Казино. Любовь и власть в Лас-Вегасе. Риск, азарт, искушение - Николас Пиледжи

Я понятия не имел о том, кем был этот парень. Вернувшись в офис, я позвонил Кенни Соломону из“ Вэлли Бэнк” и попросил навести справки о человеке с фамилией Симплот. Кенни ответил, что наводить справки и не нужно. Он сказал, что мистер Симплот может запросто выписать мне чек на шестьдесят два миллиона семьсот тысяч долларов со своего личного счета. Симплот был крупнейшим картофельным плантатором в Соединенных Штатах, и, скорее всего, ни одна порция картофеля фри из “Макдоналдс” не была сделана без его участия.

Но я не хотел отказываться от контрольного пакета акций компании. Поэтому я позвонил Элу Бэрону и сказал, что следующим утром ему станет известно о моем партнерстве с Дж. Р. Симплотом, в рамках которого мы выкупим корпорацию “Рекрион” и доли “Стардаст” и “Фремонт”, принадлежащие профсоюзам.

Бэрон сказал: “Ничего не делай, пока я не перезвоню”. Он перезвонил. И сказал: “Приезжай в Чикаго”.

“Для чего? – спросил я. – Вы собираетесь занять мне средства?” Он сказал, что пока не знает.

Следующим утром я прилетел в Чикаго и в офисе Пенсионного фонда встретился с Элом. “Раз уж ты теперь в основе, то учись отбивать мячи”, – сказал он. Потом он объяснил мне, как работает система.

Он сказал, что нужно знать попечителей Пенсионного фонда, потому что только они вправе вносить предложения о предоставлении кредита. Он сказал, что попечители передают предложения распорядителю активов для юридической оценки, после чего заявка отправляется в исполнительный комитет, который может ее одобрить или отклонить, и только затем предложение выносится на голосование, которое совет директоров проводит в полном составе.

Бэрон провел мне экскурсию по зданию и представил меня Фрэнку Рэнни, который как раз возвращался с обеда с Фрэнком Балистриери. Бэрон сказал, что Рэнни является попечителем Пенсионного фонда профсоюзов в Милуоки и одним из трех членов Исполнительного комитета, который рассматривает все займы, выдаваемые к западу от Миссисипи, то есть и в Лас-Вегасе.

Бэрон сказал, что Балистриери может стать моим проводником к Фрэнку Ренни. Балистриери был тихим, опрятным мужчиной. Он сказал, что будет рад мне помочь и пообещал встретиться со мной во время своей следующей поездки в Вегас.

Наша следующая встреча произошла в“ Асьенда”. Мы обсудили кредит и весь пакет документов для заявки, после чего он согласился мне помочь. Он сказал, что, когда я подготовлю кредитный договор в Чикаго, мне нужно будет поехать в Милуоки и встретиться с его сыновьями. Я точно не знал, когда и как Балистриери вступит в игру, но я не думал о вещах, о которых мне не хотелось думать, к тому же Бэрон сказал, что Балистриери был моей основной возможностью выйти на Фрэнка Ренни, попечителю Пенсионного фонда профсоюзов и члену Исполнительного комитета, который работал над тем, чтобы мою заявку одобрили.

Я подал все документы и отправился в Милуоки, где встретился с двумя его сыновьями, Джоном и Джозефом. Оба были юристами. Балистриери говорил, что хочет обеспечить сыновьям участие в сделке. Он рассказал, что Джозеф помогал ему управлять заведениями, работающими по принципу “театр и ужин”, и был очень сведущ в сфере развлечений, поэтому он мог пригодиться в “Стардаст”. Я старался не связывать себя никакими обязательствами. Я отвечал, что мы можем вернуться к этому разговору, когда сделка будет заключена.

