Пиар по-старорусски - Михаил Федоров

Путешественники сложили вещи и уселись возле костра. Простомир внимательно оглядывал окрестности, а Киря, наоборот, всматривался в лицо мужичка, пытаясь решить, чего больше оно вызывает – симпатии или неприязни. В конце концов решил, что, наверное, больше всё же симпатии. Лицо было хоть и некрасивым, но открытым и как-то сразу располагало к себе. И, поскольку особого ума Киря в его глазах не рассмотрел, то решил для себя, что мужичок – хоть и добродушен, но явно недалёк. Простомир вытащил из котомки хлеб и стал нарезать куски. Мужичок почему-то забеспокоился.

– Не утруждайте себя. Вы же мои гости, я угощаю!

Он приоткрыл крышку котелка, и на изрядно проголодавшихся путешественников пахнуло таким неземным ароматом, что Киря сглотнул густую слюну и подумал, что никогда в жизни ещё он не едал столь вкусной пищи. Даже, пожалуй, в тереме Докуки на праздники кормят поплоше. Интересно, из чего мужичок сварил такую похлёбку? А, впрочем, какая разница, раз угощает. Дарёному коню, как говорится, в зубы не смотрят. Он уже радостно потирал руки, предвкушая роскошный обед. А Простомир, как будто не слыша слов мужичка, продолжал спокойно нарезать хлеб.

Хозяин кушанья между тем сбегал в свой шалаш и притащил оттуда свой каравай и кисет с солью. Аккуратно порезал хлеб, взял щепотку соли и бросил в котелок.

– Щепотку, только одну щепотку, – сказал он, доброжелательно улыбаясь.

Простомир внимательно смотрел на него, ничего не говоря. Когда гостеприимный хозяин стал помешивать варево, он встал и направился куда-то в сторону, небрежно бросив:

– Пойду травку для приправы поищу.

И скрылся. А мужичок уже разливал похлёбку по мискам. Дожидаться возвращения Простомира он, похоже, и не собирался.

– Давай начнём без него, а он потом наверстает.

Радушие его было таким обезоруживающим, что удержаться было невозможно. Киря уже поднёс ложку ко рту, но что-то заставило его опустить её обратно в миску.

– Нет, так негоже. Вместе пришли, а есть – по отдельности? Нет, давай дождёмся.

Мужичок, видя, что гость не собирается отведывать угощение, словно взбесился. Глаза его побелели, волосы встали дыбом, рот оскалился, словно у бешеной собаки, и он вихрем налетел на Кирю, опрокинув его.

– Ешь, гад, пока кормят! – ревел он. – Ешь лучше сам, а то хуже будет, умрёшь ведь с голодухи, для тебя стараюсь!

Киря не ожидал такого напора. Мужик лежал на нём, ловко сдавив ему руки и ноги – и не шевельнуть. Одной рукой нажал на основание челюстей так, что рот открылся сам собой. Другая рука с ложкой, полной мерзкой (в чём Киря теперь не сомневался) похлёбки, приближалась к лицу.

– Я тебя сейчас накормлю, – орал мужик, – век мою доброту помнить будешь.

Киря чувствовал, что сил для сопротивления осталось немного. Ещё чуть-чуть, и ему придётся съесть ужасное кушанье, и тогда произойдёт что-то непоправимое… Внезапно послышался звук, как будто деревянным молотком ударили по войлоку. Напор нападавшего сразу ослабел, и он повалился набок без сознания. Киря оглянулся и увидел возвышающегося над собой Простомира. В руке он держал свой посох, которым и успокоил негостеприимного хозяина. Киря с облегчением перевёл дух. Опасность миновала.

Простомир перевернул лежащего на спину и разрезал Докукиным ножом рубаху от ворота до пояса. На груди синела надпись: «Нету в жизни щастья». Чуть ниже – «Конь троянский». Простомир поднял его левую руку. Под мышкой был наколот целый столбец нерусских букв:

Back Orifice

NetBus

Pinch

TDL-4

Trojan.Winlock

– Что это? – испуганно прошептал Киря. – Кто это?

