Белое дело в России: 1917-1919 гг. - Василий Цветков

2. ГА РФ. Ф. 440. Оп. 1. Д. 34а. Л. 125; Ф. 6611. Оп. 1. Д. 1. Лл. 385–386; Киевлянин, Киев, № 22, 17 сентября 1919 г.; Русское дело, Иркутск, № 31, 18 декабря 1919 г. Екатеринославский вестник. Екатеринослав. № 104, 19 сентября 1919 г.

3. Штейфон Б. А. Кризис добровольчества. Белград, 1928, с. 41–42.; Штейнман Ф. Отступление от Одессы (январь 1920 г.). // Архив русской революции, т. 2, Берлин, 1921, с. 87–89; ГА РФ. Ф. 440. Оп. 1. Д. 34а. Лл. 98–99.

4. Штейнман Ф. Указ, соч., с. 87–89; ГА РФ. Ф. 5913. Оп. 1. Д. 265. Л. 103.

5. Голос Юга, Полтава, № 34, 15 октября 1919 г.

6. ГА РФ. Ф. 446. Оп. 2. Д. 2. Л. 27 об.; Временное Положение… с. 6–8.

7. Бюллетень кооперации юга России. Ростов-на-Дону, № 3, 15 декабря 1919 г.; Киевлянин, Киев, № 77, 26 ноября 1919 г.

8. Киевлянин, Киев, № 29, 25 сентября 1919 г.

9. Харьковские губернские ведомости, Харьков, № 23, 12 ноября 1919 г.; Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое Особым Совещанием при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России. № 23, 19 сентября 1919 г. ст. 134.).

10. Там же; Киевлянин, Киев, № 65, 10 ноября 1919 г.; Временное Положение… с. 9.

11. ГА РФ, Ф. 879, Оп. 1. Д. 89. Лл. 1–4.

Губернский, уездный и волостной уровни власти на белом Юге в 1919 г.

«С выходом губернии из полосы военных действий власть Главноначальствующего прекращается и губерния переходит к порядку нормального гражданского управления. Во главе всей губернской администрации встает губернатор». «За высшими представителями власти известный срок еще придется сохранить исключительные полномочия по охранению спокойствия, но ведомство вменяет себе в обязанность переход к нормальному положению там, где наступившее оздоровление допустит это без ущерба для интересов государства», – так определял начальник управления внутренних дел Н. Н. Чебышев существо т. н. переходного периода после установления белой власти в тех или иных регионах Юга России. По воспоминаниям Челищева, Чебышев, работавший долгие годы «в рядах прокуратуры» (бывший прокурор Московской судебной палаты) стремился подбирать состав местной администрации, опираясь на принцип «соответствия законности», привлекать к работе «тех лиц, которые воспитывались в предшествующей (дореволюционной. – В.Ц.) работе на служении закону и на борьбе с нарушениями его». Нельзя было, однако, не признать, что «деятели старого режима, как и другие специалисты старой школы… не оправдали своих назначений при новых условиях жизни, ибо условия эти характерным образом отличались от прежних, когда они накопляли свой опыт. Они привыкли работать при наличии сложившегося в многолетней практике и налаженного административного механизма… Теперь задача была другая. Надо было вновь наладить разбитый аппарат и надо было ставить себе задачу добиться от населения признания авторитета власти… а сделать это можно было не сразу, но все-таки на началах законности и справедливости».

Власть губернатора (следующего уровня местного управления белого Юга) определялась «Временным Положением» как «надзор за точным и повсеместным в губернии соблюдением законов, постановлений и распоряжений правительства всеми местными органами управления и самоуправления» (1). Существовавшая с сентября 1918 г. практика назначения Главкомом Добровольческой армией военных губернаторов уходила в прошлое. С расширением театра военных действий полномочия данной должности частично переводились на Главноначальствующих. Бывшие до 1917 г. полномочия губернского предводителя дворянства также передавались губернаторам. Губернатор получал право «издания обязательных постановлений… по всем предметам, относящимся к охранению государственного порядка, общественного спокойствия и безопасности… право образовывать комиссии для обсуждения разного рода мероприятий… по всем отраслям гражданского управления губерний, определяя состав этих комиссий, предметы их ведения и порядок действий» (2). Как и Главноначальствующий, губернатор мог «в делах особенно важных или чрезвычайных образовывать под своим председательством из чинов всех ведомств, а также из общественных деятелей междуведомственные совещания и созывать съезды, определяя состав, предметы ведения и порядок их действий». Для взаимодействия с «общественностью» предполагалось создание специального Совета при губернаторе (Совет по делам местного хозяйства), в составе губернатора, вице-губернатора, управляющих казенной и контрольной палатами, прокурора суда, председателя губернской земской управы, городского головы губернского города, гласных «цензовых земств» по назначению губернатора. При рассмотрении дел, относящихся к уездам, на заседания Совета приглашались председатели соответствующих уездных земских управ. Совет должен был санкционировать законодательные акты, принимаемые органами самоуправления (3).

