Снятие с креста - Пол Клеменс

От разговора с полицией еще потряхивало. Эти французы только вино умеют делать. А все остальное – воевать, расследовать преступления… Он вспомнил, как пропала «Джоконда» из Лувра в 1911 году. Какой позор для полиции! Музей открыли для посетителей, картины на месте не оказалось. Персонал в панике. Явился префект с целой сворой инспекторов. Что-то выясняли, обыскивали. Отыскали раму от «Моны Лизы» на служебной лестнице! А толку? Два года искали пропажу, объявили награду, неоднократно ее поднимали – и полное фиаско. А картина спокойно лежала, спрятанная в куче хлама на третьем этаже парижского дома «Сите дю Герон», где жили итальянские рабочие, и спер ее простой стекольщик Перуджи, периодически работающий в Лувре…

Он все же пропустил нужный поворот! Задумался, очнулся, когда мелькнул указатель влево «Шартарен – 8 км», собрался по привычке махнуть через разделительную полосу, но заприметил дорожный пост под грибком. Пришлось тащиться дальше, до ближайшего разворота, который оказался бог знает где, а потом наматывать мили в обратном направлении. Вскоре он въехал в Шартарен – сонный двухэтажный город. Активности в городе не было: редкие машины с полусонными водителями, кафе на тротуарах, пенсионеры с газетками. Унылые собаки подметали хвостами тротуарную плитку. «Зачем такому городу музей изобразительных искусств?» – недоумевал Анджей. Он остановился у тротуара, задумчиво смотрел, как хозяйка цветочной лавки пытается вставить в оконный проем непослушную раму. Вышел, помог приветливой даме вернуть каркас (двумя ударами) на положенное место, спросил, как проехать в этом замечательном городке до улицы Ла Шавель.

– На юг, – улыбнулась сорокалетняя женщина. – Доберетесь до старой водонапорной башни, повернете налево, поедете по улице Мазарини, слева будет храм… О, у нас весьма примечательный храм, месье. По четным дням там работают католические священники, по нечетным – протестанты. Вы же не из этого города?

– Я даже не из этой страны, – уклончиво отозвался Анджей. – И за храмом будет улица Ла Шавель?

– Почти, – кивнула дама. – Доедете до больницы, повернете направо, не пропустите улицу Дьез, по ней заберетесь на холм, а там рукой подать – восьмая или девятая улица будет точно ваша. Это уже загород, месье. На улице Ла Шавель стоят частные дома.

Поездка оказалась запутанной. «Загород» выглядел вполне уютно. Разноцветные дома, ограды, елочки, голые фруктовые деревья…

Он решил пройтись. Оставил машину у истока улицы, отправился пешком и вскоре об этом пожалел. Чугунная голова, вечерний алкоголь, события последней ночи и текущего дня объединились в массированную атаку, неодолимо гнетущую к земле. Он добрел до калитки под номером восемь, позвонил. Полюбовался на резную ограду, венчаемую металлическими сосновыми шишками, попробовал калитку. Дверца поддалась. Возникла странная мысль, что он явился сюда напрасно. Но инерция работала. Держа наготове пару добрых фраз для добрых самаритян, он просочился на дорожку, устремился к крыльцу симпатичного домика, первый этаж которого был выложен мозаичной плиткой, а второй покрашен в белый цвет. Поднялся на крыльцо, постучал. Долго ждал. Толкнул дверь – она тоже поддалась. Показался уютный «аванзал» с репродукциями на стенах.

– Кто-нибудь есть? – спросил Анджей.

Никого. Он постоял, прислушиваясь, отступил, заглянул в сад. И там никого. И тоже тишина (но немного другая). Он вернулся к двери.

– Точно никого нет?

