Надвигается беда - Рэй Брэдбери

Зажмурившись, Вилли взмолился: «Держись! Немножко же! Ну!»

Нога старика сорвалась со скобы. Он выругался яростнымшепотом и полез дальше.

А дальше все шло гладко. Они поднимались все выше и выше,отлично, чудесно — хоп! — и готово! Оба ввалились в комнату и уселись наподоконнике, примерно одного роста, примерно одного веса, под одними и теми жезвездами, они сидели, обнявшись, впервые, и пытались отдышаться, глотаяогромные смешные куски воздуха, боясь расхохотаться и разбудить Господа Бога,страну, жену и маму; они зажимали друг другу рты ладонями, чувствуя кожей руксмеющиеся губы, и все сидели, сверкая яркими, влажными от любви глазами.

Потом отец все-таки нашел в себе силы, поднялся и ушел.Дверь спальни закрылась.

Слегка опьянев от приключений долгой ночи, открыв в отце то,что и не чаял открыть, Вилли сбросил одежду и как бревно повалился в кровать.

Вряд ли он проспал час. Какое-то неясное воспоминаниеразбудило его, он сел и сразу посмотрел на соседскую крышу.

— Громоотвод! — тихонько взвыл Вилли. — Егоже нет!

Так оно и было. Украли? Нет, конечно. Джим снял? Точно. Нозачем? Вилли знал зачем. Джим говорил — чепуха, мол, все это. Вилли почтивидел, как Джим с усмешкой лезет на крышу и отрывает чертову железяку. Нарочноотрывает, чтобы пришла гроза и чтобы молния ударила в его дом! Не мог Джимотказаться от такого развлечения, не мог не примерить обновку из электрическогостраха.

Ох, Джим! Вилли едва не выскочил в окно. Надо же немедленноприбить эту штуку на место. Обязательно. До утра. А то ведь проклятый Карнавалобязательно пошлет кого-нибудь разузнать, где мы живем. Я не знаю, как ониявятся и в каком обличье, но они придут, придут! Господи, Джим, а твоя крышатакая пустая! Посмотри, облака прямо летят, гроза идет, беда надвигается…

Вилли насторожился. Какой звук издает воздушный шар, когдаего несет ветер? Да никакого. Нет, какой-то должен быть. Наверное, он шуршит,шелестит или вздыхает, как ветер, когда откидывает тюлевые занавески. А может,он похож на тот звук, с которым вращаются звезды во сне? Или… ведь закат ивосход тоже слышно. Вот когда луна плывет между облаков, слышно ведь, так ишар, наверное.

Как его услышишь? Уши не помогут. Разве что волосы назагривке, и легкий пушок в ушах, и еще волоски на руках — они иногда звенят,как кузнечики. Вот они могут услышать, и тогда ты будешь точно знать, даже лежав постели: где-то неподалеку в небесах плывет воздушный шар.

Вилли почувствовал движение в комнате Джима. Должно быть, иДжим своими антеннами уловил, как поднимаются над городом призрачные воды,открывая путь Левиафану.

Оба они почувствовали тяжелую тень, скользящую меж домами.Оба высунулись в один и тот же миг и в который раз поразились этой удивительнойслаженности, радостной пантомиме интуиции, предчувствия, обостренного годамидружбы. Оба задрали головы, посеребренные восходившей луной.

Как раз вовремя, чтобы заметить исчезающий за деревьямивоздушный шар.

— С ума сойти! Что ему здесь надо? — Джимспрашивал, вовсе не рассчитывая на ответ.

Они оба знали. Лучше для поисков не придумаешь: ни тебе шумамотора, ни шороха шин, ни стука шагов по асфальту — только ветер, расчистившийв облаках целую Амазонку для мрачного полета плетеной корзины и штормовогопаруса над ней.

Ни Джим, ни Вилли не бросились от окон, они даже нешелохнулись, потому что шар возвращался! От него исходил призрачный звук — негромче бормотания в чужом сне.