Законотворческая работа губернатора сводилась к изданию подзаконных актов к законам, приказам Главкома ВСЮР, Особого Совещания и распоряжениям Главноначальствующего. В его полномочия входили «заботы об общественном благоустройстве и благосостоянии», в частности «об исправном состоянии путей сообщения», «охранении народного здравия», «о первоначальном обучении». Губернатор также «осуществлял надзор за состоянием и деятельностью всех губернских и уездных правительственных учреждений» и должен был оказывать «содействие подлежащим властям и учреждениям по снабжению населения продовольствием», «поощрять самодеятельность частных лиц и обществ в деле восстановления расстроенного государственного и народного хозяйства». Судебные власти и органы государственного контроля не зависели от губернаторов. Губернатор получал право «издавать обязательные постановления по всем предметам, относящимся к охранению государственного порядка».

В течение 1919 г. губернаторы издавали распоряжения, постановления по самым разнообразным вопросам внутренней жизни (от постановлений по борьбе с чумой скота, мер по «общественному призрению» до проведения мобилизаций в Государственную Стражу и запасные части, дислоцированные в губернии) (4). Фактически власть Губернатора становилась высшей гражданской властью в районах, освобождаемых ВСЮР. Как правило, приказы Главноначальствующего Области, не говоря уже о распоряжениях Особого Совещания, доходили до губернского уровня в течение 1–2 недель, за исключением случаев, когда губернский центр и центр Области совпадали (Киев, Харьков). Внутреннее положение губерний требовало как можно более оперативного руководства. В этих условиях губернская администрация заменяла собой и власть Главноначальствующих, и власть Особого Совещания. Далеко не последнюю роль играли поэтому личность Губернатора, наличие у него административного опыта, знания местных особенностей экономической и политической жизни.

В советской историографии преобладали утверждения, что губернаторами становились исключительно лица «с тупой ненавистью ко всему, что противоречит старому дореволюционному укладу государственной и общественной жизни», представлявшие собой «реакцию» и «мракобесие» (5). Биографии большинства губернаторов белого Юга опровергают эту оценку. Например, харьковский губернатор Е.В. Богданович представлял фамилию известных в России опытных администраторов. Двое его братьев – уфимский губернатор и тамбовский вице-губернатор – были убиты в 1903 и 1905 гг. эсеровскими боевиками (6). Богданович и его супруга были известны в среде аристократического Санкт-Петербурга (их салон пользовался популярностью в начале XX в.) (7). Ставропольский губернатор А. М. Валуев проводил, по свидетельству современников, «правильный курс в пресечении должностного своевольства», чему способствовал его «большой административный стаж» и опыт «гражданского вице-губернаторства» (8). Екатеринославский губернатор С. С. Щетинин был одним из создателей «Алексеевской организации», участвовал в «Ледяном походе», занимая должность «помощника начальника политического отдела Добровольческой армии». (9). С большим энтузиазмом приступил к работе в Подольской губернии генерал Турбин, однако его полномочия продолжались всего несколько недель. В Чернигов был назначен авторитетный в губернии действительный статский советник Лопухин. Местная печать писала: «До назначения тамбовским губернатором Лопухин уже исполнял обязанности черниговского губернатора (имеется в виду его пребывание в данной должности в 1910–1912 гг. – В.Ц.)… работал в губернском земстве… считает необходимой опору на демократические элементы и крестьянство. К независимой печати – лоялен… Лопухин готовит план административного управления Черниговщины» (10).