Сто голосов - Скотт Макконнелл

А долго ли ваши родители прожили в Чатсворте?

Должно быть, они приехали туда в 1947-м, а уехали в 1949 году. Работа по выходным позволила мне познакомиться с двумя кухарками, сменившими моих родителей, леди из Германии и чернокожей леди.

Для меня это было лихорадочное время, поскольку я жила в Ист-Сайде, в пансионате, и на двух автобусах добиралась до Городского колледжа. Потом, на выходных, я ездила на двух автобусах в Сан-Фернандо, откуда меня забирал Фрэнк O’Коннор, a вечером в воскресенье возвращалась домой.

Ваши родители находились в нормальных рабочих отношениях с Айн Рэнд и Фрэнком O’Коннором?

Да, однако работа у них не была делом всей жизни моих родных. Они просто хотели накопить достаточно денег на покупку своего магазинчика и вернуться к привычному им делу. До войны мой папа держал сувенирные лавки в Лагуна-Бич и Эстес-Парке, Колорадо. Будучи американскими японцами, интернированными во время войны, они потеряли все.

И так и не получили никакой компенсации?

Нет. Но если бы они прожили в стране дольше, то могли бы получить двадцать тысяч долларов, подобно другим японцам, пережившим пребывание в лагере.

В каком году все четверо членов вашей семьи были интернированы?

В мае 1942 года все японцы были собраны во временных лагерях, таких как располагавшийся на ипподроме Санта-Анита[95], а потом развезены по разным местам. Нас посадили на поезд и увезли в Паркер, штат Аризона.

Какие обязанности были у вашего отца как у домашнего слуги в доме О’Конноров?

Как мне кажется, он убирал в доме, подавал обеды и, наверно, время от времени помогал Фрэнку O’Коннору на ранчо, однако большую часть времени все же проводил в доме.

Я обнаружил в Архиве отчет вашего отца Фрэнку О’Коннору о той работе, которой он занимался в то время. Там сказано: «В ответ на ваш запрос сообщаю, что исполнял в отношении фермы следующую работу, находясь у вас в услужении с февраля 1947 по октябрь 1947 года. Собирал фрукты, орехи и цветы. Помогал расфасовывать яйца, помогал кормить кур, ухаживал за автомобилем. В соответствии с моей первоначальной профессией флориста я представлял вас на Пасаденской цветочной выставке, чтобы получить регистрацию в качестве профессионального цветовода, дающую право выставлять на ней свои цветы. Я также помогал вам получить из Питомника „Санни-Слоуп“ от моих личных знакомых черенки сортовых хризантем. Искренне ваш, Р. Като».

Помню, один или два раза я прошла через весь участок, чтобы посмотреть, что там творится. Не сомневаюсь в том, что папа делал все это, однако, когда я бывала там, он по большей части находился в доме.

Ваш отец был профессиональным цветоводом?

Нет, он был флористом и преподавал японское искусство аранжировки цветов в стиле икебана. Сперва он преподавал свое искусство в Лагуна-Бич, а потом учил ему в Городском колледже Пасадены. Теперь у него снова был свой цветочный магазин, потом он отошел от дел и купил собственный дом.

А что делала ваша мать в доме Айн Рэнд?

Она готовила, и, конечно, не была великолепной кухаркой, потому что до этого в основном работала в магазинах, а потому делала только очень простые блюда. Я по-настоящему удивилась, когда узнала, что она работает кухаркой у Айн Рэнд и готовит неплохо; наверно, ее блюда значительно отличались от тех, которые готовили сменившие ее кухарки, чернокожая и немка — кажется, бывшие профессионалами и готовившими в действительно хороших домах. Я обнаружила у себя рецепт котлет, которые Айн Рэнд называла телячьими, они были очень похожи на гамбургеры, только они были овальными и невероятно вкусными. Кажется, в фарш добавляли хлебные крошки, овощи, лук и петрушку. Их готовили очень часто. Еще Айн Рэнд научила маму готовить борщ или дала ей рецепт. Я помню только эти два блюда.

Итак, ваша мать жила в этом доме и готовила завтрак, обед и ужин?

Да.

А какие взаимоотношения были тогда у вашего брата Кенни с Айн Рэнд?

Тогда он был еще очень молод, так как родился в 1937 году. Я работала наверху. И была занята весь день с перерывами на еду. По правде сказать, я вообще не помню, что видела его там, но, конечно же, и он тоже находился на ранчо.

И чем он там занимался?

Наверно, играл возле дома или обретался около кухни и спальни. У моих родителей там были две спальни. В любом случае, Кенни был очень тихим мальчиком, и я не думаю, чтобы он производил много шума, надоедал взрослым или носился по дому.

Кстати, вы писали в своем хранящемся в Архиве письме [12 декабря 1949 года]: «Не могли бы вы и миссис Страхова сохранять для Кенни все иностранные марки?»

В то время он коллекционировал почтовые марки, а у нас не было знакомых за рубежом… Мы ни с кем не переписывались.

А было ли у Айн Рэнд и Фрэнка О’Коннора особое название для своего ранчо?

Не помню такого. В общем разговоре я называла его «ранчо O’Конноров». Кроме того, я даже в мыслях не называла ее Айн Рэнд, кроме как в письмах, которые печатала. Я всегда называла ее вслух и про себя миссис O’Коннор.

Какую работу вы выполняли для нее?

Печатала. Я печатала рукопись романа Атлант расправил плечи. Помню, что, когда я ушла от них в ноябре 1949 года, она говорила, что мы находимся на середине книги.

Какую еще работу в доме вы исполняли, кроме машинописи?

Мне кажется, что маму несколько тревожило то, что я добавляю всем хлопот в доме, и поэтому я пыталась помочь ей всем, чем могла. Однажды миссис O’Коннор попросила ее прибрать наверху в аптечном шкафчике, в ванной, — и я заглянула в ее спальню, потому что они находились рядом. Увидев, что это делаю я, она по-настоящему рассердилась и сказала, что не хотела, чтобы я это делала, потому что это работа для моей матери, а не для меня. Она самым определенным образом представляла, что я должна делать. Помнится, кухарки хотели, чтобы я ела вместе с ними, ведь тогда со мной можно было поговорить за обедом и потом привлечь к мытью посуды, но миссис O’Коннор была с этим не согласна. Она всегда настаивала на том, чтобы я ела с ними.

Как вы отреагировали на роман Атлант расправил плечи?

Я вполне могла представить себе Айн Рэнд на месте Дагни Таггерт, со всей силой последней и желанием и возможностью сделать что-то реальное — несмотря на все сопротивление. Я считала, что это очень хорошая история, и вопрос «Кто такой Джон Голт?» очень мне нравился.

Наверно, я как-то поучаствовала в создании этого романа. Она спрашивала мое мнение о некоторых эпизодах, и однажды, когда я перепечатывала одну из первых глав Атланта, кажется, ту, где Дагни Таггерт видит тень, тень исчезает, и она пытается понять, что это было, я сказала: «Как насчет того, чтобы сделать видимой тень Джона Голта?» Она задумалась, и потом сказала: «Неплохая идея».