Самозванка в Академии стихий - Кира Легран

успела она и глазом моргнуть, как оказалась в кольце голубого пламени. Пылающая преграда доходила до пояса и не давала сбежать. Аэритка крутанулась на месте, но все ходы к отступлению были отрезаны. Она попыталась взлететь. Приподнялась лишь на ладонь вверх, засуетилась и едва не влетела в огонь.

— Айя! Всё, сдаюсь! Гаси, пока я не поджарилась тут до корочки, — со смехом завопила она. — Когда ты такому научиться успела? Это отличный уровень!

Гордость, тронувшая сердце, была горячее любого пламени. Я повела ладонью в изящном движении, усмиряя стихию. Языки огня опали к земле. Истаяли струйками дыма, оставив после себя выжженный круг.

— Впечатляет, — сказал Тангиль, подходя. — Когда ты управляешь им, то похожа на дарм-дешийскую заклинательницу тигров.

— Где ты видел хоть одного тигра? — засмеялась Бетель. — Ну или хоть одну заклинательницу.

Тангиль весело фыркнул. Он распустил свои роскошные волосы и теперь вытряхивал из шелковистой копны землю. Из Эрезы, что была с ним в паре, воду было хоть выжимай — девушка шла к нам с мрачным видом, оставляя за собой лужи.

— Тот, кто прочёл тысячу книг, знает тысячу вещей, — сказал Тангиль. Глянул назад и спохватился: — О, прости! Сейчас высушу.

Он с силой взмахнул рукой. Отвёл в сторону слитным движением. С одежды и волос Эрезы слетели тысячи капель и собрались в большой шар. Сфера дрожала и переливалась в воздухе. Ещё одно короткое движение — и вода плюхнулась в корни ближайшего дуба. Громко плеснуло.

Этот звук заставляет меня вздрогнуть.

Отшатываюсь в сторону. Пытаюсь совладать с внезапной паникой, но та наваливается мешком на голову. Чудится, что опять надо мной смыкается чёрная безжалостная река. Воздух с трудом протискивается в горло, частые вдохи лишь опустошают ещё сильнее. Хочется спрятаться, сбежать отсюда, ящерицей припасть к сухой надёжной земле. Я сцепляю руки в замок, вонзаю ноготь в ладонь. Пульсирующая боль отвлекает.

Сквозь пелену страха проступает внешний мир: дятел стучит по дереву, несколько территов затеяли потасовку, глава кафедры спешит к ним со зверским выражением лица.

— Дарианна? — Тангиль возник передо мной, закрывая акт расправы. — Всё хорошо? Вы так побледнели…

Вымученная улыбка.

— Должно быть, голову напекло.

— О, — расстроенно сказала Эреза, приглаживая вздыбленные после сушки пряди, — а я как раз хотела сказать вам захватить шляпку. В Конфлане не привыкли к такому солнцу.

Тангиль догнал меня уже после практики. Я распрощалась со всеми и шла в обход главной башни, чтобы свернуть к «Терракотовым холмам» напрямик через ровную лужайку в обрамлении жёлтых нарциссов. Аквит тяжело отдувался — спешил, видимо.

— Постой… Хех, нужно больше внимания уделять бегу. — Под моим удивлённым взглядом он несколько смешался. С порозовевшими щеками этот медвежьего роста парень выглядел очень забавно. — Не сочти меня странным. Я просто хотел узнать, приглашена ли ты на Осенины к Триккроу.

— Я? С чего бы это?

Он замялся, разглядывая свои руки. Я тоже опустила взгляд, невольно оценивая. Красивые: мужественные и утончённые одновременно. Рождённые, чтобы перебирать струны или творить поэзию остриём пера. Не зря он так любит старинные поэмы, каждый выходной бегает слушать выступления.

Тангиль силён, но никогда не бывал груб — это мне в нём очень нравилось. Да и не только мне. С недавних пор я заподозрила, что Бетель испытывает к нему не только дружеские чувства. Хотя и не могла внятно сказать, почему так решила.

— Твой покровитель, очевидно, приглашён, вот я и подумал, что ты тоже. Позволил себе заранее обрадоваться. Я еду как сопровождающий для сестры и матери, но, признаться, не особенно жажду встречи с тем обществом, что собирают Триккроу. Понадеялся, что хоть в этот раз будет получше.

Он задумчиво посмотрел вдаль, будто сквозь деревья и кадки мог увидеть их поместье. От глухой тоски, плескавшейся в синих глазах, потяжелело на сердце.

Я сощурилась, глядя на него против света. Золотистый ореол вокруг волос делал его похожим на какое-то сказочное существо.

— Ты обычно не жалуешься, — заметила я. — Тогда почему мне всё время кажется, что тебя что-то гложет?

— Наверное потому, что ты гораздо проницательнее, чем многие думают, — хмыкнул он. — И видишь скрытое, даже если кто-то совсем не хочет этого показывать… Почему-то у нас считают, что люди из других стран относятся к какому-то другому сорту и никогда не поймут олдемца. А мне всегда казалось, что со стороны многие вещи заметны лучше.

— О, ну хватит. Ещё немного, и я совсем возгоржусь. Всё утро хвалите.

— Почему бы и нет, если есть, за что? Мне показалось сегодня… — Он нахмурился и оборвал себя: — Нет, не важно. Пойдёмте со мной, если не заняты чем-то безотлагательным? Просто хочу кое-что показать.

Хотя безотлагательное имелось, мне стало любопытно.

Мы подошли к маленькому пруду, возле которого совсем не было деревьев. В прозрачной воде отражалось небо, с тихим журчанием лился вечный поток. Глядя на камни, что лежали на дне, я едва не шарахнулась. Остановилась в нескольких шагах от кромки воды.

Тангиль будто почувствовал мою неуверенность. Вышел вперёд. Лицо его, чаще безмятежное, приняло серьёзное выражение:

— У любой стихии всегда две стороны, каждая из которых по-своему потрясающая. Вода может быть желанной для умирающего от жажды в пустыне и ненавистной для того, чей дом унесло паводком. Причинять горе и радость. Дарить жизнь и отбирать её. Зависит лишь от того, под каким углом смотреть. — Мягкий голос словно гипнотизирует. Я завороженно слушаю, глядя, как блики играют на водной глади. — Она не виновата сама по себе, ничем не отравлена. И главное то, как именно её использовать.

Он медленным жестом обводит полукруг прямо перед собой. Я затаиваю дыхание. Тысячи… Нет, мириады водных пылинок, сверкая, взмывают в воздух. Кружа и переливаясь, они мерцающим туманом зависают над гладью пруда, пронзённые солнечными лучами.

Я ахаю от восторга:

— Радуга! Но как? Как ты это сделал? Волшебство…

Тангиль довольно заулыбался. Должно быть, такая реакция показалась ему детской, но я ничего не могла с собой поделать. Яркая радуга переливалась над нами всеми семью цветами, неожиданная и великолепная.

— Не верю… Очень красиво.

— Вода не желает тебе зла. Она вообще ничего не желает, — добавляет он, переводя взгляд на меня. — Нет нужды её бояться.

Мы немного постояли молча. Удивительное зрелище! Я бы могла разглядывать вечно эти краски, но тут колокол башни напомнил, что время неумолимо.

— Ох, боюсь, мне нужно идти, — с сожалением протянула я. — Лорд-декан устроит мне головомойку, если опоздаю на урок изящной словесности.

Тангиль умудрился одновременно огорчиться моему уходу и развеселиться от сказанного. Пожалуй, не стоит использовать слово «головомойка», не то