Голландская могила - Моника Кристенсен

Так что же ему теперь делать? Вернуться в отель и разбудить Отто? Он немного поразмыслил, а потом встал на цыпочки и вновь посмотрел в окно. Нет, да что же это такое? Просто смешно. Он знал, что это невозможно, но ему показалось, что в комнате лежит человеческое тело. Человек был одет в грубую одежду и нечто похожее на старомодные бриджи. И у этого человека совершенно точно не было головы.

Хаген наконец решился: он наклонился и, подобрав с земли обломок кирпича, разбил стекло, так что осколки с сухим звоном посыпались на пол. А вот доски оторвать оказалось сложнее, чем он думал, но в конце концов ему удалось проделать дыру достаточно большую, чтобы пролезть внутрь.

Он влез на подоконник и сначала замер, неудобно скрючившись, а потом спрыгнул вниз, приземлившись на четвереньки прямо в осколки стекла. Он настороженно огляделся, прислушиваясь к каждому шороху. Хаген не сразу понял, что порезал руку. Кровь тёплым ручейком медленно стекала по пальцам и капала на пол. Он тихо выругался, пожалев, что оставил мобильник в отеле. Полицейский ни за что не признался бы самому себе, что боится и не хочет приближаться к куче тряпья в противоположном конце комнаты.

Но ведь он вломился сюда именно для того, чтобы поближе посмотреть на это неподвижное безголовое существо, поэтому ему ничего не оставалось, как осторожно двинуться вперёд, пробираясь между пустыми бутылками, перевернутой мебелью и всяким хламом.

Наконец он добрался до противоположного конца и отдёрнул занавески. И его захлестнула горячая волна облегчения: на полу и впрямь лежала безголовая фигура с вывернутыми в разные стороны руками и ногами, но это был манекен, наряженный в старомодную одежду из грубого сукна. Под манекеном валялся большой грязный плакат, на котором было написано: «Праздник солнца – 1989». Люнд Хаген усмехнулся. Хорошо, что никто не видел, как он посреди ночи крадётся по этому заброшенному дому.

Когда старший следователь криминальной полиции открыл тяжёлые двери отеля «Полар» и тихо прошёл в свой номер, часы показывали начало пятого. Он хорошенько промыл кровоточащую рану, туго перевязал её носовым платком и, глубоко вздохнув, прямо в одежде повалился на кровать. На этот раз заснул он мгновенно.

Автобус, следовавший из аэропорта, остановился напротив недавно отстроенного отеля «Полар». Водитель открыл двери и высадил пассажиров. Он вышел на улицу одним из последних.

Водитель выгрузил его чемодан и что-то сказал по-норвежски, но холод будто парализовал его, так что ему и в голову не пришло переспросить по-английски, а водитель тут же полез обратно в автобус.

Как он и предполагал, номера в отеле оказались чересчур дорогими. Тем не менее, ему всё равно пришлось бы там ночевать – по крайней мере, одну-то ночь точно.

В лобби он опустил на пол чемодан и рюкзак и подошёл к большим мягким креслам, расставленным перед гигантским – он такого никогда в жизни не видел – камином. Если заказать чашку кофе, то, наверное, можно усесться здесь, перед потрескивающими дровами, и обдумать, как выпутаться из той непростой ситуации, в которую он себя загнал.

И как осуществить то, зачем он приехал. Поворачивать назад было нельзя.

Там, разморенный теплом от камина, довольно вздохнув и чувствуя, как мало-помалу расслабляются мышцы, он заснул.

