Перекрестки судьбы. Время полыни - Игорь Соловьев

– Рад бы уйти, но я заблудился. А те, кто меня ищут, очень хотят вычеркнуть из списка живых.

Племянник поморщился и махнул рукой:

– Им уже не до вас. Я чувствую это. Всюду ощущается страх людей и животных. Вам надо уходить! А насчет дороги… вы вот что. Идите вдоль крестов. До конца. А там сами поймете куда.

– Каких крестов? – не понял Сергей.

Но паренек пропустил этот вопрос и опять к чему-то прислушался.

– Кажется, я все-таки буду жить, дядя Сережа. Я шаги слышу. Меня сейчас найдут. Может, и спасти успеют. Вы, если останетесь живы, приезжайте ко мне.

Сергей вдруг заметил, что окружающие племянника контуры словно бы подернулись дымкой.

Юный арестант вытер ладони о колени брюк и закончил:

– Только я не вспомню об этом. Про туннель. Странно, еще ничего не случилось, а я уже знаю, что не вспомню.

Пространство вокруг них стало стремительно темнеть. Димка горько улыбнулся и вздохнул:

– Кажется, все.

А глаза Птицы вдруг заволокло сажей, и его будто за ноги кто-то выдернул из забытья.

* * *

На станцию группа Ямпольского вернулась с трофеем. Уже возвращаясь домой, ученые наткнулись на поваленную вышку ЛЭП. Ее проржавевший металл в изобилии покрывали гроздья странных мерцающих кристаллов. Поколдовав над ними инструментами полевой лаборатории, Кобзарь сделал ряд интересных открытий.

Кристаллы имели отрицательный радиационный фон, то есть медленно, но верно поглощали в себя радиацию с других предметов. Помимо этого, сам собою восстанавливался заряд батарей находившихся в непосредственной близости приборов. Значило ли это, что удивительные кристаллы перекачивают радиацию в электроэнергию? Это еще предстояло выяснить в более серьезных лабораторных исследованиях.

Однако на станции их ждал неприятный сюрприз.

Шибина и Волков, не принимавшие участия в вылазке, сейчас сидели на стульях, словно провинившиеся школьники, и безмолвно пытались подавать Ямпольскому и вернувшимся товарищам какие-то знаки. Это странное поведение объяснялось очень просто: здесь присутствовали Лисовец и несколько его подчиненных из СБУ.

– Опять вы? Я даже не успел соскучиться, – невесело пошутил Ямпольский, оценивая обстановку. В помещении явно провели обыск – пусть и аккуратный, но все же в глаза сразу бросалось, что вещи лежат не на своих местах: многие папки вынуты из шкафов, вскрытые коробки с образцами не опломбированы.

На этот раз Лисовец не стал изображать дружелюбие.

– Давайте не будем ходить вокруг да около, Валерий Семенович. – Куратор сел за профессорский стол. – Я уже в курсе вашего «путешествия» на территорию, посещение которой нами не было согласовано. Более того, при нашей последней встрече я ясно дал понять, чтобы вы остерегались такого рода самодеятельности.

– Завидую вашей осведомленности, господин Лисовец. – Ямпольский сгреб в сторону папки с отчетами и сел на диван. – Однако вы не допускаете, что мы, например, просто могли сбиться с маршрута?

– Бросьте, профессор, – поморщился офицер СБУ. – Мы с вами не дети, и тут не театр юного зрителя. Куда вы ходили, я знаю, зачем – тоже догадываюсь. Я даже понимаю, что послужило причиной такого опрометчивого поступка. – Лисовец постучал пальцем по какой-то бумажке. – Ошибочно доставленный вам груз. Надо сказать, вы очень оперативно произвели вскрытие образца. Отдаю должное вашему мастерству и сноровке. Однако обсуждать это я сейчас не вижу смысла. Я к вам по другому поводу. Мне нужна ваша консультация.

– Вот как? – Ямпольский был обескуражен. Он готовился как минимум к психологической дуэли, но оппонента, как оказалось, интересовало отнюдь не это.