Если кто-то был, то хитро помалкивал. Он вошел внутрь, обнаружив за шкафом лестницу на второй этаж. В проеме, вывернув ноги, лежала некрасивая девушка с красивыми глазами. Вокруг нее было много крови…

Он склонился над несчастной. Посмотрел в глаза мертворожденного олененка. Несчастная кому-то открыла. Убежать не успела, споткнулась о приступку. Страдала, умоляла не убивать. Получила несколько раз ножом. Кровь еще не свернулась, сочилась тонкой струйкой. Он коснулся вывернутой шеи: теплая. Недавно убивали. Как раз к его прибытию…

Лучшего оружия, чем клюшка для гольфа, в прихожей не нашлось. Он сжал ее обеими руками, как саблю, на цыпочках прошел по дому. Тусклый паркет, резные панели, основательно потертая, но неплохая мебель. На втором этаже, за перегородкой, отделяющей подобие кабинета от крохотной спальни, – еще одна жертва: щуплый старичок с цыплячьей шейкой. Убит двумя ударами в грудь. Видно, встал из-за стола, встревоженный шумом внизу, но спуститься не успел, к нему уже поднимались…

Зубы выстукивали рваный ритм. Стараясь ни к чему не прикасаться, он опустился на колено, посмотрел старику в глаза. Увы, бывший архивариус музея изобразительных искусств Симон Ле Пьен был безнадежно мертв…

К воротам подъехал автомобиль. Скрипнули тормоза. Липкий страх пополз по позвоночнику. Он подскочил к окну, отогнул шторку. У ворот стояла машина с неутешительной надписью «Полиция». Из машины выбрались два типа в кокардах и дружно потопали на участок. Один при этом расстегивал кобуру, а второй приложил к губам рацию и что-то сосредоточенно выговаривал. Слишком быстро они шли. К чему бы это?

«Подставили?» – мелькнуло в голове. Но какого черта? Он не убийца!

Что же натворил он своей поездкой в Шартарен? На решение оставались секунды. Кто-то убил двух зайцев. Исключил из игры старого архивариуса, который что-то знает, и временно отстранил Раковского от Гвадалона. Приписать ему жестокие убийства, конечно, заманчиво, но вряд ли возможно технически. Закроют на пару суток, разберутся. Два варианта – выйти навстречу закону или убежать. Последнее победило. Откуда доблестные ажаны? Кто их вызвал? Это не случайный визит – они уверенно топали в дом…

Он бросился на южную сторону – туда, где в ясные дни светит солнце. За правой фрамугой мерцала яблоня. Внизу клумбы, похожие на могильные холмики, вскопанные с осени грядки. Он распахнул окно. Двое в кокардах уже в доме, уже споткнулись о мертвую девушку, рожают мысль – одну на двоих… Он взгромоздился на подоконник, прикинул кривую падения, прыгнул. Ветка подвела: обломилась, едва он повис на ней. Но пока летел, схватился за другую, покрепче. Напоролся на сучок, обжег ребра и в итоге оказался на земле – в какой-то сохлой икебане. На четвереньках подался в кусты – подальше от дома. Не должны его увидеть полицейские (если не обложили, конечно, весь район). Первым делом они пробегут по дому, а уж потом придут в сад. Или не придут. Вызовут подкрепление и сядут передохнуть…

В голове царил полный кавардак. Он должен был успокоиться и проститься с гостеприимным городком. Он прошелся по улочке, заросшей фруктовыми деревьями, выбрался на дорогу, которая привела к арендованному «Пежо», припаркованному у истока улицы Ла Шавель. Отсюда хорошо просматривалась полицейская машина у дома номер восемь. За спиной нетерпеливо прогудели. Он отпрянул, и мимо протащилась еще одна полицейская машина. Он приложил старания, чтобы не выдать страха. Из машины равнодушно покосилась физиономия стража законности. Машина прикорнула к первой, из нее высадились еще трое, зашагали к воротам. Анджей заскрипел зубами. Надо же так засветиться. При нужде этот парень легко вспомнит каменную физиономию «случайного» прохожего…

Он сел в машину, развернулся, покатил по улице, сдерживая дрожь в газующей ноге. Выехал на главную дорогу, остановился у ближайшего заведения, заказал глясе. Голова постепенно освобождалась от ужасов, наполнялась разумным, полезным…