Кровь изгнанника - Брайан Наслунд

За сведениями, которые передавались по официальным дипломатическим каналам, следили сотни любопытных глаз в обеих странах, и Гертцог с Окину обменивались лишь краткими вежливыми посланиями. В обход существующего протокола Эшлин завязала переписку академического характера с одной из советниц императорского двора, которую звали Ноко. С течением времени между ними установились доверительные отношения. Обе интересовались природными феноменами окружающего мира – впрочем, Ноко больше занимали растения, а не драконы, – и полагались исключительно на логические рассуждения и наблюдения. Итак, Эшлин решила рискнуть.

Год назад, когда кашель Гертцога ухудшился, Эшлин попросила Ноко доставить императрице тайное послание. В нем содержалось простое сообщение. Эшлин знала, что после смерти отца станет править государством, жители которого больше всего уважают мужскую силу. Чтобы удержать в руках власть, Эшлин понадобятся союзники, которые сочтут ее принадлежность к женскому полу не слабостью, а, наоборот, выгодным преимуществом. Эшлин предложила императрице поддерживать личные контакты с тем, чтобы как можно лучше подготовиться к правлению Альмирой.

Эшлин понимала, что при живом отце негоже строить планы на будущее, но мир полон мерзости и не прощает ошибок. Отрицать это бесполезно.

Императрица Окину приняла предложение. В последующие месяцы Эшлин обменивалась с нею десятками посланий; в письмах Эшлин содержались советы, приносившие неоспоримую пользу Папирии. Когда императрица упомянула об эпидемии, свирепствовавшей на дальних островах архипелага, Эшлин разобралась в причинах болезни и предложила новый способ рытья колодцев. Источники чистой воды положили конец вспышкам заболевания. Когда в один из папирийских городов зачастила стая молодых млекорылов, Эшлин посоветовала местному гарнизону заманить драконов в чащу с помощью тряпья, смоченного соком молочая, – именно так пахли женские особи млекокрылов. Все советы принимались с благодарностью.

В общем, все усилия Эшлин были направлены на то, чтобы после смерти Гертцога заручиться поддержкой папирийской императрицы. Послание Окину либо предоставляло Эшлин широкие возможности дальнейших действий, либо лишало ее всякой надежды.

Эшлин вздохнула и большим пальцем сломала восковую печать.

Для королевы Эшлин Мальграв лично

Смерть родителя – большое горе. Наверное, сейчас тебе нелегко, как птенцу, вылупившемуся в пустом гнезде. Возлюбленная наша племянница, помни, что ты не одинока. Ты стала нашим верным союзником, и в Папирии у тебя много могущественных друзей.

Не бойся просить поддержки, если она тебе понадобится.

Заверяем тебя в нашей непреходящей любви.

Ее Всевечное Величество Папирийской империи,

Императрица Окину

Крошечный свиток опять свернулся трубочкой. Эшлин спрятала его в складках платья и с облегчением выдохнула, мысленно слагая свой ответ. Если Бершад не справится с заданием, ей нужно придумать, как переправить альмирское войско через Море Душ.

– Сегодня прилетел еще один голубь, королева, – сказал Годфри.

– Который?

– Аспер, ваше величество.

– Ну наконец-то, – сказала Эшлин.

Вот уже два дня она ждала, что кастелян объявит о прибытии Аспера – голубя для связи с Глиновалом, – надеясь услышать хорошие новости и отозвать с запада пять тысяч королевских гвардейцев. После смерти отца Эшлин надо было укрепить власть.

Она развернула свиток.

Эшлин дважды перечитала письмо и не могла оторвать взгляда от проклятых слов. Жаркая ярость сдавила горло.

– Когда отправлять ответ, королева?

– Немедленно, – сказала Эшлин.

Первым делом она написала письмо Юльнару Венту, заверяя его, что королевские гвардейцы уже в пути. Эшлин нужны были войска в Незатопимой Гавани, но она не собиралась оставлять без внимания повешенных крестьян. Двигаться вперед можно разными путями. Барон Хрилиан и его банда разбойников перекрыли одну дорогу, и теперь Эшлин нужно было искать другую.

Эшлин собиралась обратиться к императрице с просьбой предоставить ей помощь папирийского флота, но этим дело не ограничивалось. Настало время проверить, что именно готова сделать императрица для своей племянницы.

Терра, Море Душ

Как только «Люмината» вышла из Незатопимой Гавани в открытое море, Роуэна и Альфонсо затошнило. Роуэн постоянно блевал, стараясь попасть то за борт корабля, то в бадейку, но получалось редко.

Альфонсо было куда хуже. Бедный осел не понимал, что происходит, жалобно кричал и завалил загон навозом. Бершад пытался успокоить Альфонсо, гладил его по морде и обещал, что все скоро кончится, а в перерывах соскребал ржавчину со своего меча. Несмотря ни на что, клинок должен сохранять остроту.

На второй день плавания Бершад вышел из загона с бадейкой ослиной блевотины. Фельгор, усевшись на поручни, смотрел в море. Баларину больше не нужно было притворяться узником, поэтому Вира сняла с него кандалы, но пригрозила, что в случае чего отрежет ему ноги. Даже сейчас она следила за каждым его движением, будто опасалась, что он прыгнет в воду и вплавь отправится к свободе.

Роуэн, с бадейкой между ног, сидел у мачты и разглядывал свои ступни.

– Ох, как я по морю соскучился! – радостно воскликнул Фельгор, сияя от счастья. – Я полжизни провел на таком же корабле, только похуже. Мои родители были странствующими актерами, не могли себе позволить роскоши. Приходилось полагаться на изобретательность, но это требует…

– Фельгор, заткнись, – буркнул Роуэн, не отрывая взгляда от ног.

Фельгор посмотрел на него:

– Ну да, ты у нас прирожденный мореплаватель.

Бершад выплеснул бадейку за борт и уставился в даль. На горизонте смутно виднелись очертания островов в самой середине Моря Душ – архипелаг Сердечник. Мореплаватели обходили его стороной: подводные течения и рифы разбивали корабли в щепки. Поговаривали, что на островах путников подстерегают и иные опасности: странные звери и огромные драконы.