Как много знают женщины. Повести, рассказы, сказки, пьесы - Людмила Петрушевская

ФЕМ. Обида, да. За что такая судьба. Ни у кого такой судьбы. Несут голову, вешают в сосуде… Все чувствуешь… Оставляют одну без сна… Подопытный кролик… Как кролики, мыши все чувствуют!

БИ. Брось, ты была под наркозом.

ФЕМ. Нет…

БИ. И тут я поднатужилась окончательно и выдавила тебя из себя! Ты родилась живая!

ФЕМ. И зачем. Зачем?

БИ. Они мне тебя показывают и спрашивают: «Мамаша, это кто у вас, мальчик или девочка?» Я говорю: «Мальчик». Они: «Да это у нее просто пуповинка торчит, у вас девочка!»

ФЕМ. Один вопрос.

БИ. Нет, не кури.

ФЕМ. Не то. Другое.

БИ. Нет, я не хочу умирать. Спасибо.

ФЕМ. Поменяемся, и всё.

БИ. Оставь глупости.

ФЕМ. Ты же сказала, что можешь отдать за меня жизнь. Отдай.

БИ. Колин больше не будет повторять тот проект с висящей головой, он сказал. Проект окончен.

ФЕМ. Уговори его!

БИ. Не берусь.

ФЕМ. И тогда где же твоя самоотверженность? Всё! Кончился героизм!

БИ. Ты хочешь меня казнить для своего удобства?

ФЕМ. Я еще не родила ребенка!

БИ. Так давай родим! Искусственное зачатие, и всё! Или хочешь, Норкин придет. Ты спрячешь голову под подушкой. Он будет опираться на руки.

ФЕМ. Боже мой, свободы! Свободы!

БИ. Родим ребенка, тогда тебе не понадобится свобода. Будешь занята каждую секунду.

ФЕМ. Это ты, ты родишь опять.

БИ. Не все ли равно?

ФЕМ. Мне не все равно, я родила или нет.

БИ. Смирись. Такой уж у тебя рок судьбы. Смирись! Не надо быть такой гордой! Каждому свое.

ФЕМ. Но если ты можешь меня оставить в покое? Спаси меня, освободи от себя!

БИ. И ты можешь быть свободной, когда у меня отрежут голову? Да я умру от одного горя, что ты меня предала! Каково тебе будет жить?

ФЕМ. Пока что ты меня предаешь. Заедаешь мою жизнь. А могла бы не мешать. Уйди!

БИ. Оставь эти глупости. Мать всегда чему-то мешает и якобы стоит на пути счастья своих детей.

ФЕМ. Ну мамочка, ну пожалуйста! Ну спаси меня, ты ведь такая добрая на самом деле!

БИ. Ну ладно, хорошо. Ты будешь мой палач. Договорились. Но сейчас мы с тобой накрасимся, причешемся.

ФЕМ. Ты согласилась? Мамочка, любименькая!

БИ. Но ты понимаешь, что это не сейчас. Не сию минуту. А скажи, зачем ты хочешь свободы? Ты желаешь продолжить свою историю с Михаилом? А знаешь ли ты, что он голубой? У него мужчина. Они оба постриглись налысо, это у них обручальная стрижка, чтобы никто их не любил.

ФЕМ (с заткнутыми ушами, рука аркой над головой). Ничего не слышу.

БИ. Никто не знает, никто не знает! Как я тут одна! Вообрази, я здесь одна! Никто меня не понимает! (Поет.) Рассудок мой изнемогает, и молча гибнуть я должна. (Внезапно.) Песнь всех людей Чайковского.

ФЕМ. Заколебала. Певица.

БИ. Я им, прессе, учти, расскажу всё. Пусть. Пусть кому-то будет не по себе. Всё расскажу в газеты.

ФЕМ. Заколебала. (Передразнивает.) Я жду тебя, я жду тебя.

БИ (поет). Я жду тебя, я жду тебя! Приди, приди! Але! Ты же не знаешь ничего. Не хочешь знать. Не слушаешь меня! Подушку на ухо или затыкаешь слуховой проход пальцем! Второй затыкаешь локтем!