– Это, Киря, – наставительно сказал Простомир, – как раз один из этих троянских жуликов, про которых я тебе говорил. Вот съел бы ты его кушанье, и всё – залез бы в тебя троян. Всё бы о тебе вызнал, и делал бы ты всё, чего бы он ни пожелал. А как не нужен ты стал бы ему – сжёг бы твой мозг. Они это легко… Если уж заразился трояном, помочь только Гаспар может. Ну, ты помнишь, я говорил уже. Но где ж его искать-то?

Киря перевёл дух, только теперь поняв, какой ужасной участи он избежал.

– А что же нам с этим делать? Мы-то с ним справились, а вдруг те, кто после нас здесь пойдёт, не справятся?

Киря лишь пожал плечами. Что делать, он не знал.

– Я, конечно, не Гаспар, но всё же волхв. Пусть и не для здешних мест мои умения. Думаю, не зря у него под мышкой эти басурманские буковки накарябаны. Только вот сводить их – дело долгое и хлопотное. Мы пойдём другим путём.

Он вытащил из котомку клубок ниток, в который была воткнута толстая игла. Потом набрал золы из почти потухшего костра и, выплеснув из миски гнусное варево, набрал в неё воды из пробегавшего мимо ручья и развёл в ней золу. Намотал на иголку ниток таким образом, чтобы из мотка торчал самый кончик, и велел Кире держать троянского жулика, да покрепче. Сорвав с него рубаху, макнул иголку в воду с золой и принялся тыкать ею в буковки. Жулик задёргался, застонал, но Киря держал его крепко… Через некоторое время буквы исчезли, закрашенные въевшейся в кожу сажей. На их месте теперь располагалось чёрное пятно.

– Вот так, – удовлетворённо сказал Простомир, – думаю, этого будет достаточно. Теперь он надолго, а может, и навсегда потеряет способность пакостить людям.

Киря отпустил пленника. Тот уже пришёл в себя и сидел, скуля и размазывая сопли по лицу.

– Вот так-то, милок, – сказал ему Простомир, – это чтобы ты не безобразничал. А вашим передай, что расправился с тобой волхв Простомир. Пусть знают и боятся. Пошли, Киря, нам пора. Олбанское царство рядом уже. Видел, как у коня троянского слово «счастье» было наколото? То-то же. По-олбански наколото – «щастье». Это значит – недолго нам идти осталось, где-то рядом оно уже… Вон, гляди, что там такое, что написано?

На обочине дороги стоял полосатый столб, на котором была прибита доска с надписью нерусскими буквами: «Albany kingdom».

– Ну вот и дошли, – сказал Простомир. – Сейчас будем царя искать.

– Неправильное какое-то царство, – ответил Киря, – в доброй-то державе обязательно на границе – застава со шлагбаумом. Отряд стрельцов проверяет – кто и для чего в царство едет. А то мало ли… Ходят тут всякие…

– Олбанское царство – не такое, как остальные. Здесь не пашут, не сеют и не строят. Нет здесь ни ремесленников ни воинов, ни крестьян, ни бояр, ни купцов, ни каторжников…

– А чем тогда живёт эта держава? Если ни крестьян, ни ремесленников, ни воинов в ней нету? Кушать-то все хотят…

– Сдаётся мне, – неуверенно сказал Простомир, – что в Олбанском царстве только царь и есть. А больше никого. Вот на него никто и не нападает. Чего нападать-то, если ничего не награбишь? Да и царь Олбанский многим нужен. Он всё знает, за тем к нему и идут. А о том, чтобы завоевать – ни у кого и в мыслях нет. Наоборот, даже подсобят, защитят, если какой-нибудь неумный разбойничек здесь побезобразничать пожелает.