Вернувшись домой, я позвонил Джерри Соловэю. Он был юрисконсультом в фирме “Дженнер энд Блок”, услугами которой я пользовался. Я попросил его навести справки о парне по имени Фрэнк Балистриери. Я рассказал ему все, что мне было известно, и повесил трубку. Меня ждали в офисе Комиссии по контролю за играми. Шеннон Байби, один из членов комиссии, считал странным, что я собираюсь купить одну из самых крупных компаний Невады, прожив в этом штате всего год, поэтому он попросил сделать им одолжение и пройти тест на детекторе лжи. Мой адвокат сказал, что это необязательно и неуместно, с чем Байби согласился, но сказал, что ему будет спокойнее спать, зная, что я кристально чист. Я знал, что мне нечего скрывать, поэтому прошел двухчасовой тест, который обычно проводят при расследовании серьезных уголовных преступлений, прошел с легкостью. Это удовлетворило Бай-би, и мне выдали лицензию, которая была необходима для покупки заведения.

Через пару дней после проверки на детекторе лжи мне поступил срочный звонок от Джерри Соловэя. Он был на грани истерики. Он хотел убедиться, точно ли я назвал имя Фрэнка Балистриери. Я ответил утвердительно. Он спросил:“Что у тебя с ним за дела?”

Я рассказал Джерри, что мы вместе ужинали. Что он приезжал в “Асьенда”, чтобы со мной встретиться. Что мы бывали в ресторанах. Что я был у него в гостях, познакомился с его сыновьями, заезжал в их юридическую фирму.

Соловэй чуть не сошел с ума. Он сказал, что мне нельзя светиться рядом с Балистриери. Он сказал, что ФБР считает Балистриери мафиозным боссом Милуоки. Он сказал, что моя лицензия может быть под угрозой, если меня заметят даже за разговором с таким скандальным деятелем организованной преступности.

Я ответил Джерри, что он, должно быть, ошибается. Я ведь видел Балистриери в офисном здании Пенсионного фонда профсоюзов. Он возвращался с ланча вместе с управляющим фонда, Фрэнком Рэнни.

Он сказал, что его не интересует, где я видел Балистриери, поскольку этот парень руководил организованной преступностью в Милуоки.

Той ночью мне не спалось. Сначала я раздумывал над тем, что бы произошло, если бы Джерри рассказал мне об этом до проверки на детекторе лжи. Затем я вспомнил, что чуть ли не каждый день разговаривал с Балистриери по телефону, обсуждая продвижение дел с заявкой на кредит. Меня также могли постоянно видеть в его компании.

С другой стороны, я понимал, что ничего не могу поделать. Что я мог ему сказать? “Я знаю, что ты глава мафии в Милуоки, не помогай мне получить кредит”? Я насторожился до предела, но я понимал, что ситуацию можно распутать.

В следующий раз Фрэнк позвонил мне в радостном расположении духа. Он сказал, что исполнительный комитет одобрил покупательский кредит в размере шестидесяти двух миллионов семисот тысяч долларов, но Ренни его предупредил, что вторая часть кредита в размере дополнительных шестидесяти пяти миллионов еще будет обсуждаться. Билл Прессер, управляющий фонда из Кливленда, выступал против второй части. Дополнительные средства должны были пойти на обновление и расширение здания “Стардаст”.

Балистриери хотел встретиться со мной в Чикаго, чтобы обсудить вторую часть кредита. Мысль о том, что нас могут увидеть вместе, вселяла в меня ужас. Но я хотел, чтобы заявку на кредит одобрили. Он предлагал встретиться в отеле“ Хайатт”, недалеко от аэропорта“ О’Хара”. Я поехал. Когда я зашел в его номер, он начал рассказывать, что исполнительный комитет уже начал рассмотрение возможности выдачи второй части кредита – первая выплата должна была составить двадцать миллионов долларов, и с этой суммой мы могли бы начать ремонт. Оставшуюся часть суммы собирались выплатить немного позже, и на эти деньги мы могли расширить“ Стардаст”, построив новое крыло отеля в виде башни с номерами люкс. Проект по расширению уже был разработан и являлся частью договоренности, поскольку инвесторам хотелось сохранить конкурентоспособность здания в условиях рынка.