Кровь изгнанника - Брайан Наслунд

– Опять этот божий мох? По-моему, ты просто хочешь срубить деньжат.

– Нет, – поморщился Джолан. – Дело не в этом. Божий мох – такое ценное лекарство, что никто даже не задумывается, как еще его можно применять. Но я во всем разберусь.

Гаррет покосился на Джолана. Судя по всему, мальчишка говорил искренне.

Они пошли дальше. Гаррет, вообще-то, не любил людей. Именно поэтому он так хорошо исполнял свою работу. Но этот мальчишка его не раздражал. Не часто встретишь чистосердечного человека, который к тому же не полный идиот.

Спустя три дня они добрались до реки Горгоны – неумолимого потока в широком русле, местами больше лиги от берега до берега. Течение было не столь бурным, как в Атласе, но опасностей здесь было не меньше. Тучи мошкары, беспрестанно носясь над водой, набивались в глаза и рты путников. Были здесь и звери побольше: гибкие хитрые ягуары, злобные крокодилы и огромные речные драконы, по местным поверьям – защитники духа реки. За рекой начиналась Дайновая пуща – сплошная темная стена непроходимых джунглей.

– Что это? – спросил Гаррет, указывая на громадные корявые стволы у берега напротив; он никогда в жизни еще не видел таких могучих деревьев.

– Это дайны, – ответил Джолан. – Они только здесь растут. – Он на миг умолк, но, как обычно, вскоре продолжил: – Дайн – очень любопытное дерево. Его корневая система…

– Джолан, помолчи. Давай обойдемся без лишних подробностей.

Мальчишка смущенно кивнул, а потом посмотрел на реку и вздохнул:

– Я в первый раз вижу Горгону. О боги, какая красота.

– Ну, это ты сейчас так говоришь. Погоди, вот доберемся до середины…

– Но здесь же нет переправы, – недоуменно сказал Джолан.

– Верно, переправы здесь нет.

– Тогда зачем здесь переправляться?

Не ответив, Гаррет забрел в воду.

– Эй, ты, вообще-то, понимаешь, что это очень опасно? – крикнул Джолан ему вслед.

Гаррет остановился и обернулся к нему:

– Ты сказал, что Заповедный Дол – к югу отсюда, но ближайшие переправы в пятидесяти лигах к западу и к востоку. Я не собираюсь терять три дня ради того, чтобы перебраться через реку, не замочив сапог.

– Один дракон тебя уже укусил, – напомнил ему Джолан. – Тебе хочется повторения? Если тебя съедят, то помочь я ничем не смогу.

Мальчишка был прав.

– И что ты предлагаешь?

– Я могу построить плот, – сказал Джолан. – За час.

Гаррет снова посмотрел на реку. Шагах в пятнадцати от берега над водой торчал чешуйчатый горб. Судя по всему, неведомая зверюга была в три раза длиннее дракона, который укусил Гаррета.

– Ладно. Даю тебе час.

Джолан отправил Гаррета собирать бревна, а сам принялся вить веревки. Мальчишка неуклюже ходил по лесам, но пальцы у него были ловкие, и дело двигалось споро. Через час плот был готов, вместе с веслами, сделанными из прочных ровных ветвей.

Гаррет хотел было столкнуть плот в воду, но Джолан присел на корточки и начал лепить глиняного божка.

– Ты чего? – спросил Гаррет. – А кто мне рассказывал, что все боги – выдумка?

– Боги – выдумка, но нам удача не помешает, – сказал Джолан, вставляя божку две черничины вместо глаз.

Гаррет пожал плечами. Один его знакомый, сержант баларской армии, никогда не подтирал задницу перед битвой, утверждая, что вонь отпугивает вражьи стрелы. В сущности, глиняные божки были таким же суеверием. Только чище.

– Можно еще и вот этим украсить, – посоветовал Гаррет, указывая на прибитые к берегу рыбьи чешуйки.

– Тоже верно, – улыбнулся Джолан.

Птичьи крики и жужжание мошкары внезапно смолкли на середине реки. Джолан оцепенел, широко распахнув глаза. В зеленой водной глубине скользила против течения огромная извивающаяся тень. Речной дракон был в десять раз шире хлипкого плотика.

Как только дракон исчез из виду, Гаррет с Джоланом лихорадочно погребли к берегу. Никто не произнес ни слова, пока не уперлись сапогами в вязкий прибрежный ил.

– А что это за дракон такой огромный? – спросил Гаррет.

– Вот видишь, не зря мы связали плот и слепили истукана, правда? – с улыбкой заявил Джолан. – Это была альмирская речная грымза. Вот бы увидеть ее на поверхности!

– Да? А посреди реки тебе не особо хотелось увидеть ее на поверхности.

– Ну, тебе тоже было страшно, – сказал Джолан. – А теперь выбирай – меняем повязку или проверим, не пристанет ли к тебе еще какая-нибудь зараза? В воде полно звериного дерьма.

Гаррет поморщился, но закатал рукав.

– А с чего ты так торопишься в Заповедный Дол? – спросил Джолан, роясь в своей суме.

Гаррет не ответил.

– Ох, ты хуже Моргана! – вздохнул Джолан.

– В каком смысле?

– У тебя одни секреты. Как у алхимиков. Они не любят говорить об истории, и о ядах тоже. А особенно о драконах. Мой наставник не имел права мне о них рассказывать, пока я не стану подмастерьем… – Джолан осекся и начал перевязывать рану. – Драконьи логовища – самый большой секрет. Но Морган о них никогда не распространялся.

– Некоторые секреты опасны для здоровья, малец.

– Ага, мне это уже говорили.

– Морган, что ли?

– Нет, – задумчиво произнес Джолан. – Другой человек. – Он закончил перевязку, встал и посмотрел на солнце. – Пойдем. Если не станем мешкать, то через неделю будем в Заповедном Доле.

Альмира, берег Атласа

Эшлин вгляделась в лицо отца. Серебристо-седую бороду закрасили черным. Отцу это не понравилось бы. Гертцога Мальграва называли по-всякому, но тщеславным он никогда не был. Он хотел бы уплыть по реке, не скрывая ни своего настоящего лица, ни своей истинной сути.

Вести о смерти короля разлетелись по стране, и все альмирские крестьяне, воины и бароны прекратили свои занятия и на неделю погрузились в траур: поминая его, пили и рассказывали о его подвигах во время баларского нашествия. Но поминали его и иначе. Ночами в темных подвалах, погребах и на залитых лунным светом полях колдовали и совершали жертвоприношения. Под звездным небом лилась кровь коз и кур – никто не знал, сотен или тысяч. Если бы Гертцог умер пятьсот лет назад, то в его честь бароны приносили бы в жертву младенцев, а не домашних животных.

Все в Терре считали Альмиру отсталой страной, но Эшлин радовалась уже тому, что альмирцы все-таки отказались от жуткого обычая человеческих жертвоприношений.

Обычно покойников королевской крови отправляли в Море Душ прямо с замкового подворья, которое выходило к гавани, чтобы их души наверняка не заблудились. Всех альмирских вельмож приглашали на похороны следить, как усопший владыка возвращается туда, где рождаются все души. После окончания церемонии все напивались и рыдали над волнами, а потом скорбное прощание превращалось в печальную, но буйную оргию.