Убийца из детства - Юрий Александрович Григорьев

ее любовником мог стать кто угодно! При ее-то неразборчивости в партнерах. Только…» Что-то мешало Журавлеву представить Надежду оторвой. Что-то говорило ему, что Надина бесшабашность, разудалость сексуальная были в значительно степени показными. Зачем-то это ей было нужно. Было своеобразной формой протеста. Против чего? Во имя чего? Ответа на эти вопросы у Журавлева не было. Но его уверенность, что Надя была не такой, какой пыталась предстать перед всеми, от этого не становилась меньше.

Василий же был полной противоположностью Надежды. Нигде толком не учился. Начальственных должностей не занимал. У банщиков могут быть знакомые из продвинутых личностей. Не сильных мира сего. У тех, кто в элите, своя тусовка. Васиными клиентами могли быть кое-кто из чиновников и бизнесменов средней руки. Так сказать, местного разлива. Из криминала еще. Это уж обязательно. Но что это за знакомства? Какая им цена? Пока банщик и клиент – оба нагишом, пока банщик охаживает холеную задницу веничком, они равны. Выйдут из парилки – банщика могут, конечно, пригласить за стол. Чарку ему налить. Поговорить ни о чем. Но как только оказываются на улице – тотчас между банщиком и его продвинутым клиентом вырастает стена. Клиент уедет на «порше», может быть, даже с водителем. А банщик отправится восвояси на ржавом «фольксвагене», год выпуска «сто лет тому назад». Нет. Васиными знакомыми были люди того же уровня, что и он. За редкими исключениями. Жена у Васи с образованием. Работает в страховой компании. Тут люди немного повыше рангом. Но это женщины между собой общаются. Таня с Эльвирой. Может быть, еще кто-то. Но не их мужья. Нет, не может быть у Васи знакомых, которые одновременно и Надины друзья-товарищи.

Таня говорит, что для семьи Вася – просто клад. Трудно поверить, что из оболтуса Васи вырос образцовый муж и отец. Но Тане незачем выдумывать. Раз говорит – значит, так и есть. Вася и жену любит, и детей. От домашних забот жену освободил полностью. Ну что же. Честь ему и хвала! Бывают такие мужики. Редко, но встречаются. Журавлев даже знал одного такого, кого обычно называют «подкаблучниками». Но тот парень подкаблучником не был. Он добровольно и охотно брал на себя домашние дела, которые многие считают женскими. Но какой же это подкаблучник? Подкаблучник тот, которого жена против его воли загнала в унизительное положение бессловесной твари при своей персоне. У Васи, как говорит Таня, крепкая и дружная семья.

«Что же получается? – подвел Журавлев итог размышлениям. И сам себе ответил: – Убийца не был просто общим знакомым Васи и Надежды. Потому что таких знакомых у них не могло быть. Значит, убиты они тем, кто знал обоих с детства. Со школы, если точнее. Значит, это одноклассник. И получается, что Таня права».

Но тогда… Таня уверена, что на встрече были все одноклассники, кто живет в городе. И один из них – убийца! А все остальные сидели за одним столом с человеком, который накануне хладнокровно убил Надю. А потом, как ни в чем не бывало, пил и ел со всеми. И скорбел о смерти Нади. Может быть, даже на похороны пришел!

Журавлев попытался вспомнить, не было ли на похоронах Нади странностей в поведении пришедших проводить ее в последний путь. Таких, которые могли бы указывать на его причастность к ее смерти. Но вынужден был признать, что ничего особенного не заметил. Никто не скорбел притворно. Ни у кого при взгляде на усопшую не было ни злорадного блеска в глазах, ни ядовитой усмешки. Разве что Данилов странно потирал руки. Как порой непроизвольно делают некоторые, удовлетворенные проделанной работой. Но вполне может быть, что Генка просто вытирал руки после прикосновения к венкам или гробу. Нет, нечего надумывать! Все, как и положено на траурной церемонии, стояли, склонив головы, со скорбными выражениями на лицах. Все было чинно и благородно. Увы, тут зацепиться не за что.

Журавлев прервал размышления, посмотрел по сторонам. Людей стало значительно больше. Бабушек с малышами поубавилось, но им на смену пришли парочки. Судя по возрасту, старшеклассники. Или студенты младший курсов.

«Пора домой!» – сказал себе Журавлев и поднялся. Дойдя до гостиницы, заскочил в магазин и купил печенья к чаю. Зашел в вестибюль отеля, вызвал лифт. Поднимаясь на свой этаж, заметил на зеркальных стенах кабины карточки с фотографиями юных жриц любви и крупно – номерами телефонов. Жизнь кипит!

Пока заваривался чай, набрал номер телефона Ирины. Пересказал ей события дня прошедшего. Сегодня сделать это было легче обычного. Не приходилось ни о чем умалчивать. Ведь поисками Альки он сегодня не занимался.

Потом он лег в постель и попытался уснуть. И ничего не вышло. Сон не шел. Попытки считать белых слонов не помогали. Вместо медлительных гигантов, добродушно приветствующих его помахиваниями хоботов, он видел только лица одноклассников. Сначала в темноте возникло светлое пятнышко. Быстро приближаясь, оно превратилось в лицо Надежды. Слегка прищурившись, она смотрела Журавлеву прямо в глаза и беззвучно шевелила губами. «Если бы я умел читать по губам!» – успел подумать Журавлев. А лицо Надежды уже сменила так же набежавшая из темноты физиономия Васи Чушкина. Бледное, с выражением по-детски наивного удивления пополам с обидой. Словно Вася спрашивал: за что меня так? Что я сделал? Секунду спустя Васино изображение растаяло, как тает изморозь на оконном стекле. А на смену ему уже стремительно приближалась новая яркая точка. Журавлев насторожился. Сердце забилось так, словно он только то пробежал стометровку. Следующая жертва?

Точка разрослась, превратилась в квадрат, а на нем, как на лежащей в проявителе фотобумаге, стали возникать темные штрихи и черточки своеобразной мозаики. Вот уже можно различить овал лица, спадающие по его бокам пряди волос, наметившиеся глаза, нос и губы. И вдруг изображение резко пропало.

Журавлев открыл глаза. Некоторое время смотрел в потолок, вслушиваясь в биение готового выскочить из груди сердца. Что это было? Предупреждение подсознания, что нападение на Васю – не последнее звено в кровавой цепочке убийцы? Что будут еще?

Интуиция – это неосознанное знание. Мозг уже все просчитал. Знает и мотив преступника, и его возможную следующую жертву. Почему же он не откроет свою догадку? Видимо, таковы тайны его устройства и работы. Вроде бы он – собственность человека. А в действительности живет сам по себе. Человек для него – всего лишь жилище. Среда обитания и система жизнеобеспечения. Он уже знает, кто станет следующей жертвой. Попытался подсказать, но что-то его остановило.

Журавлев задумался. Судя по прическе незавершенного мозгом наброска, это человек с