Проснувшись рано утром в субботу, следователь Отто Карлсен не понял, где находится. Сквозь жёлтые занавески проглядывало яркое солнце, а на полу прямо посередине комнаты плясал солнечный зайчик. Он обвёл взглядом номер – телевизор на полке, вазочку с орешками и шоколадом, маленький холодильник. Значит, он опять провёл ночь в отеле. Карлсен поднялся с кровати и подошёл к окну. Он почувствовал себя старым и усталым – лучше бы уж он проснулся в своей уютной холостяцкой квартирке в восточном пригороде Осло. Карлсен отдёрнул занавески, и его ослепило солнце. Он вспомнил, что находится на Шпицбергене, и понял, что номер у него на первом этаже, почти вровень с землёй. Быстро одевшись, он спустился на завтрак. В отеле было на удивление тихо, в коридоре – безлюдно, а в лобби – никого. В столовой тоже оказалось пусто. Он уселся за столик. Из большого панорамного окна открывался потрясающий вид на юго-западную часть Лонгиера – ряды выкрашенных в яркие цвета жилых домиков, лепившихся друг к другу, словно кубики. Совсем рядом с окнами паслись два северных оленя – похоже, самка с оленёнком. Почему же завтрак ещё не накрыли? Карлсен взглянул на запястье, где обычно были часы, но обнаружил, что забыл их надеть. Ну, хоть кофе-то они наверняка сварили. Он подошёл к кофейному столику в углу и нацедил в чашку тёмной, похожей на смолу жидкости. Кофе оказался холодным и горьким. Дверь в одну из комнат была открыта, и он разглядел на стене часы. Половина четвёртого? Нет, не может быть. На улице же совсем светло…

– Эй? – вполголоса крикнул он.

Но никто не ответил. Он раздражённо вскочил – в конце концов, чего сидеть-то? Карлсен вернулся в номер, так и не встретив никого в коридорах. Лежавшие на тумбочке наручные часы показывали половину четвёртого утра. Карлсен тяжело вздохнул и прямо в одежде улёгся на кровать. Недобрую шутку сыграл с ним полярный день. Заснул Карлсен лишь около шести утра.

– Ты что, поранился? – удивлённо спросил Мелум, увидев руку Хагена, перевязанную покрасневшим от крови платком. Они с Тведтом одновременно спустились в столовую, где сейчас было полно народу и пахло свежесваренным кофе и яичницей. Постояльцы толпились вокруг стола с едой, намазывая бутерброды и заливая молоком хлопья. Люнд Хаген, усталый и сердитый, сидел за круглым столом в глубине зала. Сначала Мелуму показалось, что ответа он вообще не дождётся. Утром Люнд Хаген осознал, насколько безнадёжно выглядит его ночная выходка. Однако рассказать о ней ему ничто не мешало. Мелум не смог удержаться от смеха.

– Я бы дорого заплатил, чтобы посмотреть на всё это, – сказал он, – то есть ты прямо взял и залез внутрь? Жаль, у тебя оружия не было – а то ты бы этот манекен ещё и продырявил бы. И тогда всё получилось бы ещё интереснее!

Засмеялся даже Эрик Тведт – сухо и отрывисто, будто закашлявшись.

– И что ты подумал? – осторожно спросил он. – Что нашёл тело? По-моему, это было как-то не особо очевидно.

– Ох, заткнитесь и ешьте, – пробормотал Хаген, глядя в столешницу, – и, кстати, надеюсь, вы никому об этом не растреплете, пока я не объясню все губернатору.

Вскоре в столовую спустился Отто Карлсен с опухшими от недосыпа глазами, и Хагену пришлось заново повторить историю о пораненной руке.

– Это ты и правда глупостей наделал… – тихо отозвался Карлсен, намазывая бутерброд, – предположим – хоть это совершенно неправдоподобно – что ты, в одиночку, посреди ночи, обнаружил труп. И что же ты предпринимаешь? Да просто берёшь и крушишь всё на месте преступления – разбиваешь окна, отдираешь доски и оставляешь повсюду свои следы. Будем надеяться, что тебя никто не видел.

Однако его ночной визит в заброшенное здание не остался незамеченным. Жители Лонгиера уже знали, что произошло в заброшенном доме в посёлке Свердрупа. Совершенно непонятно, кто именно увидел там Хагена или, точнее говоря, кому удалось разглядеть все детали. Может, это был таксист? Или кто-то, возвращавшийся домой после ночной смены? Так или иначе, но слухи уже поползли, подробности наслаивались одна на другую, и в конце концов о том, что произошло, узнали почти все. Местных случившееся явно забавляло, однако и слегка раздражало. «А разве полицейским не нужен ордер на обыск? – спрашивали они друг друга, – и кто теперь должен чинить окно?» Всё это вообще выглядело довольно глупо. В Лонгиере искать безголовое тело бесполезно – его, скорее всего, спрятали в Ню-Олесунне с его пустыми домами, подозрительными шахтами и странными достопримечательностями. И это ещё не говоря обо всех окрестных охотничьих зимовках… Местные склонялись к мнению, что пора бы следователям прекращать колотить стекла в Лонгиере и отправляться на север.