнул ее имя и предупредил: хоть она и летит в «Фельснадель» вместе с гостями, общение с ними категорически verboten.

Попутчики не видят Вилланель, но это не значит, что она не видит их. За последние две недели она довольно глубоко изучила бóльшую их часть. Самая статусная персона в зале – это, пожалуй, Магали Ле Мёр. Сторонница панъевропейского национализма, недавно избранный лидер французской партии «Новые правые» она олицетворяет собой будущее ультраправого крыла. В жизни ее грубоватое тощее лицо выглядит старше, чем на плакатах, которыми увешаны все автомобильные мосты и бесхозные стены во Франции. Вряд ли она нацепила бы это пальто «Манклер» за тысячу евро для встречи с рядовыми членами партии, размышляет Вилланель. Или эти часы «Картье» с бриллиантами. Хороша ли она в постели? Сомнительно. Глаза приятные, но тонкие нетерпимые губы выдают ее истинное «я».

Ле Мёр чокается с Тоддом Стэнтоном, бывшим офицером отдела психологических операций ЦРУ, а ныне специалистом по сбору и обработке персональных данных в интернете. Стэнтона нередко называют серым кардиналом американских ультраправых, и многие считают его архитектором недавних побед республиканцев на выборах. Волчья шуба, в которую он одет сегодня, не способна спрятать тучность его фигуры или отвлечь внимание от красных прожилок на лице.

Позади у стойки трое мужчин и женщина осторожно приглядываются друг к другу. Леонардо Вентури, миниатюрный человечек с растрепанной шевелюрой и моноклем, – итальянский политик-теоретик, основатель организации Lapsit Exillis[33], которая на своем сайте именуется «основополагающим союзом аристократов духа». Вентури беседует с величественной, как статуя, руководительницей финского движения «Дочери Одина» Инкой Ярви, а точнее, он детальнейше излагает ей миссию своего союза. Рядом с ними два британца, они практически не участвуют в беседе: Ричард Баггот, пузатый персонаж с крокодильей ухмылкой, возглавляет партию «Патриоты Великобритании», а тощий, как карандаш, Сайлас Орр-Хадоу – из высшей касты тори, Англия обязана его семье несколькими поколениями апологетов фашизма.

Еще троих Вилланель не узнаёт. Их не было в ее списке потенциальных гостей Линдера, иначе она бы их запомнила: властную, похожую на пантеру темноволосую женщину со строгой короткой стрижкой (она бросила на Вилланель краткий любопытный взгляд) и два невообразимых красавца. Всем троим где-то под тридцать, все трое облачены в черную униформу отчетливо военного типа.

– Ты Виолетта? – интересуется чей-то голос.

– Да.

– Привет, я Иоганна. Меня тоже прислало агентство. – У нее близко поставленные глаза, веснушки и внушительный бюст, упакованный в стеганую куртку на молнии. Она похожа на поросенка Хрюшу из программы «Спокойной ночи, малыши», которую Вилланель девочкой смотрела в Перми. – Ты раньше работала в этом отеле?

– Нет, – отвечает Вилланель. – И как там?

– Чудесное место, только денег с гулькин нос, как ты уже, наверное, поняла. И управляющая Биргит – реальная arschfotze[34]. Или ты вкалываешь, как раб, или она от твоей задницы не отстанет.

– А постояльцы?

– Реально прикольные. А некоторые вполне… – Она хихикает. – Я работала там в прошлом году, когда Макс собирал гостей. В последний вечер устроили маскарад, и это был вообще реальный улет.

– Ты сюда надолго в этот раз?

– На пару недель. Я тут временно вместо одной африканки. При таких гостях им иммигранты не нужны, поэтому ее пока отстранили.