Зачем мы говорим - Тревор Кокс

Как же звучат эти голоса? Обычно читатели комбинируют голосовые стереотипы и знакомые голоса. Чарлз объяснил: «Если я читаю о женщине семидесяти лет и в книге дается ее описание, я могу соединить эти данные с голосом моей матери». Кроме опоры на знакомые голоса, человек также прибегает к стереотипам, поскольку именно они формируют реакции на незнакомые, внешние голоса – будь то норвежские продавцы, принимавшие несчастную Астрид за немку, или ошибочные выводы, которые преобладали в ответах участников радиоэксперимента Пира.

«Постправда» – это слово в 2016 году Оксфордский словарь назвал словом года. Тогда казалось, что харизма говорящего более важна, чем достоверность любых заявлений. Проводя кампанию за выход из Евросоюза, Борис Джонсон беззастенчиво совершал турне по стране в предвыборном автобусе, на котором большими жирными буквами была написана ложь. Эксперты были в ярости: «Управление статистики Великобритании с сожалением отмечает продолжающие сыпаться обвинения в том, что Соединенное Королевство еженедельно выплачивает Евросоюзу 350 миллионов фунтов стерлингов. [Так] вас вводят в заблуждение». Дональд Трамп стал президентом Соединенных Штатов, прикрываясь таким количеством лжи, что двум третям его заявлений, проанализированных Washington Post, присудили четыре «Пиноккио» [1]. Он заявлял, что «категорически против войны в Ираке», несмотря на то что в одном из ранних интервью, запись которого сохранилась, он говорил прямо противоположное.

Частично харизма представляет собой акустическую привлекательность говорящего. Как мы увидим, типичного харизматичного голоса не существует, поэтому хороший оратор приспосабливается к аудитории. Мастера этого дела – политики, потому что они должны менять свой подход в зависимости от того, где они выступают: на крупном митинге, неформально беседуют с избирателем на пороге его дома или дают важное интервью на телевидении. Объектом исследования харизматичных голосов в основном являются политики, но все мы используем подобные приемы. Родитель, старающийся уговорить упрямого малыша поделиться игрушками, нервничающий соискатель, желающий заполучить работу мечты, или взбешенный покупатель, пытающийся заставить компанию выплатить ему компенсацию, – все мы прибегаем к голосовой харизме.

Греческий философ Аристотель предложил три способа убеждения: этос, пафос и логос. Этос – это способность оратора внушать доверие, она включает такие характеристики, как открытость, простота стиля и бесстрашие. Пафос – умение оратора почувствовать и отразить эмоции аудитории. Логос представляет собой рациональный аргумент. В политике постправды, по-видимому, этот последний принцип убеждения стал необязательным довеском, и победило бахвальство. Опасения по поводу того, что высокое ораторское искусство может повести толпу по неправильному пути, не ново. Цицерон, возможно величайший оратор и политический деятель Римской республики, писал:

Современная аргументация реализует этос посредством личных историй, популярных высказываний и шуток, а пафос принимает форму эмоциональных историй, которые затрагивают душевные струны. Даже известные ораторы, такие как Барак Обама, иногда отказываются от логоса и прибегают к лозунгам. «Да, мы можем!» – всем известная фраза, популяризированная детской телепрограммой «Боб-строитель», и эта пустая фраза сработала, потому что избиратели наполнили ее своими сокровенными желаниями.

Когда животные поют, визжат или рычат, они обычно стараются повлиять на поведение окружающих. Горбатый кит поет, чтобы привлечь самку, кот шипит, чтобы отпугнуть соперника, а соловей издает трели, чтобы обозначить свою территорию. Люди не так разнообразны. Политики, родители, профессора – все используют голос, чтобы манипулировать поведением других. И речь идет не только о словах, которые для этого используются. Ритм, ударение и интонация, все, что специалисты называют «просодией», может многое сказать о говорящем, например, о его эмоциональном состоянии, личностных характеристиках и происхождении.

Важным компонентом просодии является акцент. Он отражает воспитание человека и относит его к группе населения, которой свойственна определенная традиция произношения. Политиков часто критикуют за то, что они изменяют свой акцент, чтобы соответствовать аудитории. В ходе праймериз Республиканской партии во время выборов президента США в 2015 году, Скотта Уокера, губернатора Висконсина, критиковали за то, что он избавился от классического северо-центрального акцента. Пытаясь понравиться избирателям всей страны, Уокер оставил «“Вискаансин” дома в Висконсине» [3]. Такое ослабление акцента – довольно распространенное явление, и в Соединенных Штатах политики обычно обучаются «стандартному американскому», смягченному варианту произношения, который используется большинством дикторов. Тем не менее изменение голоса политика может оказаться непреднамеренным, в конце концов, все мы – голосовые хамелеоны. Будучи студентом университета, я жил вместе с Брайаном из Барнсли. Я помню, как его йоркширский акцент усиливался, когда в гости приезжали друзья из родного города. Тогда его речь становилась практически нечленораздельной для моего южного уха. Но если меняется акцент политика, общественность часто интерпретирует это как свидетельство его ненадежности.

Исторически многие британские политики старались соединить собственное произношение с элементами «нормативного английского» (RP). Этот вариант английского произношения считается типичным британским, хотя он используется всего 2 % населения и его редко можно услышать в Шотландии или Северной Ирландии [4]. RP отличает медленная речь, в которой полностью артикулируется каждый согласный звук[24], аристократическое [о] произносится округленными губами, и используется открытый гласный [а], отчего слова типа path звучат как parth. С лингвистической точки зрения это молодой тип произношения. Когда в середине XVIII века доктор Джонсон создал свой знаменитый словарь, он не включил в него рекомендации по произношению, потому что у образованных людей оно различалось. Общность в этом вопросе могла появиться только с возникновением RP в XIX веке. Этот вариант произношения сложился в среде фешенебельных лондонцев, которые таким образом сигнализировали о своей принадлежности к «высшей» социальной группе. В отличие от сильных провинциальных акцентов и кокни рабочего класса Лондона этот тип произношения необычен для Британии, поскольку указывает лишь на социальную принадлежность и образование, но дает только самые общие географические представления – трудно сказать, из какой местности говорящий.