Убийца из прошлого - Моника Кристенсен

Должно быть, он заснул и видел сон. Когда очнулся, над ним стоял Харальд Ольдерволл и тряс его за плечо.

– Соберись и ступай наверх. Шпицберген на горизонте.

Он, спотыкаясь, поднялся по трапу и бросился к перилам. Сначала он ничего не видел. Но потом стал различать на севере серебристо-голубой зубчатый абрис гор и ледников, а над ним – странное сияние.

– Ледовый отблеск, – сказал Харальд почтительно и тихо. – Красивая она, наша полярная принцесса.

Другие парни из каюты тоже пришли. Они стояли у перил и взволнованно переговаривались. Один из них протянул ему руку.

– Тур Олуфсен. А вон там – мой брат Биргер. Ну а с Эйлифом Нильсеном ты уже знаком.

Рыжий повернул к ним голову и ухмыльнулся, но по-дружески.

– Не пожал руку раньше, потому что ты был весь в блевотине. Я такой свирепой морской болезни ещё ни у кого не видал.

Раздвигая льды, «Мунин» медленно пробивался вперёд. К вечеру они приблизились к Шпицбергену всего на две морские мили. Но пейзаж проступил яснее – горы с ледниками по склонам, белые, испещрённые проталинами равнины у берега. Чайки кружились над судном и кричали.

Мало-помалу мужчины разошлись, чтобы перекусить. А Харальд Ольдерволл остался. Он стоял, упёршись руками в перила, и смотрел перед собой.

– В день отхода я заглядывал в контору «Стуре Ношке», – заговорил он. – Встретил там парнишку из Харстада, который спешно надумал отправиться на Шпицберген. Уносил ноги от хирда. Уверен, тот парнишка был не ты.

Он застыл. В животе всё сжалось в твёрдый комок. Он заставил себя перегнуться через перила и посмотреть на лёд. Между бортом судна и кромкой льда был небольшой разрыв. Если тело крупного человека соскользнёт в воду, то затонет или будет измято и исковеркано до неузнаваемости. Никто ничего сразу не заметит, а потом будет поздно. Они стояли на корме, из рулевой рубки их было не видно. Он медленно повернулся. Нащупал за спиной рукоятку ножа.

Однако лицо у Харальда Ольдерволла было не злое, а, скорее, серьёзное и сосредоточенное.

– Опасные нынче времена, даже на Шпицбергене, – продолжал он. – У тебя наверняка были свои причины сменить имя. Может, ты его купил? Я это не к тому, чтобы ты мне всё рассказал. Лучше знать поменьше.

А может, всё-таки есть дорога, уводящая от пропасти? Он лихорадочно соображал.

– Ну, Ивар теперь уже на пути в Швецию, хочется верить. Понимаю, о чём ты думаешь, поэтому расскажу тебе кое-что ещё, но только всё должно остаться между нами. Видишь ли, я сейчас из Финнмарка, бегу от немцев. Это обо мне слухи ходят – мол, партизан на севере. Слыхал такое? Об этом в газетах писали, немцы рассчитывали, что меня выдадут, донесёт кто-нибудь.

Так складно всё выходило, что он еле сдерживал улыбку.

– У нас с Иваром с самого начала был план поменяться паспортами. Он ведь тоже из Сопротивления, но ему больше хотелось за шведскую границу. Да ты и сам это знаешь?

Харальд Ольдерволл покачал головой. Значит, случайная встреча. Не знал он толком паренька из Харстада.

– В Финнмарке немецкие солдаты и полиция ищут меня изо всех сил, по всем известным им каналам переправки беглецов. Мы решили, что затеряться на Шпицбергене для меня безопаснее всего.

Какую-нибудь секунду он думал о жалком мёртвом теле, которое он оставил в подворотне на Хавнегата. Вина за это ляжет на хирд. Когда его собеседник заговорил, он вздрогнул.

– Так ты собирался на запад, чтобы добраться до союзников? Думаешь дать дёру из Лонгиера? Нелегко это будет. Правда, есть там народ, который так же, как ты, думает. Ты их, верно, встретишь. Есть небольшая команда, они давно побег замышляют. Небось угон. Опасное дело.

Он позволил бывалому товарищу говорить и говорить, а сам только кивал. Мысли у него разбегались во все стороны. Какая гладкая у него вышла история. Даже слишком гладкая, чтобы быть правдой.

– А сумка твоя, над которой ты так трясёшься? Секретные документы там? Или радио? Я уж сказал остальным, чтоб до неё не касались.

Что можно на это ответить? Он молча кивнул, перегнулся через перила и сплюнул.

Харальд Ольдерволл выпрямился и почесал бороду.

– Ну так вот. Я просто подумал, что надо бы тебе сказать. Уж я прослежу, чтобы всё было тихо, ежели что услышу. И сам рот буду держать на замке, не сомневайся. Ёлки-палки, да что бы мы делали, не будь на свете парней вроде тебя, жизнь готовых за дело отдать?! Есть, конечно, маловеры, такие вас не жалуют, а коммунистов в особенности. Плюй на них. А в Лонгиере с тобой свяжутся, это я тебе точно говорю.

На этом разговор был закончен. Некоторое время оба молчали.

Внезапно Харальд Ольдерволл вскрикнул и показал на горизонте тонкий чёрный завиток дыма и еле видный контур корабля.

– «Исбьёрн»? Какого чёрта он там делает? Он идёт на юг! А кто будет прокладывать нам канал от мыса Линнея?

Секретарша «Стуре Ношке» провела Кнута по коридору первого этажа. За дверью в конце коридора оказалась небольшая комнатёнка. Окон в ней не было, стены заставлены стеллажами с учётными книгами, документами, фотографиями и корреспонденцией. В комнате царил полумрак, несмотря на включённый верхний свет. Не приходилось сомневаться, что компания тщательно следит за своими архивами. Секретарше потребовалось совсем немного времени, чтобы найти коробки с бумагами сороковых годов и более поздние.

– Вот то, что вы ищете. Некоторые фотографии совсем крошечные. – Она выложила на стол лупу. Постучала по самой большой коробке.

– Документы и фотографии эвакуации здесь. Телеграммы центрального управления в Осло, а также обратные – от нас, из Тромсё и из Харстада.

Положила другую руку на стопку выуженных откуда-то пыльных папок.

– Думаю, полезнее всего вам будет просмотреть вот эти. И будьте с ними аккуратны, а не то я вам уши оторву.

Очень бережно секретарша выложила на стол перед ним пять больших пухлых конвертов. Внутри были пожелтевшие от времени рапорты, напечатанные на старой пишущей машинке, со вклеенными телеграммами, фотографиями и письмами. В пятом конверте он нашёл то, что искал.

Секретарша торопилась вернуться к другим делам и была уже в дверях, когда он её окликнул:

– Кто такой Сигурд Сульберг?

Ответила она уже из коридора:

– Управляющий харстадским отделением «Стуре Ношке» во время войны.

Вдруг её голова снова возникла в дверном проёме.

– Вы, конечно, знаете, что директор компании, Эйнар Свердруп, погиб, когда немцы бомбили ледокол «Исбьёрн»?