Жандарм - Андрей Саликов

Михайлов встал и перекрестился, я повторил его действия. Сдох, сука, сколько крови напрасно пролил, тварь. Но сдержал себя: одно дело – поручик, а другое – великий князь.

– Что еще, Владимир Александрович? – спросил Михайлов у расстроенного офицера.

– Плохи ваши дела, господа, наверх успели доложить, что после разведки, которую производил ваш отряд, это и случилось. Я понимаю, что это бред, но мнение, что жандармы не доглядели, уже сложилось. В общем, вам придется в бою доказать, что корпус был, есть и будет опорой престолу. Вот так, господа, ставки слишком высоки, вы должны просто выиграть. Да, все понимают, что от отряда останется не больше десяти челочек. Но так надо. Честь имею, господа.

– Сергей, постройте отряд, – сказал Михайлов после ухода поручика.

– Слушаюсь, Алексей Иванович. Дежурный, отряду строиться.

Спустя десять минут отряд стоял на плацу.

– Отряд, равняйсь! Смирно! Господин капитан, отряд осназа по вашему приказанию построен, заместитель командира отряда прапорщик Дроздов.

– Здорово, осназовцы!

– Здравие желаем, вашвысокобродь!

– Сегодня у редута Омар-бей-табия погиб великий князь Николай Николаевич, – сняв кепи, перекрестился Михайлов.

Все последовали его примеру. По угрюмым лицам солдат было ясно, что хорошего они не ждут. К тому же ни для кого не было секретом, что именно мы пошумели у турок. А в таком деле главное виновных найти, не важно, истинные они или мнимые.

– Разойдись!

Наблюдая, в каком настроении покидали плац солдаты, я поймал себя на мысли, что мы фактически стали штрафниками. Конечно, приказ номер 227 здесь не объявляли, и слава богу, до того края еще невообразимо далеко.

Вот уже два часа, как я ношусь как заведенный в сопровождении каптенармуса и его помощника, осматривая, сортируя и определяя им фронт работ. Великое переселение народов – бледная тень по сравнению с предстоящим нам делом. Как и всякая отдельная часть, имеющая такую возможность, мы обросли большим количеством имущества. Причем о нем почти никто не знал, но сейчас, направляясь в Радишево к новому месту дислокации, я не сомневался, что наши запасы попытаются нагло присвоить. А они огромны: трофейные ружья с запасом патронов, шанцевый инструмент, взрывчатые вещества и многое другое. Расстаться со всем, а в просторечии бросить, рука не поднимается. Но приказ Михайлова категоричен – брать с собой только самое необходимое имущество.

Утром наш отряд направился к Радишево. Как мы и предполагали, в самом городке устроиться было невозможно, все дома были заняты, и вступать в конфликт из-за жилья было бы глупо. Поэтому на окраине города мы начали копать землянки, благо лес для постройки у нас имелся. В принципе можно было разбить палатки, но на дворе не лето и простудиться можно нараз, а у нас каждый боец на счету. Обустраивались пару дней, но полученный результат грел душу и неожиданно принес поощрение: проезжавший мимо генерал очень удивился, что такое великолепие смогли сделать жандармы. Накрутив хвосты своей свите и потребовав сделать «как здесь», он гордо удалился. Оставленные офицеры подождали, пока кортеж не скрылся из вида, и отправились в город. Опыт перенимать никто не собирался. Да и хрен с ними.

Отправившись представиться командиру ярославцев полковнику Хитрово, вернулся оттуда Михайлов угрюмый. Видя его состояние, я старался не попадаться ему на глаза, в такие минуты капитан мог вышкурить любого так, что мало не покажется.

– Господин прапорщик, – обратился ко мне подошедший дежурный. – Вас господин капитан завет.

– Проходи, садись, – устало говорит мне Михайлов. – Что, выгляжу неважно?

– Так точно, господин капитан, – четко отрапортовал я. Не то у него настроение, чтобы по имени-отчеству обращаться.

– Ладно. Хреновые у нас дела, Сергей. Нас придали ярославцам. Вот так.

– Б… – Вот это называется песец. Похоже, все, отгуляли мы свое, живым мало кто уйдет. Пехота воюет так, что волосы дыбом встают. И теперь и мы хлебнем полную ложку, гадство.

– Что приуныл? Это еще не все. Нас влили в 12-ю линейную роту 3-го батальона. Вопросы?

– Кто командует ротой?

– Я. Но командиры остальных рот попробуют проверить нас на зуб.

– Вышибем зубы. Подавятся.

– Не перебивай, завтра поедем принимать роту. И вот там, – он показал пальцем наверх, – решили не объявлять, траур все-таки. Тебе присвоен чин подпоручика. Поздравляю, Сергей.

– Спасибо, Алексей Иванович. Извините, придется подождать, когда можно будет отметить это.

– Подожду. Все, можешь идти.

На следующий день Михайлов и я отправились представляться новому начальству. Без сомнения, мы произвели должное впечатление на попадавшихся на нашем пути офицеров: в чистейшей форме (пара саперов целый день приводила ее в порядок), с надраенными до блеска сапогами, мы, без сомнения, были воплощением хрустальной мечты самого требовательного строевика. Пословицу про одежку придумали не вчера. Вот только наград было немного. У меня их не было вовсе, а вот у капитана была кроме «клюквы» еще медаль «За усмирение польского мятежа», причем из светлой бронзы.[31]Дойдя до места квартирования полковника Хитрово, Михайлов еще раз окинул меня придирчивым взглядом и, не найдя огрехов, решительно направился к штабной палатке. Нет, естественно, полковник имел и дом в городе, но постоянно там находиться он не мог.

Зайдя в нее, мы увидели, что кроме полковника там находятся еще три офицера.

– Господа, прошу вас, – радушно произнес он.

– Господин полковник, капитан Михайлов. Прибыл для прохождения службы.

– Господин полковник, подпоручик Дроздов. Прибыл для дальнейшего прохождения службы.

– Присаживайтесь, господа, – указал он на свободные стулья. – Знакомьтесь: капитан Блинов, командир 1-го батальона, майор Засухин, командир 2-го батальона, майор Стеблов, командир 3-го батальона и ваш непосредственный начальник.

Глядя на представляемых офицеров, я пытался понять, что нам ждать от них. Если на первых двух я не заострял внимания, то Стеблова запомнил хорошо.

– Федор Архипович,[32]– обратился он к полковнику, – я переговорю с господами позднее. Если у вас нет вопросов, то можете принимать роту, – приказным тоном сказал он нам.