ФЕМ (отворачивается). Вот был бы хороший кляп, был бы кляп! (Вертит кулаком перед лицом БИ.) Ох!

БИ (ловит кулак Фем). Не сочиняй драку! Ты дочь певицы!

Сцепляются руками.

ФЕМ. Певцы в консерватории после духовиков на первом месте по глупости.

ГОЛОС. Ну что, ну что, будем начинать. Пятиминутная готовность. Раз-два-три-четыре-пять. Але, але. Даю пробу.

БИ (кричит). Да але! Але! Вас слышу! Ты видишь? Меня ждут. Меня все ждут. Газеты, журналы, телевидение. Я героически… Я спасла! Только один человек на свете, ради которого я умерла, можно сказать, погибла! Только один человек не желает меня видеть! Слышать! (Бросает с силой руку Фем.) Судьбу мою отныне я тебе вверяю!

ФЕМ. Да. Голос не желаю слышать. Толстый нос. Храпит.

БИ. А ты? Какой у тебя нос? Кому ты нужна, бестолочь! У тебя вообще ни слуху ни духу! Ты не храпишь? Со свистом вылетает! (Показывает.) Хрр-фью!

ФЕМ. У меня шея перерезана. Как я еще могу. Я была казнена.

БИ. Не говори таким голосом. «У меня шея перерезана»! Ах-ах! Заплачь еще! Жертва! Казнили ее! (Фем плачет.) Еще скажи, что пятеро на тебе лежали! (Фем рыдает.) Возьми платок, в таком виде сниматься. (Фем отталкивает платок. Рвут платок своими двумя руками.) Господин Колин! Господин Колин! Я так больше не могу. Поставьте ей укол!

ФЕМ. Мне сделают укол, а заснешь ты и будешь храпеть у меня над ухом.

БИ. Лучше спать! Вечным сном!

ФЕМ. О да, пожалуйста! Засни вечным сном! Прямо перед телекамерой! Сенсация! Смерть Би! Великой певицы на творческой пенсии!

БИ. Да, будет лучше. Тебе будет лучше, ты загуляешь на просторе.

ФЕМ. Ты умрешь, и я умру, где это я загуляю! Ты хозяйка!

БИ. Твои мечты сбудутся, мою голову отрежут, и ой, загуляешь, опять пятерых на себя взвалишь!

ФЕМ. Тебе прекрасно известно, что оборвалась лестница! Я шла последняя, выше меня пятеро! Дура!

БИ. Дура! А почему это пятеро мужиков и ты одна их всех на себя поймала? Ты их обслуживала ночью на привале, да? Давно хотела спросить.

ФЕМ. Как раз такое соотношение в спелеологии. (Плачет.) Женщин мало. Я бывала даже в пещерах одна девушка среди десяти – двадцати.

БИ. Ты и двадцать обслуживала? Ну ты железная станина! Я не знала! Двадцать мужиков! Это даже для публичного дома норма повышенная! Ха-ха-ха!

ФЕМ. У тебя на уме одна только ширинка. Ты не можешь себе даже вообразить, как это – мужчина рядом и не залезть к нему в штаны! Ты бы кинулась в пещеры, если бы не твой почтенный возраст!

БИ. Ха! В моем возрасте рожают! И если бы не твоя эта голова, я бы давно вышла за Норкина!

ФЕМ. У Норкина, как это широко известно, жена.

БИ. Не жена, а хозяйка квартиры.

ФЕМ. Сожительница. Вас у него две.

БИ. А Мишка сошелся твой.

ФЕМ. Когда?

БИ. Да уж год, почитай, прошел…

ФЕМ. Год назад он меня провожал в горы! С Павелецкого вокзала! Ты что! Врешь! (Плачет.)

БИ (торжествуя). Я не хотела тебе говорить. Жалела… Михаил сошелся на следующий день утром. Ты уехала в ночь на субботу… Он утром уже уехал в медовое путешествие. С этим.