Вторжение 1944 года. Высадка союзников в Нормандии глазами генерала Третьего рейха - Ганс Шпейдель

Офицер-политработник, подобно комиссару, приданный штабу западного командования, появился утром 21 июля в Ла-Рош-Гюйон с представителями отдела пропаганды на Францию. Их прислали Геббельс и Кейтель и потребовали, чтобы Клюге направил Гитлеру телеграмму с выражением преданности, текст которой ими уже был заготовлен. Более того, они потребовали, чтобы он выступил по всем радиостанциям Германии. Клюге мог избежать выступления по радио, но ему пришлось подписать видоизмененную версию «поздравительной телеграммы».

Тем не менее Гюнтеру фон Клюге суждено было оказаться втянутым в водоворот событий 20 июля. Судьба не пожалела человека, убеждения которого и готовность их реализовать не соответствовали друг другу. После 20 июля Гитлер и Верховное командование вооруженными силами все более и более не доверяли Клюге, вероятно, из-за признаний, выбитых из некоторых арестованных. С этого момента его деятельность на посту командующего подвергалась жестокой критике, и доходило даже до неповиновения его приказам из Оберзальцберга. Лидер Трудового фронта доктор Лей выступил в эфире с напыщенной речью, обращенной против офицерского корпуса и германской аристократии. Трое дивизионных командиров группы армий «Б» – барон Функ, барон фон Люттвиц и граф фон Шверин – протестовали против этой речи и потребовали, чтобы Лей взял назад свои обвинения. Обергруппенфюрер СС Зепп Дитрих выступил от их имени.

Новый начальник германского Генерального штаба генерал-полковник Гейнц Гудериан издал приказ по части, ставящий Генеральный штаб в положение готовности к принятию подготовительных мер и исполнения наказания по делу о заговоре с целью убийства 20 июля. Начальник штаба группы армий «Б» с согласия фельдмаршала фон Клюге не проходил по этому приказу, соблюдая субординацию по отношению к командующим. Гитлеровское приветствие, или «зиг хайль», было введено в то время, когда каждый солдат подозревал неизбежность крушения системы, требовавшей этого символа лояльности. Это выглядело как дьявольский фарс.

Было что-то почти ироничное в директиве Верховного командования вермахта от 24 июля. В ней указывалось, что попытка предотвращения американского прорыва через полуостров Котантен будет решающей для всей Западной кампании. В то же время директива увязывалась с приказом, все еще запрещавшим свободу маневра немецким фронтовым командирам.

Генерал Паттон, активный и темпераментный командующий 3-й американской армией, только что высадившейся на полуострове Котантен, в то время как германское Верховное командование все еще ожидало, что она высадится где-то еще, неумолимо продвигался в глубь Франции. Это делало еще более необходимым для германского командования принять решительные стратегические решения. При отсутствии каких-либо резервов, а особенно военно-воздушных, такие приказы, как «удерживать каждую пядь земли и при любых обстоятельствах предотвратить прорыв противника», были пустой фразой.

Центр тяжести наступления двух американских армий теперь был перемещен на западный фланг. Здесь прорыв на юг и юго-восток, с отсечением полуострова Бретань, ожидался в течение нескольких дней. Это не только грозило окружением с запада 7-й армии и 5-й танковой армии в Нормандии, но и развивалось в решающее наступление в направлении района Парижа и, сверх того, на саму Германию, – это было началом конца. Только всесторонние и широкомасштабные меры теперь могли принести хоть какую-то пользу – такие, как оставление Средиземноморского фронта, отвод к северу всей группы армий «Г», создание стратегических резервов за счет отдельных армий и организация оборонительного рубежа с тыла вдоль Сены.

Ни Гитлера, ни Верховное командование невозможно было убедить принять какое-либо решение.

