Бойфренд для няни - Ирина Андросова

— Ах, вот ты как! — взвыла Лизка, срывая с себя сливовый пиджак. — Парня моего уводить! Предательница! Иван в меня в первую влюбился, а ты его отбиваешь! Вот назло тебе прямо сейчас пойду в «Аскольдову могилу»!

Словно дикая кошка, Лизка метнулась в свою комнату и принялась там греметь дверцами шкафа. Я побежала за ней и, стоя в дверях, наблюдала, как на пол летели платья, топики, джинсовые шорты и прочие предметы Лизкиного туалета, погребая под собой разбросанные по неприбранной спальне роликовые коньки, сноуборд, кисти, масляные краски, средней величины мольберт и электрогитару — мечту начинающего рокера.

Наконец из недр шкафа появилась овечья шкура, которую Лизка принялась пристраивать себе на плечи. Я было сунулась Лизавету останавливать, но девчонка так зыркнула в мою сторону, что я сразу передумала к ней лезть с душеспасительными беседами. Кроме того, у меня имелись дела поважнее — надо было искать Романа. Вскоре принаряженная для выхода в свет красавица выплыла в коридор и, задев меня краем пышной черной юбки и окатив волной ледяного презрения, двинулась в кабинет. Беседа с матерью была недолгой, но, как видно, плодотворной, ибо из кабинета Лизка вышла еще более надменная, чем раньше. Продефилировав в прихожую, девчонка скинула тапки и принялась натягивать сапоги на высоченных шпильках. Ее разрисованное под хохлому лицо выражало стойкое отвращение ко всем окружающим, и у меня окончательно пропала охота приставать к ней с разговорами.

Я дождалась, когда за Лизой захлопнется входная дверь, и отправилась в комнату Ромки в надежде обнаружить «улики», наводящие на след. Но меня уже опередила Светик. Малышка вовсю суетилась у кровати братца, хлопая руками по неприбранной постели. Нащупав под одеялом нечто большое и твердое, девчонка откинула в сторону постельное белье и мельком взглянула на кастрюлю с тремя яйцами, белыми и крупными, после чего ссутулилась и понуро побрела к себе.

— Это что еще такое? — потрясенно пробормотала я, перехватив ангелочка в дверях.

— Невылупившиеся дракончики, — прошептала она с закипающими в глазах слезами.

Шмыгнула носом, поморгала и, выгнув рот подковой, горестно заревела во весь голос.

— Преда-атель! — выла она. — Перестал дракончиков высиииживать, а они замерзли и уумерли! А сам… За другими… На Зерастааан!

Я внимательно посмотрела на малышку и присела перед ней на колени.

— Светочка, ты знаешь, куда делся Рома? — ласково спросила я, леденея от тяжелых предчувствий.

— Я буду предательница, если скажу, — прошептала Светик, смаргивая крупные, как дождевые капли, слезы.

— А если не скажешь, то Ромка может вообще не вернуться! — закричала я не своим голосом. — Никогда не вернуться, понимаешь?

Девочка задумчиво покусала губы и подняла на меня огромные голубые глаза.

— Сначала он шантажировать пошел, а потом уехал за драконами! — с таинственным видом прошептала она.

— Кого шантажировать, куда уехал? — растерянно забормотала я.

— Ромке деньги были нужны, чтобы на Зерастан поехать, там драконы шипоспинные водятся, — сквозь сдерживаемые рыдания заговорила малышка. — Ромка про них в книжке прочитал и давно мечтал купить таких дракончиков, но на всякий случай своих высиживал — думал, вдруг денег не достанет. Он с собою в школу фотокарточки этих дядек взял, чтобы домой только за сумками своими зайти, а потом на Зерастан ехать, а я…

Девочка вдруг потрясенно замолчала, оборвав рассказ на полуфразе. Зареванные глаза ее разглядывали створку шкафа, из-под которой торчали грязные лямки. Приглядевшись, я узнала ремни от сумок, которыми перепоясывал Ромка свое тщедушное тельце. Должно быть, сестра мальчика тоже смекнула, что к чему, и мы, не сговариваясь, кинулись к шкафу. В шкафу на нижней полке обнаружился тайник, где пытливый малец хранил свои трофеи. Там было все, кроме жестянки — ее в тайнике не оказалось.

