Голландская могила - Моника Кристенсен

– Что-то интересное заметил? – спросил Отто Карлсен, внимательно глядя на лицо коллеги.

Ещё раз сложив губы трубочкой, Тведт наклонился и вгляделся в шею. Он ковырнул висящую с одной стороны артерию. Закапавшая из неё жидкость расплылась на простыне ещё одним свежим пятном.

– Всё это надо, конечно, в лабораторию отправить, но, по-моему, тут поработали ножом. Вероятнее всего – с широким лезвием. Довольно необычно… хм…

Он кашлянул и выпрямился, но выглядел озадаченным.

– Ещё что-нибудь заметил?

– Может, и так… А может, чего-то я так и не увидел… Понимаешь, о чём я?

– Так выкладывай быстрее, – нетерпеливо скомандовал Люнд Хаген, стараясь подавить тошноту. Они с Мелумом стояли позади всех, чтобы не мешать Карлсену и Тведту. Эрик Тведт повернулся к Хагену:

– Я не уверен, что он был мёртв, когда голову отрезали. Но ребята из лаборатории это выяснят. Сейчас я это упакую, и закончим.

Стиснув зубы, Турбьёрн сделал несколько снимков головы, которую затем положили в специальный контейнер, привезённый из Осло.

– А кто повезёт эту голову в Осло? – спросил Тведт, засовывая простыню в пакет. – Почтой-то контейнер отсюда не отправишь.

Люнд Хаген расстроенно вздохнул и попытался вспомнить, чего ещё не продумал заранее. Транспортировка из Ню-Олесунна до Осло и обратная дорога займут несколько дней…

– Ян, придётся тебе съездить, – сказал он, – Эрик должен работать на месте, и Отто тоже.

Ян Мелум развернулся и вышел из лазарета, с грохотом захлопнув за собой дверь.

В каюте висел тяжёлый сладковатый запах, и остальные полицейские тоже поспешили выйти на палубу. Кнут по-прежнему стоял, перегнувшись через леер. Лицо у него было бледно-зелёным. Эрик Тведт подошёл к нему и похлопал по плечу:

– Если это тебя утешит, признаюсь, что меня тоже чуть не стошнило. К запаху смерти никогда не привыкнешь.

Салон на борту «Белого медведя» временно превратился в комнату для дознаний. На зелёных плюшевых стульях расселись пассажиры и члены экипажа. В их глазах читались самые разные чувства – от дружелюбного интереса до раздражения.

– Итак, нас навестили полицейские, – сказал капитан, поднимаясь, – а значит, вскоре мы уже отправимся на север.

Полицейские разделились на две группы – те, кто отправился на место обнаружения головы, и те, кому выпало допрашивать пассажиров и членов экипажа «Белого медведя». Дознание проводили следователи-оперативники, а кроме того, пригласили и инспектора Андреассена из управления губернатора – на допросах требовался человек, который знает Шпицберген.

Ян Мелум полагал, что правильными чаще всего оказываются самые простые решения, а если существует вероятность, что что-то произойдёт, то это, как правило, происходит. Он был уверен, что ни среди пассажиров, ни среди экипажа убийц нет. Это точно. Поэтому от дознаний он ничего не ждал. Но он так и не нашёл подходящего объяснения, как голова оказалась в могиле. Однако он был согласен с Люндом Хагеном: наиболее очевидный мотив – это скрыть личность убитого.

Убийца вполне мог оказаться жителем Ню-Олесунна, просто потому, что оттуда совсем недалеко до Птичьего мыса. Так что вполне может статься, что в этом маленьком шахтёрском посёлке он познакомится с убийцей. Когда Мелум думал об этом, по спине у него бежали мурашки. Но вовсе не от страха – для этого он был ещё чересчур молодым и неопытным.

Люнд Хаген очень уважал Мелума за способность тактически планировать. Они несколько раз участвовали в аналитических семинарах, и умудрённый опытом старший следователь неоднократно обращал внимание на оригинальные, неожиданные и совершенно удивительные версии старых, так и не раскрытых дел, которые предлагал Мелум. Он сознавал, что самому ему сильно недостаёт подобной оригинальности и свободомыслия. Некоторые из тех «висяков» вёл сам Хаген.

Туристы нетерпеливо дожидались своей очереди. Тех, с кем уже побеседовали, просили вернуться в каюту и ждать там, однако никаких требований к пассажирам не предъявляли: несмотря ни на что, подозреваемыми они пока не считались.

Дознания проводил Люнд Хаген, а инспектор Том Андреассен исполнял роль молчаливого зрителя. По другую сторону от старшего следователя сидел Meлум с небольшим лэптопом, куда сразу же заносил все полученные сведения. Эти трое разместились на диване, перед которым стояли два стола и пара кресел. Обстановка от этого приобрела некоторый налет формальности.

Вскоре следователи убедились – как и ожидали, – что большинство пассажиров о месте обнаружения головы ничего интересного сообщить не могут. Тем не менее, Люнд Хаген обстоятельно поговорил с каждым и всем задал одни и те же вопросы из тщательно продуманного списка. Мелуму же оставалось только сокращать слова и копировать уже напечатанные фразы, однако в процесс дознания он не вмешивался. Некоторые из пассажиров оказались чересчур разговорчивыми и слишком вдавались в детали. Таковыми были, например, супруги Тюбринг, к которым Мелум вскоре проникся неприязнью. Он вообще не понимал, почему людям, разменявшим пятый десяток, приходит вдруг в голову развестись и пожениться ещё раз.

«В чём вообще смысл?» – недоумевал про себя молодой полицейский. Впрочем, сам Мелум ещё ни разу не был женат. В криминальной полиции поговаривали, что Мелум такой загадочный и так тщательно скрывает свою личную жизнь по одной простой причине: на самом деле никакой личной жизни у него просто-напросто нет. Но услышав эту версию, Люнд Хаген посоветовал коллегам не лезть не в своё дело.

Другие туристы вообще были немногословны – например, фотограф из «Evening Standard» Роланд Фокс. Мелум как-то читал одну из его книг – поражающее своей прямотой, но довольно тяжёлое описание взаимоотношений между племенами в северном Афганистане. Однако снимки там были потрясающие. Несмотря на косые взгляды Люнда Хагена, Мелум всё же поделился своими впечатлениями, отчего Роланд Фокс покраснел, но стал более разговорчивым. Впрочем, ему всё равно было нечего рассказать о том, как обнаружили голову. Отснятую им пленку забрал Кнут, и теперь она дожидалась отправки в лабораторию.

Пожалев Аду Хемминг, полицейские сначала разрешили миссис Хемминг присутствовать на допросе дочери. Однако очень скоро стало ясно, что, пока мать находится в комнате, никакого толка от дочери не будет, так что, несмотря на яростные возражения, миссис Хемминг выдворили из салона и отправили обратно в каюту.

Ада Хемминг, пристроившаяся на самом краешке кресла, выглядела так, будто больше всего на свете мечтала отправиться следом за матерью.

– Обо всём, что мне запомнилось, я уже рассказала инспектору Роузу. Впрочем, я почти ничего и не помню. Я же потеряла сознание.

– Да, до этого мы ещё дойдём, – мягко и терпеливо уговаривал её Люнд Хаген, – но это официальное дознание, а мы из криминальной полиции. Как вы наверняка понимаете, норвежским властям приходится сейчас выяснять, откуда взялась найденная вами человеческая голова, а дело это крайне необычное. И вот один из вопросов, ответ на который мы ищем: когда вы увидели в могиле эту голову, вам не показалось, что её попытались там спрятать?