Сильно и как-то сразу похолодало. Выбеленный многими бурямишар с легким журчанием падал вниз. Под слоновьей тенью враз заиндевела лужайкас цветочными часами. Уже можно было разглядеть и фигуру, торчавшую подбоченясьнад краями корзины. Вот плечи, а это — голова? Луна светит прямо сзади, неразберешь… «Мистер Дарк!» — подумал Вилли. «Крушитель!» — показалось Джиму.«Бородавка! — решил Вилли. — Скелет! Пьющий лаву! Сеньор Гильотини!»

Нет.

Это была Пыльная Ведьма, та, которая обращает в пыль черепаи кости и развеивает их по ветру.

Джим глянул на Вилли, Вилли — на Джима, и оба прочли погубам друг друга: «Пыльная Ведьма!»

«Но почему? — лихорадочно думал Вилли, — почему напоиски послали восковую каргу, почему не кого-нибудь ядовитого или огнеглазого?Зачем отправлять дряхлую куклу со слепыми тритоньими веками, зашитыми чернойвдовьей ниткой?»

И тогда, взглянув вверх, они поняли. Хоть и восковая, Ведьмабыла живей живых. Хоть и слепая, но она выставила из корзины длинную руку впятнах ржавчины, и эта рука чутко просеивала воздух, касалась звездных лучей(они тускнели при этом), ловко распутывала воздушные течения и лучше носа велаищейку.

И Джим, и Вилли знали даже еще больше. Слепота Ведьмыособая. Руки, опущенные вниз, ощущали биение мира, они могли незримо касатьсякрыш, ощупывать мешки на чердаках, мгновенно исследовать любую пыль, пониматьсквозняки, пролетающие по комнатам, и души, трепыхающиеся в людях, руки видели,как легкие гонят кровь к вискам, к трепещущему горлу, к пульсирующим запястьями снова к легким. Так же как ребята чувствовали морось, сеющуюся от шара, также и Ведьма чувствовала их души, трепещущие вместе с дыханием возле ноздрей.Ведь каждая душа — огромный теплый след; Ведьма легко различала их, могла быузнать по запаху, могла бы размять в пальцах, как глину, и определить на ощупь.Вилли чуял, как она с высоты обнюхивает его жизнь, как пробует мокрыми деснамии гадючьим языком ее на вкус, как прислушивается к звучанию, пропуская душу изодного уха в другое.

Руки играли воздухом. Одна — для Джима, другая — для Вилли.Тень от шара окатила их волной ужаса.

Ведьма громко дохнула вниз. Шар тут же подскочил вверх, итень убралась.

— Боже! — промолвил Джим. — Теперь они насвыследили. Оба едва перевели дух и снова замерли. Чуть слышно заскрипела изастонала крыша Джима под каким-то страшным, незримым грузом.

— Вилли! Она забирает меня!

— Нет, не то…

Шорох. Как будто мягкая щетка прошлась по крыше Джима. Апотом шар взмыл вверх и направился к холмам.

— Смылась! Вон она летит! Джим, она что-то сотворила ствоей крышей. Быстро! Кинь веревку!

Джим натренированным броском (не в первый раз) забросил вкомнату Вилли бельевую веревку. Одним движением Вилли закрепил ее подподоконником и, споро перехватываясь руками, через минуту оказался в комнатеДжима. Босиком, подталкивая друг друга, они выбрались на чердак. Выглянув измаленького окошка, Вилли зашипел: «Вот оно, Джим!»

Верно. Тут оно и было, серебрясь в лунном свете.

Такой след остается от улитки на тротуаре. Серебристо-гладкий,блестящий. Только улитка должна была бы весить фунтов сто. Серебристая полосашириной в ярд начиналась от водосточного желоба, забитого листьями, и тянуласьчерез весь скат до конька. Видно, и на той стороне было то же самое.