— А где жестяная коробка? — грозно насупив брови, начала я допрос соучастницы побега.

— Банку он в школу понес, — всхлипнула сестрица барахольщика. — В карман на штанине запихнул и понес.

Моему возмущению не было предела. Я понимала, что Светик здесь ни при чем, но все равно не могла удержаться, чтобы не закричать:

— Я же ему не разрешила таскать в школу барахло! Гремит им, как помоечник, как самому только не стыдно?

— Ты же сама ему штаны с большими карманами купила! Ведь знала, что он туда будет свои вещички класть! — вступилась за братца Светик. — А банку он взял с собой, чтобы я не лазила. Я хотела у Ромки свои бумажки про понь украсть, а Ромка увидел, что я у него роюсь, и запихнул банку в карман штанов.

Я мрачно кивнула, давая понять, что объяснения приняты, извлекла из укромного местечка две Ромкины торбы и вывалила их содержимое прямо на пол. В стороны разлетелись журналы «Геоленок», вырезки про драконов и наклейки с динозаврами, но я на них не смотрела. Я не сводила глаз с папки с «Бэтменом», которая от удара об пол открылась, и перед нами предстало ее содержимое: фотографии странных личностей. На ближайшем ко мне снимке был изображен оконный проем, на фоне которого в эротичной позе застыл загадочного вида мужчина в женском платье потрясающей красоты.

— Смотри, Рит, дяденька из магазина! — возбужденно закричала Светик, склоняясь над фотографией. — И платье на нем то же самое, которое нашей Лизке понравилось!

Я подняла с пола фотокарточки и стала торопливо их перебирать. Почти на всех снимках оказался запечатлен в самых вычурных позах скандалист из «Моды Италии», обряженный в разные платья. Кое-где адвокат Анатолий Буйский — кажется, именно так этот человек представился в магазине — был сфотографирован в эротичном женском белье. А с последних трех снимков на меня глянул Антон Смирнов в сером подряснике Магистра, картинно застывший в дверях «Аскольдовой могилы» рядом с вытянувшимся во фрунт швейцаром.

Теперь, когда голова моя шла кругом от интригующих фотографий, стало понятно, что без помощи Ивана не обойтись. Я схватила мобильник и набрала номер Ваньки.

— Иван, ты еще не ушел? Поднимись к нам, в Ромкиных вещах обнаружилось много интересного, — выпалила я в трубку и дала отбой, не выпуская из рук «шантажистские фотки», как называла эти снимки Светик.

Пока я рассматривала наряды адвоката Буйского, поражаясь про себя бесстыдству некоторых приличных на вид людей, у меня в кармане зазвонил телефон. Я думала, звонит Ванечка, но это оказалась Коровина.

— Ну, где вы там? — недовольно протянула подруга. — Мы с Жориком устали торчать у входа в «Яузский пассаж». Я уже обкурилась, Жорик опился пива, а вас все нет и нет…

От Танькиных слов я даже поперхнулась. Что значит «мы с Жориком»? Насколько я помнила, смотреть на моего нового парня вызывалась только Коровина, а Шмулькин вроде бы не выказывал большого интереса к Ивану. В Танькином же стремлении оценить моего молодого человека не было ничего необычного — мы всегда показывали друг другу своих новых кавалеров. Ведь что ни говорите, а со стороны виднее, с кем ты связалась. Надо заметить, что на парней Коровиной катастрофически не везло. Этот вывод напрашивался уже потому, что Шмулькин при всей своей возмутительной наглости был самым вменяемым субъектом из тех красавцев, которые время от времени увивались вокруг моей подруги. Толстый, шумный, волосатый Жорик в принципе был милейшим парнем и не шел ни в какое сравнение с тем циничным гуру даосских практик, за которого Коровина чуть не вышла замуж и не стала его пятой женой. Или вспомнить хотя бы майора милиции, который любил отдыхать с Татьяной на природе, а в конце пикника ставить на голову Коровиной банки из-под выпитого пива и расстреливать пустую тару из табельного оружия.