– Да. За последние сутки кое-что изменилось. Животные Зоны: кабаны, волки, лисы, зайцы и прочие – словно посходили с ума. Зверье по непонятным причинам мигрирует из центра Зоны отчуждения за ее пределы. Оно без разбора, всей массой прет на колючую проволоку и минные заграждения. В ряде мест животные просто снесли укрепленный периметр и вытекли из охраняемой территории. Многих зверюг, смертельно искалеченных противопехотными минами, солдатам пришлось добивать, чтобы животные не мучились. То еще зрелище, скажу я вам. Не для слабонервных.

– И что вы хотите от меня? Чтобы я объяснил вам этот феномен?

– Именно. Вы давно работаете в ЧЗО. Едва ли не старейший и самый опытный полевой сотрудник – с того момента, как все завертелось. Кто, как не вы, может высказать наиболее правдивую гипотезу?

– Я думаю, вы не совсем откровенны со мной, Лисовец. Этой миграции предшествовало что-то еще. То, о чем вы умолчали. Ведь само по себе, пусть и такое странное, поведение животных вряд ли могло обеспокоить вас настолько, что вы решились вновь повидать меня. Самоубийственный исход фауны лишь пенка на кастрюле убегающего молока. Да, это явный признак того, что события идут кувырком, но не причина.

– К сожалению, я не знаю этой причины, профессор. Я такой же государственный сотрудник, как и вы. Да, по другому ведомству, с иными полномочиями и, может быть, с некоторым доступом к ряду закрытой информации. Но заметьте, именно с некоторым. Если бы я знал всю полноту картины, то какой был бы мне смысл задавать вам подобные вопросы?

– Хорошо. Я постараюсь дать вам ответ. Но только в той мере, в которой сам могу понять что-либо из имеющихся у меня домыслов, разрозненных фактов и собственно логики.

– За неимением иного буду рад и этому, Валерий Семенович.

– Тогда извольте. Вы хотели знать, почему животные бегут? Они предчувствуют катастрофу. И ее последствия, рядом с которыми смерть от пули двуногих, то есть нас с вами, покажется избавлением.

– Вы уверены? – Лисовец удивился. – Не могло ли это быть последствием воздействия на животных, например, газов, магнитных волн или еще чего-то подобного? Нельзя ли предположить, что основная масса просто ринулась вслед за обезумевшими вожаками стай?

– Вы пришли себя успокоить, господин Лисовец? Или все-таки узнать мое мнение? Так вот, вы недооцениваете братьев наших меньших. У них очень тонкое чутье на те вещи, которые люди просто разучились замечать. Слышали что-нибудь про кошек и собак, предсказывающих землетрясения? Это – то же самое. Только сейчас звери чувствуют, что, если останутся здесь, их участь будет хуже, чем просто быть погребенными под развалинами. А то, что вы упомянули сразу несколько таких исходов за один короткий промежуток времени, говорит о том, что нечто страшное уже близко. Мы с вами на пороге приближающейся катастрофы. Если у вас есть хоть толика здравого смысла, оглянитесь вокруг. Мы уже столько времени бьемся вокруг загадки Зоны отчуждения и до сих пор не приблизились к ответу ни на шаг.

– Я понимаю, куда вы клоните, профессор. Снова будете просить привлечь к проблеме мировую общественность? Давайте я вам, наконец, кое-что объясню. В своем текущем виде выселенная Зона отчуждения более чем устраивает нас. Наследие СССР в виде полигонов и лабораторий удобнее всего использовать вдали от чужих глаз и ушей. Да-да, я не открыл вам сейчас бог весть какую тайну. Украина – самостоятельное и независимое государство, со своими целями, амбициями, если хотите. И сейчас, благодаря выпавшему всем нам шансу, это государство может стать по-настоящему серьезным игроком на мировой арене. Таким, с которым будут считаться не только соседи, но и ведущие западные страны. Разве вам бы этого не хотелось?