Солнечный камень - Алекс Рудин

праздника солнца в священной роще.

Резкий порыв ветра налетел с моря. Агне поёжилась, несмотря на меховую накидку. Вилкас молча снял с себя куртку и укутал плечи девушки.

— Спасибо.

Вилкас погладил девушку по голове и наклонился, высматривая что-то в водорослях, которые прибило к берегу ветром.

— Ого! Смотри, какой!

Юноша поднял с песка солнечный камень. Тот был почти незаметен в буро-зелёных листьях, но Вилкас всё-таки углядел его.

— Похож на сердце, правда? — спросил он Агне.

— Похож, — удивилась девушка.

— Думаю, это хороший знак, — решил Вилкас.

Он протянул камень Агне.

— Возьми в подарок. Только не приноси его священному дубу, а оставь себе, ладно?

— Ладно, — улыбнулась девушка, пряча камень.

Тут Агне пришла в голову та же самая мысль, что и Вилкасу.

— Думаешь, твой отец знает, что ты поехал ко мне?

— Думаю, да, — кивнул Вилкас.

— И не остановил тебя. Значит, он хочет, чтобы Криве-Кривейто знал о предложении монахов.

Девушка решительно повернулась к Вилкасу.

— Едем обратно! Надо поговорить с отцом!

— А как же... — начал обескураженный Вилкас.

Но Агне не дала ему договорить. Улыбнувшись, она обхватила юношу за шею и поцеловала в губы. И ещё раз. И ещё.

— Теперь ты доволен? — лукаво спросила она.

И тут же нахмурилась.

— Едем, пожалуйста! У меня сердце не на месте.

— Ну, хорошо.

Вилкас вскочил в седло и снова усадил девушку впереди себя.

— Держись крепче!

Он пустил коня галопом вдоль берега, отыскивая взглядом тропинку, которая вела к священной роще Ромове. Тонкий белый песок взметнулся из-под тяжёлых копыт и снова осел на землю.

Глава 9

Июнь 1970-го года, Балтийск, Калининградская область, СССР

«Я, барон фон Рауш, командир второй роты Первого гренадерского полка его Величества Фридриха Второго, пишу это письмо перед тем, как оставить город Пиллау русским войскам.

Армия наша разбита превосходящими силами коалиции. Защищать город нет никакой возможности. В связи с этим, командир нашего полка полковник фон Штаале, отдал приказ об отступлении и эвакуации тех жителей города, которые не хотят оставаться на милость русских.

Мною было получено от командира предписание скрыть все документы городского архива до возвращения Пиллау под власть прусской короны.

Девятого апреля одна тысяча семьсот пятьдесят восьмого года мы с бургомистром Вилем вырыли яму возле северной стены кирхи города Пиллау и заложили в неё сундук, в который поместили все документы городского архива. Нижние чины не привлекались ввиду особой важности и секретности порученного нам дела.

Координаты ямы: пять шагов на север от восточного угла стены и семь шагов влево.

Русские войска не далее, как в трёх милях от города. Завтра мы грузимся на понтоны и попытаемся уйти по косе в сторону Гданьска и Берлина.

Написано одиннадцатого апреля одна тысяча семьсот пятьдесят восьмого года в доме барона фон Рауша, город Пиллау.

Да поможет мне Бог!»

— Ничего себе! — повторил Севка, когда Мишаня закончил читать письмо. — А ещё что-нибудь в шкатулке есть?

Я заглянул в шкатулку, хотя заранее знал ответ.

— Нет, больше ничего. Пусто.

— Вот чёрт! Я надеялся, что этот барон фамильные драгоценности зарыл, а тут — архив!

— Севка, не говори ерунды, — строго сказала Оля. — Документы куда важнее драгоценностей. По ним можно изучать эпоху. А драгоценности положат в витрину на радость туристам, и всё.

— Что делать будем? — растерянно спросил Мишаня.

Как единственный владеющий немецким языком, он по-прежнему держал в руках письмо барона фон Рауша.

— Я иду за милицией! — решительно заявила соседка.

— Правильно! — поддержал я женщину. — А ты, Севка, беги за Валерием Михайловичем. Пусть идёт сюда. Мишаня, хватит лапать документ! У тебя руки потные. Положи его в шкатулку.

В ожидании Валерия Михайловича и милиции я присел на табурет. В голове, помимо воли, всплыли воспоминания.

Вот Азиз виновато улыбается мне. А его лбу от волнения выступили маленькие капельки пота.

— Мы не виноваты, начальник! Хотели с окна краску снимать. А доска совсем гнилая оказалась — сама лопнула! Мы сразу хозяину сказали, а там вот что — посмотри!

Азиз протягивает мне шкатулку. Я открываю её и достаю письмо. Оно написано по-немецки, а этого языка я не знаю.

Хозяин квартиры Дмитрий наклоняется над моим плечом и внимательно заглядывает в шкатулку.

— Ещё что-то там было? — сердито спрашивает он Азиза.

Совсем, как Севка сегодня.

— Ничего больше не было, хозяин! Мы коробку нашли и сразу тебя позвали, честно!

Азиз заметно бледнеет. Он чувствует, что попал в неприятную историю, и очень хочет, чтобы ему поверили.

— Выворачивайте карманы! — командует Дмитрий.

Его мощная, словно у породистого хряка, шея напряжена. Ворот дорогой рубашки врезался в неё, оставляя красную полоску.

Молчаливые рабочие без споров по очереди подходят к столу и вываливают на него содержимое карманов. Сигареты, мелкие деньги. Какие-то винты, гайки и саморезы. Спичечный коробок.

У одного портсигар из оранжевой армейской аптечки. Он долго колеблется прежде, чем выложить его на стол.

— Дай сюда! — коротко говорит Дмитрий.

Рабочий вздрагивает. Но с хозяином не поспоришь — у него джип и немногословные ребята на подхвате. Вывезут ночью на лодке в море — и концы в воду!

Дмитрий со щелчком открывает портсигар. В нём папиросы с аккуратно обрезанными мундштуками. Дмитрий нюхает и морщится.

— Азиз! Я же говорил, чтобы этой дряни в моём доме не было!

— Мы на улице курили, хозяин!

Азиз бледнеет ещё больше. Хочет рукавом вытереть пот со лба, но не решается.

— Мне здесь наркоманов не надо! — рычит Дмитрий. — Где взяли дурь?

— Родственники прислали! — оправдывается Азиз. — Двоюродный брат недавно на родину ездил, привёз.

— Так! — решает Дмитрий. — Собирайте свои манатки и выметайтесь отсюда! И чтобы я вас больше в городе не видел!

Азиз беспомощно горбится. По его глазам видно, что он не согласен, но спорить — себе дороже. Он что-то говорит по-узбекски своим подчинённым.

Те молча рассовывают по карманам имущество.

— Стоять! — внезапно говорит Дмитрий.

Он достаёт из кармана чёрную рацию и нажимает кнопку.

— Серёга? Подойдите сюда с Вадиком!

На пару минут в комнате воцаряется гнетущая тишина. Затем слышится хлопок металлической входной двери. Её Дмитрий поставил первым делом, как только стал хозяином квартиры.