Жандарм - Андрей Саликов

– «Терек».

– «Афган».

Но, даже услышав отзыв, мы не расслабились. На войне все может быть.

– Идите за мной, – сказал поднявшейся из укрытия солдат.

Проследовав за ним, выходим к траншее, в которой находятся около полуроты[28]солдат. Да, похоже, здоровая паранойя есть не только у меня. Сразу видно повоевавшую часть. Подождав, пока разведчики не переоденутся, мы в сопровождение офицера двинулись в штаб 117-го пехотного полка 4-го корпуса.

После нас долго мучили штабные. Нет, комполка, его зам да и все заинтересованные лица отсутствовали. Дежурные, которых оторвали от сладкого сна, нагло начали издеваться над нами. Естественно, все это могло кончиться для них очень печально. Ребята уже привычно готовились бить морды штабной охране, но положение спас вовремя прибывший полковник.

– Что здесь происходит, поручик? – обратился он к старшему по званию.

– Господин полковник, вот жандармы пленного привели и зачем-то мертвого с собой принесли.

– Господин полковник, захваченного пленного следует немедленно допросить, пока его сведения не устарели. Я требовал только это. И если для этого следует разбудить комполка, комдива – это надо сделать. Не в бирюльки играем.

– Господа, продолжайте нести службу, – обратился он к офицерам. И, повернувшись ко мне, приказал: – Приведите сюда пленного.

– Господин полковник, предъявите документы, пожалуйста.

У его сопровождающих чуть инфаркт не случился.

– Да как вы смеете…

– Пожалуйста.

Полковник взглядом заставил заткнуться крикуна. И, повернувшись к свите, произнес:

– Господа, приготовьте документы.

– Благодарю, господин полковник, – отвечаю ему, не меняясь в лице.

Дело хреновое, но, черт возьми, у немцев в 41-м нечто такое получалось: старшие офицеры приходят ниоткуда, отдают приказы и исчезают, а потом наступает катастрофа. Хрена. Проверка документов, естественно, ничего не дала. Ладно.

– Таковы правила, господа, прошу не обижаться, – спокойно возвращаю документы их владельцам.

М-да, прям герой Богомолова. Полковник оказался начальником разведки 4-го корпуса Сергеем Людвиговичем фон Веддингом. Из прибалтийских немцев. Остальные оказались соответственно адъютантом, переводчиком, бывшими штабс-капитанами и командиром охраны в чине поручика.

– С кем имею честь разговаривать? – с усмешкой спросил он меня.

– Командир саперной группы прапорщик Дроздов.

– Саперной группы? – Фон Веддинг откровенно ухмылялся. – Интересные вы саперы. Хорошо, где пленный, из-за которого этот сыр-бор?

– Фельдфебель, пленного сюда быстро, – скомандовал я. – И убитого похороните.

– Слушаюсь, – вытянулся Овцын.

– И пригласите офицера корпуса. Начальство, – с виноватым видом развел я руками, обращаясь к полковнику.

Ухмылки свиты меня порадовали, но полковник, увы, не купился на мой трюк. Что же, будем присматривать. За всеми, на всякий случай.

– Давайте приступим, – предложил он.

Спустя пару минут начался допрос. Увы, но из нас никто не понимал, о чем говорят с пленным. Полковник отлично разговаривал по-турецки и услугами переводчика не пользовался. Но переводчик также активно участвовал в допросе. «Приплыли», – пронеслась мысль, глазами указал Овцыну на полковника и начал действовать. Заметив мой взгляд, полковник осекся. Моя рука уже лежала на рукояти ножа. Ваня мягко, чуть заметно переместился и стал за спиной у адъютанта, оба разведчика, охранявшие турка, невзначай обошли с боков переводчика и поручика. И бог знает, что произошло, «повязали бы всю команду, ну и лицо попортили», говорил я потом. Правда, мне никто не верил. К счастью фон Веддинга, вовремя прибывший офицер корпуса разрядил ситуацию. После допрос начался заново.

– Имя?

– Adı?

– Ali.

– Али.

– Звание?

– Başlik?

– Çavuş.

– Сержант.

– Род войск?

– Rod askerlerinin?

– Topçu.

– Артиллерия.

– Сколько времени служил?

– Ne kadar zaman?

– Üç yil.

– Три года.

А вот дальше все было хуже и хуже, то, что я слышал, не радовало. Осман-паша железной рукой навел пошатнувшийся в войсках порядок: тех, кто потребовал капитуляции, казнили, мобилизовали в ополчение практически всех мужчин и оседлали Софийское шоссе. Наши кавалеристы не сделали ни малейшей попытки ему помешать. Кроме этого вчера в Плевну пришло подкрепление численностью около полутора тысяч штыков, обоз с продовольствием и снарядами. Странно, но я остался совершенно спокоен. Еще одна упущенная победа. Далее я не стал слушать и вышел на улицу.

– Что скажешь, прапорщик? – спросил у меня вышедшей следом полковник.

– А что вы хотите услышать? – устало спросил я полковника.

– Правду, – невесело усмехнулся он.

– Правду? Разная она, правда. И у каждого своя.

– Свою скажи.

– Свою? Это можно, мне за нее ничего не будет. Извольте. Опять мы просрали все, что можно. И кровушкой будем исправлять дурь свою.

– Смело.

– Так мы не из пугливых. Дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут. Слышали такое?

– Нет, вы первый.

– Только точно не последний. Скажите, почему у нас все идет вот так, через известное место? Ведь готовились, причем серьезно, а результатов нет. Почему?

– Молодой человек, вы слишком невыдержанны. И говорить такую правду не следует, вы не в линейной пехоте служите, должны понимать, что к чему. И главное, примите совет. Вы слишком импульсивны, и на этом вас рано или поздно поймают, и вы провалите порученное вам дело.

– Спасибо, исправлюсь.

– Что же, отлично. Кстати, чем вызвано ваше странное поведение? Во время допроса вы чуть не устроили резню.

– Господин полковник, если честно, то я принял вас за турецких лазутчиков. Вы появились слишком вовремя плюс поведение переводчика.

– Хм, интересно, интересно. Нам просто необходимо встретиться в более спокойной обстановке. У вас есть еще что доложить?

– Так точно.

– Тогда пришлите рапорт.

– Есть.

– Можете быть свободны.

По прибытии в расположение мы сразу завалились спать. Но выспаться мне не удалось, спустя три часа меня поднял дежурный с приказом немедленно прибыть к Михайлову. Злой и не выспавшийся, я появился перед ним. Но весь мой пыл сразу пропал, едва я его увидел. Одетый в чистую, только что выглаженную форму, он словно готовился к смотру.