Первой опасностью, которую фельдмаршал фон Клюге предвидел, когда пришла весть о том, что американцы прорвались у Сен-Ло, была та, что 7-я армия потеряет защиту, которую обеспечивал залив Сен-Мало на западном фланге. Затем он определил Авранш в качестве ключевого пункта, который следовало удерживать до тех пор, пока не приняты контрмеры или же от Верховного командования не получены совершенно новые директивы. Его предвидение оказалось верным. Он знал, что не мог требовать большего от германских войск. Семь недель они вели жестокие бои под истребляющим огнем военно-воздушных сил союзников, которые находились в тесном взаимодействии с американскими сухопутными силами для обеспечения прорыва у Сен-Ло.

Все резервы 7-й армии были брошены на фронт Котантена, но противотанковые силы, обещанные германским Верховным командованием, так и не объявились. Верховное командование не соглашалось даже на предложение подтянуть пять дивизий XXV корпуса с полуострова Бретань. Фронт между Каном и Сен-Ло был практически оголен на всей протяженности. Эта дуга была натянута слишком сильно, Верховное командование ничего не предпринимало, и Запад был потерян.

XXXXVII танковый корпус, состоявший из 2-й и 16-й дивизий, должен был быть сосредоточен в районе к западу от Вира, чтобы ударить во фланг прорвавшегося противника.

Между тем 7-я армия приняла независимое решение продвигаться силами своего западного фланга, отрезанного в результате прорыва у Сен-Ло, в южном направлении и соединиться с XXXXVII танковым корпусом, который сосредоточивался для контратаки. 29 июля фельдмаршал фон Клюге отменил приказ 7-й армии, потому что он означал сдачу Авранша без боя. Отмена приказа запоздала. Американские бронетанковые дивизии и военно-воздушные силы устремлялись вперед слишком быстро. Бронетанковые силы Паттона заняли Авранш 30–31 июля. Окончательный прорыв был в руках у противника; кризис достиг пика. Германский фронт между Сен-Ло и заливом Сен-Мало был разорван. Разрозненные группы сражающихся шли вперед, держались до конца, подобно волнорезам, которые неизбежно будут поглощены волнами в считаные дни или даже часы. Клюге связался по телефону с генералом Йодлем в Верховном командовании, объяснил этот поворотный пункт и потребовал немедленной аудиенции у Гитлера. Он напомнил Йодлю о внезапном изменении фортуны французской армии в битве на Марне в 1914 году. Бесполезно! Вместо того чтобы принять общее или стратегическое решение, Гитлер направил группе армий «Б» 1 августа 1944 года следующую директиву:

«Врагу ни при каких условиях нельзя позволить вырваться на оперативный простор. Группа армий «Б» подготовит контратаку, используя танковые части, чтобы продвинуться до Авранша, отрезать прорвавшиеся части противника и уничтожить их. Все доступные танковые силы должны быть сняты из занимаемых ими в настоящее время секторов, даже если нет дивизий для оказания им поддержки, и должны быть использованы с указанной целью под командованием генерала танковых войск Эбербаха. Исход кампании во Франции зависит от этой контратаки».

Клюге сразу же опротестовал этот приказ, который привел бы к развалу всего фронта от Орна до района к югу от Сен-Ло и к ускорению приближения катастрофы. Он потребовал, чтобы его точка зрения была немедленно передана Гитлеру. Гитлер ответил, что настаивает на выполнении своего приказа. Клюге, выполняя свой долг, вновь указал, что ожидает ужасных последствий: нет никакого сомнения в том, что фронт в Нормандии перед 2-й британской армией развалится, если танковые части, которые были главной опорой обороны немцев, будут выведены. Он предложил новые стратегические меры, прежде всего отвод германских сил на рубеж обороны у Сены. Южная и Центральная Франция должны быть оставлены. Германское Верховное командование категорически отвергло идеи группы армий «Б» и в присутствии начальника штаба говорило в духе своего хозяина об «уничтожении врага в Нормандии спланированной танковой контратакой» и о «непременной окончательной победе».